"Восставший из Ада. Лабиринт адской любви".(Мистика, ужасы)

проветриваемом  тесном  помещении. Затем, налетел  сильный  почти  сбивающий  с  ног  ветер. Холодный  и  практически  ледяной. И  стены  замкового  огромного  главного  зала  осветились  светом, что  проходил  сквозь  сами  в  стенах, древние, сложенные  в  единую  вертикальную  кладку  камни.
  Замковые  стены  сотряслись, точно  от  некоего  громкого  сильного  удара  и стали  разъезжаться  по  сторонам, размыкая  свою  связующую  цементирующую  многовековую  кладку. Раздался  гром  церковного  колокола  и  все  окутал  вокруг  ползущий  по  каменному  гладкому  шлифованному  полу  замковой  залы  белесый  холодный  туман. Из  которого, вышли, друг  за  другом, и  со  всех  сторон, несколько  странно  одетых  и  похожих  на  людей  существ. Вооруженных,  всякими  орудиями  для  жестокого  садистического  кровожадного  убийства. Режущими  кости  и  плоть  невероятно  острыми  секирами  на  цепях  и  в  своих  руках. Ручными  острыми  для  потрашения  жертвы  крюками, кривыми  ножами  на  длинной  рукояти. Один, что  был  самый  рослый  и  здоровее  на  вид  всех, даже  держал  в  руках  тяжелый  металлический  молот  для  дробления  костей  и  пролома  черепов. Они  вышли  следом  за  главным. Тем, кто  двигался  к  стоявшим  и  очумевшим  от  охватившего  жуткого  их  страха  трясущимся  в  дикой  панике  черным  монахам  сектантам. Тот  шел  с  цепной  жуткого  вида  собакой. Или, чем-то  похожим  на  нее.
  Видевшие  все  это  черные  сектанты  потеряли  свой  дар  речи. У  них  тряслись  руки  и  ноги. А  сердце  в  груди  каждого  стучало  так, как  тот  гудящий  церковный  издающий  из  неоткуда  свои  звуки  колокол.
  Тот, что  шел  впереди  всех  отпустил  с поводка  своего  жуткого  ошкуренного  от  верхней  волосатой  кожи  и  плоти  огромного  одетого  в  кожаный  с  шипами  ошейник  пса. И  тот  начал  носиться по  замковой  главной  зале  между  свисающих  с  арочного  потолка  вниз  до  самого  ее  пола  качающихся  и  звенящих  своим  сочленениями  звеньями  металлических  цепей.
- Томас  Риппер!  - раздался, вдруг  громкий  голос  впереди  идущего  и  приближающегося  к  стоящим  и  сбившимся  в  одну  черную  дрожащую  в  трусливой  панической  лихорадке  в  монашеских  рясах  служителей  черной  дьявольской  мессы, гвоздеголовый  Пинхед – Погуляй  немного!
  И  жуткий  здоровенный  адский  пес  Томас  Риппер, сорвавшись  с  цепного  поводка, понесся  шнырять  по  большому  замковому  залу, обнюхивая  все  углы  средневекового  замка.
  А  Пинхед  и  сенобиты  двинулись  неспешным  шагом, в  сторону  стоявших  и  столпившихся  в  единую  общую  кучу  черных  монахов  черной  секты  Люцифера.
  Те  в свою  очередь, отступая  задом  все, прижались  друг  к другу  и  к  стоявшему  за  их  спинами  большому  каменному  жертвенному  алтарю  перед  черной  статуей  крылатого  каменного  падшего  Архангела.
  Внезапно  загорелись  более ярким  пламенем  в  золотых  шестилучевых  больших подсвечниках  черные  и  красные свечи. А  те, что  потухли  от  дуновения  ветра,  вспыхнули  заново.
  Гвоздеголовый  Пинхед  и  сенобиты  подошли  почти  вплотную  к  стоявшим  и  тем, кто  сегодня  будет  их  кровавой  поживой.
- Значит  наш  общий  друг, граф  Александр  Лотре  никого  из  нас  не  обманул – произнес  булавочноголовый.
- Кто  вы?! – первым  смог  произнести  слово  сам  немец  герцог  Альфред  фон  Гройсман  - Кто  вы  такие?!
  Толпа  перепуганных  черных  сектантов  за  переглядывалась  и  зашевелилась,  трясясь  по-прежнему  от  ужаса  и  страха.
