Уилфред Нельсон — «U.N.» Под этим именем последние триста лет Один проживал в Англии в окрестностях Лондона. С его способностями рисовать бумаги представиться жителем любой страны мира не составляло особого труда. Почему же он выбрал именно Англию? Всё просто. В этой стране с её завораживающими природными ландшафтами и придирчивостью знати к убранству своих окрестностей особенно ценилось искусство постригать деревья и следить за садом. В качестве садовника скиталец был нанят старым лендлордом Джоном Брайтоном, семья которого трагически погибла во время крестьянского восстания, развернувшегося в 1549 году в графстве Норфолк. Брайтон поселил молодого садовника в маленьком домике вдали от своих владений. Особо искусен Уилфред был в возведении живых изгородей. Но старый лорд не особо интересовался хозяйством. В течение года старик распустил практически всю прислугу и, охваченный горем, уединился в своём замке, не желая никого принимать. Один постепенно взял на себя все заботы по хозяйству. Он стал единственным, кого допускал к себе последний из рода Брайтонов, одного из самых знатных и старейших родов Англии, рода, у которого не осталось живых наследников. Вскоре старик умер и по завещанию молодому Нельсону перешёл замок и все сбережения семьи. Этот факт потомка славян порадовал лишь в том смысле, что ему не пришлось снова приспосабливаться к новым людям и скрывать свой образ жизни. Находясь вдали от светского общества, он вёл совершенно уединённую жизнь, предаваясь своим медитациям. А ещё Один лепил на своей земле новые формы — не однажды он перестраивал замок, творил озёра, прокладывал каналы, выращивал цветы, высаживал диковинные растения, которых не могло быть в этих широтах. В конце концов перекраивать пространство вокруг ему наскучило.
И в один прекрасный день — день, когда природа дышала осенью, в Лондоне уже был воздвигнут собор Святого Павла, по Темзе ежедневно передвигались более тысячи прогулочных пассажирских и торговых судов, а городские жители вовсю прогуливались по лондонскому мосту, просто потому что на дворе стоял семнадцатый век, к молодому затворнику пожаловали люди в форме. Констебль или смотритель — так назывался человек, аттестованный мировыми судьями. Согласно Закону Парламента Англии. Территориальный суд постановил провести обход окрестных земель с целью переписи населения страны и обновления устаревших архивных данных.
— Ваша территория закреплена… Э-э-э, — запнулся смотритель, пристально разглядывая одежду и обувь хозяина замка.
— Совершенно верно, за лендлордом Джоном Брайтоном, — Один протянул констеблю документы на наследование земли и удостоверение на имя Уилфреда Нельсона, урождённого 15 августа 1622 года.
Смотритель раскрыл обёрнутую в суконную тряпицу книгу и принялся листать.
— Сэр, не утруждайте себя. В этом труде отсутствует пятнадцатая и двадцать четвёртая страница, — вкрадчиво произнёс Нельсон.
Смотритель занервничал. Затем он обернулся к своему спутнику и заметил:
— Вчера все страницы были на месте, я сам проверял… когда мы переписывали семейство Кросслингов.
— Вы проверяли восьмой том, а это четвёртый, — продолжал настаивать хозяин замка.
Смотритель смешался. Потоптавшись на месте, он кивнул своему подчинённому, тот сделал пометку в журнале, и оба представителя власти поспешили к выходу.
Один предусмотрительно открыл им ворота и вежливо раскланялся.
Прошла неделя, и представители власти вернулись снова. На этот раз они принесли новоиспечённому владельцу замка приглашение в палату судей.
— Извольте расписаться, вам предписано явиться к десяти часам, — констебль, высокомерно взглянув на Нельсона, извлёк из нагрудного кармана свёрнутый вчетверо листок и протянул бумагу владельцу замка.
Один развернул приглашение, на мгновение задумался и тихо произнёс:
— Двадцать третьего приёма не будет… В связи с внеочередным заседанием парламента в Вестминстере.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что двадцать третьего приём будет отменён, — Один насмешливо посмотрел на констебля, расписался и протянул ему развёрнутый лист.
Ещё через неделю в замок пожаловал сам судья. Один ждал этого визита, он заранее растопил камин и поставил рядом шикарный букет роз в напольной вазе. Два массивных мягких кресла стояли максимально близко к огню, а на овальном дубовом столике дымился крепкий кофе. Судья оказался плотным коренастым мужчиной средних лет с комично короткими пухлыми ножками и такими же пухлыми руками. Мужчины поприветствовали друг друга. Нельсон провёл своего гостя в просторный зал. Запах кофе манил терпким ореховым ароматом. Утонув в массивном кресле, судья расслабился. Он сам себе удивлялся, как влияла на него обстановка незнакомого жилища и как непринуждённо можно было молчать с совершенно незнакомым ему человеком. Уилфред нарушил молчание:
— Как вы добрались, сэр? Столь долгий путь вас не утомил?
