Снежная быль

Как мне нравятся прогулки с моим давним другом! Он такой один-единственный в своем роде – умный, начитанный, блестящий рассказчик, да еще и добрый, внимательный человек... Он мне не только друг, но и наставник, учитель. Каждая наша встреча с ним – это своеобразная лекция о разных сторонах жизни, об искусстве, о людях, о явлениях природы... Сегодня он  приветствовал меня стихами, поэтому стало ясно: настрой у моего Профессора лирический, новогодний, а говорить он будет о русской зиме и о снеге:

«Зима висит на хвойных лапах,
По-праздничному хороша,
Арбузный гоголевский запах –
Ее декабрьская душа.

Ты думаешь, у снега нет запаха? Есть! И запах, и вкус, и цвет. Признавайся! – ела тайком снег в детстве? Вкусный, правда? И очень нужный для живого организма. Талая вода – это вообще загадка для ученых. Она стимулирует рост растений и животных, оздоравливает и омолаживает...
И-эх, ты, как же мы тут с тобой пройдем? – вон сколько снега за ночь нападало! Это тебе не ноябрьская первая пороша. Сегодня выпал снег, а завтра уже растаял. Температура низкая, –18° С, ветра нет, снежинки не склеивались, значит, нас встречает пухляк, или снежная целина, по-иностранному, паудер. А новогодний снег, моя дорогая Снегурочка, должен падать медленно и только хлопьями, но тогда заказываем нулевую температуру – снежинки слипнутся парами, тройками и пятерками, а потом быстро уплотнятся... Наутро скользко будет!

Про цвет снега мне рассказывать очень трудно. Если только по возвращении полистаем альбом репродукций с картин Саврасова, Шишкина, Васнецова, Айвазовского...
А впрочем, посмотри – вот настоящая картина, нарисованная самой природой и описанная поэтом:
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.

Бахрома и кисти называются в разных местах по-разному. Изморозь рождается из мороза, она нам «знакома»: при тумане, слабом ветре и низкой температуре влага в воздухе превращается в мелкие кристаллики, они осаждаются на проводах, ветках деревьев слоем около сантиметра. Красота, ничего не скажешь! Да только если не продолжит изморозь расти. Тогда становится она более метра, опутывает и свисает, обламывая ветки деревьев, обрывая провода. В Сибири, на Дальнем Востоке, в Архангельской области, на Урале изморозь называют куржак, кухта. Как же это, дай бог памяти? А, вот: «Сибирское глухозимье обычно забито, засыпано снегами, занавешено кухтой и куржаком, перекрыто сугробами, надолбами дорожных расчисток, перевито поземками...»
Поземка... ох, злющая может быть. Метет по земле ветер со снегом, пробирает насквозь. А метель страшнее, легко и с дороги сбиться и потом не на той жениться... да и ты смотри, Снегурочка, не перепутай жениха, как Марья Гавриловна в повести «Метель»...
Вдруг метелица кругом;
Снег валит клоками;
Черный вран, свистя крылом,
Вьется над санями...

Родной брат метели – буран, а сестра – вьюга. Как подхватит ветер снежное одеяло, как начнет его трясти – небо и земля сливаются, ни границы тебе, ни ясности какой – все едино, а как чуть стихнет ветер, вот тут и явится она – снежная мгла, как Снежная Королева.
За зиму сколько снегов белых упадет, сколько слоев сложится, где-то солнцем припечется, где-то уплотнится. Ближе к весне разгреби снег, а там – льдинки, как мелкие камешки прозрачные – фирн. В это же время и по насту можно пройтись, испытывая судьбу – вдруг выдержит?
Подожди, Снегурочка, у тебя на шубке твоей и на ресницах иней, да и я, наверное, со своей седой бородой как настоящий Дед Мороз с открытки? А ты закрой на минутку глаза...»

Снег скрипел под ногами прохожих, а я стояла с закрытыми глазами и ждала чуда. И оно в ту же минуту произошло. «Чудо» голосом моего любимого человека пропело:
Я закопал шампанское
Под снегопад в саду.
Выйду с тобой с опаскою,
Вдруг его не найду.
Нас обвенчает наскоро
Сказочная метель
С первого по тринадцатое,
И навсегда теперь.