Перрон переживал людской прилив. . Встречающие, провожающие, сходящие и просто погулять вышли -суетились вокруг. И только одна Вера стояла рядом с перронным фонарём такая же неподвижная. Она смотрела на брата и двоих племянников. По идее они встречали её, Веру, но не узнавали и вертели головами, младший подпрыгивал даже. Подойти самой к ним мешали два чемодана и длинные свёртки в бумаге и скотче. Много. Вещи вынести помогли мальчики-попутчики, дальше она рассчитывала на помощь брата Виктора.
Начался отлив. Ожидание затягивалось. Просто крикнуть? Вначале опасалась шума, потом стало даже интересно. Вера выпустила на свободу насмешливых чёртиков в зелёных глазах, ироничная улыбка тронула губы.
Вера закурила сигарету. Её консервативную семью надо сразу ставить перед фактом.
Сигарета вышла дымом, бросить её на перрон не позволяло воспитание недавней девочки-отличницы и учительницы.
Урна была посередине, между Верой и Виктором.. И Вера сделала пять шагов навстречу.
- Не пойму, какое из моих приобретений вам мешает меня признать, шляпа, костыли? - Вера сняла большие очки-«хамелеоны»,
- Может так быстрее узнаете?
Узнавание было искренним, полным смущения и шока. К встрече с такой родственницей ни брат, ни племянники не были готовы. Прежняя Вера не носила модных черных шляп, плащей с отливом, очков в пол-лица , а главное, была обыкновенной двуногой девушкой.
Год назад.
Смущение лучше всего прячется за суетой, Мужчины, мальчиков Вера решила считать за мужчин и так же к ним относиться, подхватили вещи и повели Веру на площадь к такси - мама сообщала, что Виктор подрабатывает извозом.
Чемоданы в багажник, свёртки с запакованными костылями в салон. Расселись. И настало время подготовится к встрече с мамой и отцом. Им Вера сообщила, что приезжает, когда и как, но ничего о своей жизни за последние полгода.
Считалось, что Вера готовится к поступлению в магистратуру, а для этого полезно поучительствовать в средней школе. Какое время на общение с родными у молодого учителя? К урокам надо готовиться, тетрадки проверять и так день за днём, одно и то же... Её семья не имела привычки созваниваться попусту и каждый день. Год назад всё так и было, без новостей, потом случилось э т о, а сообщать, что именно Вера не знала как. Полгода назад Вера сама считала себя совсем другим человеком. Однако, тот, другой человек тоже предпочитал оттянуть неприятный разговор на потом.
Дом родной был ровесником английской концессии, выстроен создателями города из красного кирпича сто лет назад. Один из ряда одинаковых домов для служащих угольных и рудных компаний в английском стиле – с поправкой на «лютые русские зимы, страшнее, чем в Балаклаве».. Сто лет с лишним назад Компанейский посёлок был центральным в регионе, но при Советах потерял былое значение. Из такого же красного кирпича здесь были выстроены больница, здание реального училища, ныне заброшенная станция узкоколейки…Дом рос ввысь, не в ширину. Внизу общая и главная комната, кухня, без кирпичной печи она стала просторнее, по-русски, спальные комнаты родителей и семьи Виктора наверху, и Верина «девичья светелка» в мезонине. Девочка должна жить отдельно от братьев, ну ясно же…
По лестнице на крыльцо Вера поднималась с парой костылей в одной левой руке, отстала от Виктора и мальчишек, и в прихожей оказалась за их спинами. Чтобы снять плащ , костыли надо поставить в угол и постоять на одной правой ножке с опорой рукой на стенку и тут из кухни выбежала мама, вытирая руки о полотенце, чмокнула Веру в щёку, извинилась и вернулась что-то там дожаривать.
Час объяснений и причитаний откладывался и был шанс, что маму все же подготовят.
Или разная суета не оставит времени на сильные эмоции.
За семейным столом под скатертью ног вообще не видно. Костылям опять нашлось место за спиной в промежутке между книжными полками. Вера решила, что чем дольше продлится состояние "все как обычно", тем легче родители примут новую реальность.
Застольные разговоры потекли в привычном русле. Виктор прятал глаза, жена его Алёна болтала за троих, больше про себя и немножко про Мишку с Андрюшкой - племянников, естественно. Начали подниматься из-за стола и расходиться.
Из угла главной комнаты гостье выходить было удобнее последней. И по лестничке наверх, в свою комнату в мезонине Вера поднялась не привлекая внимания, а Виктор прикрыл сзади. Кто и взглянул, увидал руку, опирающуюся о перильце, да скрип ступенек выдавал нелегкий и недевичий шаг. Клац – стук, клац – стук.
...Вторая за день сигарета пришлась на вечер, пока на кухне согревался на газовой плите старинный чайник.
Вот тут в проёме двери и нарисовалась мама в махровом халате и тюрбане из полотенца.
- Так ты и вправду куришь? Я Мишке не поверила, решила, что так отпирается ...