Маленькие глазки гостя рассеянно блуждали по залу и в конце концов остановились на чашке хозяина, из которой дымилась обыкновенная вода. В лице судьи читалось неподдельное удивление.
— Нарушение сна, видите ли. Последнюю неделю стараюсь не употреблять бодрящих напитков. Даже завидую вам в некотором роде.
Один ждал, когда наконец тот заговорит о причине своего визита, хотя понимал суть вопроса.
— Видите ли… Моя жена… вот уже несколько месяцев не поднимается с кровати. У нас дети. Местные доктора разводят руками. Я говорил с констеблем о вас.
— У вашей жены серьёзные изменения в крови. Я дам вам настойку.
Уилфред вышел и через несколько минут вернулся с небольшим флаконом в руках, протянул снадобье своему гостю.
— Пусть принимает утром за два часа до еды с небольшим количеством воды и не более десяти капель. Ваша жена поправится, вам нужно набраться терпения. У Молли серьёзное нервное расстройство. Думаю, для вас не новость, что все наши переживания имеют под собой химическую основу. Стресс способствует образованию ядов, которые подрывают здоровье. Я понятно выражаюсь?
— Весьма.
— Пощадите вашу жену, — Нельсон многозначительно посмотрел на своего гостя.
— У нас дети… знаете ли.
— Тем более.
После этого визита к Нельсону потянулась длинная вереница важных особ. Вся верхушка не однажды пользовалась щедрыми дарами в лице молодого Уилфреда, формально сохраняя его инкогнито и говоря о своём благодетеле исключительно шёпотом. И такая жизнь ему нравилась, нравилась роль этакого покровителя, которая давала иллюзию сопричастности к событиям этого мира. Время шло, у знатных вельмож рождались дети, внуки, рода их разрастались, как и счета в банках. И никто не задавался вопросом, как давно проживает в их городе некий маг, который взмахом волшебной палочки может разрешить любой конфликт, одолеть любую болезнь. Казалось, всех всё устраивает. Но все эти люди были для Одина совершенно чужими, и только Вильям снискал его расположение. Эта парочка — молодой лорд и Изабелла действительно превратились для него в настоящих искренних друзей. В них не было напыщенности и надменности, свойственной особам их круга. И, конечно же, их роднило то, что у каждого из них тоже не было пары, как, собственно, и у самого князя. Этот титул прилип к Одину как-то сам собой, и никто даже не заметил, когда это произошло. Но жизнь не всегда благоволит нам, порою она круто меняется, поворачивая свою реку вспять, а мы не можем себе объяснить причины. После той медитации, когда князь так проворно орудовал своим намерением, словно ножницами для стрижки деревьев, когда он безответственно обрезал все нити, пытаясь заставить Натали вспомнить своё предыдущее воплощение, с ним стали происходить странные вещи. После одного из своих показательных выступлений в гостиной у Браунов Один вдруг почувствовал непреодолимый голод. Устрицы в тот вечер показались ему сказочным лакомством. Постепенно он стал принимать обычную человеческую пищу, находя в этом всё большее удовольствие. А когда явился к Браунам, чтобы продемонстрировать очередной сеанс гипноза, Вильям заговорщически прошептал ему в ухо:
— Ты загримировался на славу, я представлю тебя как джинна… из бутылки.
Один подошёл к зеркалу и содрогнулся. На него смотрел незнакомый мужчина лет пятидесяти пяти с сильно заметной проседью на левом виске.
— Тебе нравится? — с иронической усмешкой выдавил он из себя, глядя на друга.
— Ты каждый раз чем-то удивляешь.
— Не поверишь, я и сам удивлён.
Вильям засмеялся в ответ, готовый поддержать шутку.
[justify][i]Да, это было бы смешно, если бы не было так грустно. С той медитации Нельсон начал стремительно стареть и болеть. Солнце отказывалось служить для него пищей, концентрироваться в медитациях удавалось с большим трудом, всё реже и реже получалось холить и лелеять свои розы. Процесс шёл незаметно и постепенно. Со временем князь отказался от своих публичных выступлений, ссылаясь на занятость и нездоровье, и никого не принимал у себя. Но первопричиной такого затворничества в действительности была неспособность предвидеть события и выступать в прежней роли фокусника-мага, которую он избрал для себя. Но самой опасной его иллюзией было то, что причиной происходящего он считал разлуку с камнем. Он даже не сопоставил, что все его беды начались много раньше того, как