- Вопрос  поставлен  не совсем  верно  и  корректно, герцог  Альфред  фон  Гройсман  – произнес  Пинхед  тому, зная  его  имя  как  их  всех  поименно – Скорее  надо  спросить  так. По  чьей  воле  и  вине  мы  собрались  все  здесь? И  для  чего  пришли  сюда?
  В  это  время  раздался  громкий  оглушительный  звериный  рык  и  лай  Томаса  Риппера. И  из-за портьеры  выскочил  практически  бегом  вприпрыжку  пятидесятилетний  сам  хозяин средневекового рыцарского  замка  граф  Александр  Лотре.
  За ним  гнался  Томас  Риппер, обнаружив  того  спрятавшимся  за  красивой  древней  вышитой  картинками  и узорами  средневековой  древней  портьерой.
  Александр  Лотре  добежал  до  стоявших  демонов  людей  сенобитов  и остановился. Томас  Риппер  отпустил его  и, обежав  вокруг  него  и  сенобитов,  подбежал  к  самому  своему  хозяину Пинхеду.
- Молодец, мальчик  мой – произнес  Пинхед - Сегодня  ты  заработаешь  свой  самый  вкусный  кусок  мяса.
  Все  столпившиеся  в  прошлом  уже  теперь  друзья  и коллеги  Александра  Лотре  увидели  того, кто  устроил  тут  все  и предал  их  все темное  монашеское  братство  в  обители  «Черного  Лотоса».
  Пинхед  развернулся  наполовину  в  сторону  стоявшего невдалеке  от  всех  несколько  растерянного  и  не  менее  теперь  тоже  напуганного  Александра  Лотре.
- Вот, вам  ответ  на  ваш  вопрос, господа  любители  поиграть  в  колдовство  и  жертвенные  кровавые  ритуалы – произнес  гвоздеголовый  Пинхед.
  Он  протянул  свою  правую  руку  и  указал  указательным пальцем  на  графа  и  хозяина  этого  старинного  заброшенного  родового  замка.
  Те  уставились  своим перепуганными  глазами  на  человека, что  привел  сюда  этих, не  весть, откуда  жутких  людей  демонов  на их  головы  и  верную  погибель.
- Так, это ты!!! – произнес  герцог Альфред  фон  Гройсман – Ты, кого  к  нам  привел, выродок!!! 
- То  во, что  вы  не  верили, но  оно  верило  в  вас  и  пришло  за  вами! - произнес  громко  Александр  Лотре. Вы  предали  меня. Вот  и  получайте  свое  за предательство!               
- Тварь  и  ублюдок!!! – послышалось  в  столпившейся  толпе  трясущихся  от страха  и  жути  черных  монахов – Предатель!!! Изменник!!!
  Казалось, все  должны  были  броситься  на  стоявшего  невдалеке  от  них  за спиной  сенобитов  и  Пинхеда  своего  изменника  и  предателя, но  никто  не  смог  даже  шелохнуться. Все  были, точно  прикованы  к  одному  месту  у  жертвенного ритуального  омытого  многократно  кровью  несчастных  жертв  каменного  стола  у  статуи  Люцифера.
  Пинхед  поманил  графа  Александра  Лотре  к  себе  правой  рукой  и  указательным  пальцем, чтобы  тот  подошел  к  нему  немедленно.
  Александр  Лотре  нашел  в  себе  силы  и, уняв  дрожь  в  ногах  умерив  свой  такой  же  страх, как  и  у  других, страх, подошел  к  стоявшему  почти  рядом  с  монашеской  толпой  гвоздеголовому  Пинхеду.
- Кто  из  них  теперь  самый  тут  главный? – произнес  он  хозяину  замка.
- Он - произнес  Александр  Лотре, указывая  правой  своей  графской уже  не  властной  сейчас  и  здесь  рукой, кивков  своей  головы  на  герцога  педераста  Альфреда  фон  Гройсмана.
- Этот? - переспросил  Пинхед, оценивая  своим  взором  черных. злых, не  моргающих  никогда  демонических  глаз  стоявшего  перед ним  почти напротив  невдалеке  немца, лет  шестидесяти  и  вполне  даже  ничего  еще  из  себя  выглядевшего  высокого  в  черном  монашеском  балахоне  трясущегося  в  страхе  человека.