- Ой, что соседи скажут...Дочка-отличница, мама завуч, такая приличная семья, и вдруг курит… - Вера не сдержала иронии, шесть лет в большом городе, в общежитии всё-таки выстроили барьер между Вериным "я" и маминым деспотизмом.
- Куррят только прроститутки... - мама начала с безапелляционного завучевского рыка , а потом скоро и привычно попыталась закатить глаза и рука уже легла напротив сердца, но увидала насмешку в зеленых Вериных глазах и припадок отложила до другого случая.
- Мама, бросить курить легко, девочки с курса все бросали, когда замуж выходили и
беременели. Еще все теряли что-то, не все могут вспомнить, что именно. И я потеряла часть себя, вот забыть не могу что – болит и обратно не пришьёшь... -
Вера покачала култышкой в бинтах под халатиком.
- Как?! Что?! Откуда?!
- Терракт, мама, в школе. Вам правду сообщили - я была только свидетелем, но мало видела - отключилась, это Света с курса героиня. О ней и были репортажи. Расскажу потом, может быть... Знаешь, не вспомнить - не рассказать, а вспомнить -пережить заново, я могу не выдержать...
И Вера достала из-за шторы костыль, опёрлась левым плечом и левой рукой попыталась подвинуть маме стул.
- Как же мы теперь жить будем?
- Будем, мама, и счастливо, насколько нас хватит.
Подпрыгнула крышка медного чайника, Вера подхватила его правой рукой и залила кипяток в заварной чайничек. Потянулась
той же рукой к шкафчику и достала одну за другой две чашки.
- Я постараюсь найти интересную работу, не бойся, обузой не буду, постараюсь. Постараюсь влюбиться и родить ребеночка. И вообще хочу жить.
Там , в больнице, мама, я резко вдруг поняла, что хочу жить. Даже по накатанной, отец шахтёр, а мать училка, и сама буду всю жизнь училкой и выйду замуж за шахтёра... Даже на это я сейчас согласна.
...- Все так живут, Вера...
- Многие, Ксения Георгиевна, но не все. Не хорошо это и не плохо, живут как умеют. И это жизнь, в пустоте, но жизнь. А за смертью вообще ничего нет, кроме боли. Жить лучше, чем умереть, и многое надо успеть, не откладывать и не отказываться…
- От сигаретки, например, от водочки… А может и наркотики стоит попробовать?
– О! Мама включила педагога!
Нет, мама, наркотики нам не жизнь предлагает, а смерть. Сон – это уже маленькая смерть, люди во сне умирают чаще – насмотрелась в реанимации…
Мама обхватила руками чашку, как бы окунулась в пар и казалось, что она пытается рассмотреть на дне что-то под тёмной жидкостью.
- Это наказание мне, Вера...Я хотела, чтобы мои дети жили нормально, чтобы нас уважали и в пример ставили своим оболтусам... И как мне обрыдла эта школа...
- И еще мама, спрятать меня у бабушки не получится. Бабушку я люблю, но хоронить меня рано.
- Но как же ты на костылях...Педколлектив наш увидят, одноклассники твои пальцами показывать, дети будут под подол заглядывать..
- Пусть заглядывают, мама, раз интересно. Мёртвым не заглядывают.
Ксения Георгиевна потянулась и достала с отцовой полочки бутылочку дешевого коньяка, бокал.
- В институте тоже баловались... Вот мне и наказание. А еще любила вообразить, как я без ноги на костыликах, хотелось почувствовать - как это? Видела молодую пару после аварии. Он сам еле ходит, а жену поддерживает под локоток – такая любовь, что завидно…
- Интересуешься как, мама? Гордо! Как положено лучшей ученице в классе и столичной штучке. Чтоб мужики не считали ног или на походку на костылях западали... – это была фраза из Вериных «вне-домашних» заготовок.
- Может протез сделаем? По телевизору показывали, от ноги не отличить...
- Отличить...Хороший протез стоит дорого, пахать и пахать...А простой лежит в чемодане, на нем тоже надо учиться ходить. И знаешь мама, нынче в моде киборги и голые протезы.
А наутро Вера сама застеснялась выходить на улицу. Вспоминала, как тяжело было сделать шаг за ворота больницы, как повторяла про себя, что людям и дела нет до неё, город большой, если люди и посмотрят, если что-то и подумают, то тут же за углом забудут...
Тогда помогало, Город Большой.
А её Колючинск маленький. Двести тысяч горожан с ментальностью по плану-«синьке» и под рулетку. Город технарей, где родители видели детей инженерами, учителями и врачами, нечто осязаемое, семья, дом, дача, автомобиль - и «жизнь удалась».
Каждый третий родственник или знакомый, или родственник знакомых, или знакомый родственников.
Зримо представлялось как показывают на неё, как шепчутся за спиной, как будут дома чесать языками.
Девочкам-отличницам полагается быть на виду и не робеть. Вера и не робела, когда декламировала со школьной сцены стихи, когда пела в факультетской рок-группе...Да, тогда она твёрдо стояла на ногах на этой земле...
Пока внезапно земля не ушла из-под ног.
А выходить все же
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+