- Он  теперь здесь  главный. Вот  с  этим  гомиком - он  произнес, дополняя  сказанное. Указывая  кивком  своей  головы  на  стоявшего  и  прижавшегося  к  герцогу, лет  шестидесяти  еврею  Альфреду  фон  Гройсману  его  дружка  любовника.  Педика  молодого  Венгерского  двадцативосьмилетнего  не  коронованного  принца  Василе  Бэсеску.       
  Александр  Лотре  сейчас  встретился  своим  глазами  в  монашеской  предательской  масонской  толпе  с  такими  же  предателями  бароном  Аланом  фон  Трюдо  и  князем  Жоржем  Мансарди, что  смотрели  на  него  перепуганными  глазами  и  молчали, проглотив  свои  от  жути  и  трясуна  человеческие  языки. Те предали  его  тоже, своего  друга  и  товарища  в  братстве  Люцифера  и  в  масонской  ложе, переметнувшись  в другой  противоположный  лагерь. Точно  ожидали  с  нетерпением  этого.
- Понятно. Захотели  властвовать  и  править – произнес  гвоздеголовый  Пинхед -Мне  знакомо  это  чувство  и  все  его  ощущения. Власть  и  ее  жажда  сгубила  многих  правителей  мира. И  еще  угробит  многих, пока  существует  все  вокруг  по  обе  стороны  двух  враждебных  миров.
- Ах  ты, подлая  мерзкая  крыса!!! - вырвалось  изо  рта  Герцога  педика – Я!!!...
  Но  его  голос  разом  прервался, как  только  черные  жуткие  гипнотические  глаза  Пинхеда  уставились  в  его  глаза.
- Довольно  тут, валять  дурака  и  валить  друг  на  друга! – произнес, громогласно, сотрясая  средневековые  стены  полуразрушенного  старинного  замка  Пинхед -  Тут  все  замараны  так, как  нельзя  лучше, чтобы  отправится  со  мной  в  мой  мир  сладостных  болезненных  иллюзий  и  страданий. Вы  все  заслуживаете  такой  хорошей  порки, какой  не  было  уже  много лет  в  моих  владениях  и  мире  моего  господина  Властителя  преисподней, волшебной  шкатулки  Бога  Левиафана.
  Пинхед  поднял  правую  свою  вверх  над  собой, согнув  в  локте  с  открытой  ладонью  перед  перепуганной  в  дикой  панике  и  ужасе  толпой  черных  сектантов  монахов  руку. Тут  же, раздался  звон  цепей  и  удары  церковного громкого  колокола. Точно  погребальный  адский  набат  сотряс  каменные  стены  замковой  главной  залы  в  ядре  замка. Посыпалась  сверху  с  арочных  потолков  известка  и  серая  пыль. Затрещали  все  перекрытия  самого  потолка. Закачались  сами  простоявшие  не  одно  столетие  средневековые  стены. Все кругом  затряслось  и  завибрировало  жуткой  тряской, вот-вот  готовое  все  здесь  разрушить  в  сам  прах  и  пыль.
  Звон  цепей  оглушил  человеческое  ухо, и  они  зашевелились. А  в  центре  залы  завертелся против часовой стрелки  жертвенный  с  опутавшими  его  цепями  высокий  парящий  в  самом  воздухе  столб.
- Будем  судить, и  миловать. Нет, только  судить  - произнес  булавочноголовый  Пинхед, кривво  ухмыляясь  своей  острозубой  демонической  звериной  жестокой  улыбкой – Мы  итак  потратили  уйму  своего  драгоценного  времени  на  всякие  ненужные  пустые  разговоры.
  Его  демоны  люди  сенобиты, стали  окружать, вокруг  обходя  столпившуюся  толпу черных  сектантов  монахов. А  летящие  по  воздуху  и  поочередно  с крючьями  цепи. Влетали  в  столпившуюся  у  жертвенного  стола  пред статуей  Люцифера  огромную  людскую  в  черных  монашеских  рясах  и  балахонах  людей  толпу. Пронзали  сразу  по  несколько  человек. Затем, выволакивая  с  невероятной силой  тех  заголосившей  о  помощи, панически, перепугано  и  во  все  горло  людей. Где  по  пять, где  по  десять. А  где  и  по  двадцать, за  один  раз. Волоча  тех, по каменному полу, дергающихся, точно  рыба,  пойманная  на  рыболовецкий  крючок  и  спиннинг, извивающихся  и  дергающихся  от  жуткой  нестерпимой смертоносной  боли, что  сучили  своими  ногами  в  судорожной  агонии. Хватаясь  в  болезненной  судороге, друг  за