Узники Речного ловца

не падал свет от ночного фонаря.

Этьен склонился над отверстием в плитах, зарешеченным ржавыми прутьями.

- Смотри. Видишь?

Из кромешного мрака на Анну пахнуло тиной, запахом речной воды и влажного камня.

- Видишь? – повторил Этьен.

- Там темно. Что я должна увидеть?

- Не что, а кого. Речного ловца. Эта пещера – его пристанище.

- Ты веришь в эти глупости?

- Не надо злить духов. Говорят, Ловец прячет за эту решетку пойманные души. В пещеру, откуда нет выхода. Если прикрыть глаза и постоять тихо, через какое-то время можно услышать голоса. Это души утопленников просятся на свободу.

- Сказки!

- А ты проверь.

Анна зябко поёжилась. Души утопленников, поющие во тьме? Чушь и выдумки. Тем более от человека, который верит в эльфов. Но что-то в истории пробрало её до мурашек. Детские страшилки после отбоя,городские байки под костерок… а всё же - чем чёрт не шутит?

Она закрыла глаза и настороженно пыталась уловить звук, доносящийся изнутри. Пусто. Никаких голосов.

Только едва слышный лопот воды, обтекающей каменный пирс. Легкие всплески, шлепки, словно где-то очень далеко воду взбивают лопасти мельницы.

Журчание, в котором, если вслушаться, можно различить голоса, ведущие многозвучный, тоскливый хорал. Так могут стонать узники, запертые в глухой темнице, утратившие надежду на свободу.

Анне сделалось жутко. Она отступила от решетки и открыла глаза.

- Ты их слышал? – спросила она Этьена. Тот молча кивнул, пристально глядя на неё. – Как холодно! Наши заждались. Поедем назад?

- Погоди, - сказал Этьен. – Я говорил, что это особое место? Я только раз бывал тут с девушкой. Нам было по семнадцать, мы впервые поцеловались здесь.

Этьен шагнул к Анне, наклонил голову и обхватил её рот губами. Губы оказались жесткими, настойчивыми.


Джа целовался искусно, перемещаясь от верхней губы к нижней, прикусывая и лаская язык. В его умелости угадывалось бахвальство, он будто вдохновлялся ролью страстного любовника больше, чем самой близостью.

Этьен целовался нетерпеливо, словно несколько лет не прикасался к женщине. Одна рука обхватила Анну за талию, другая шарила под джинсовой курткой, щупая грудь.

Растерявшись, Анна не двигалась с места. Когда ступор начал проходить, в памяти всплыло воспоминание.

Валера – или Влад? – с расстёгнутой молнией на брюках, с недопитой бутылкой пива в руке. И рядом она – покорная, как корова на ферме, ждущая осеменителя.


Анна подумала о крошечном зародыше внутри неё. Она не сумела дать ему толкового отца; так пусть сама станет достойной матерью. Бог свидетель, все совершают ошибки, но только дураки на них не учатся. И тем более – дуры.

- Пусти! - Анна изо всех сил оттолкнула Этьена, и он отступил, как ей показалось, растерянно. – Сдурел?!

- Не хочешь, так и скажи. Сама напросилась кататься!

- Придурок.

- Хранишь верность мужу? А он дрючит всё, что движется! Джа идиот, раз не ценит такую девчонку. Анют, ты сама не знаешь, какая ты классная. Джа тебя не стоит.

- Как давно ты это понял? Только что?
 
Анна повернулась и пошла обратно, на свет фонаря. Лестница, ведущая на мост, казалась выходом из подземелья.

Уже у ступеней её сшибло резкой волной запахов: тины, водорослей, гниющей рыбы. Анна обернулась к источнику вони.

- Который час?  - бомж сидел на картонке, в двух шагах от неё, завернутый в ветошь, которую в потёмках было легко принять за груду мусора.

Анна вздрогнула, машинально крепче сжала телефон в руке. Посмотрела на экран: батарея почти разряжена.

- Половина двенадцатого.

- Сколько? Половина третьего? - повторил бомж удивлённо, как будто не мог поверить в сказанное.

- Две-над-цатого! - повторила Анна, артикулируя каждый звук. Ей делалось всё более неуютно. - Сейчас половина двенадцатого!

- Всего  пол-двенадцатого! - эхом повторил бомж. Он выдержал паузу, покачал головой, и третий раз удивился: - Надо же! Всего пол-двенадцатого!

В голосе бездомного звучало неподдельное изумление, и что-то ещё, чему Анна затруднялась дать название.


Вероятно, они не заметили бродягу, когда спускались под мост. А он все время был тут, и наблюдал за ними. От этой мысли стало не по себе, и Анна машинально обернулась к своему провожатому.

- Анют, хорош злиться. Я правда думал, что ты не прочь. Фу, ну и вонь, -  Этьен подошел сзади и тоже увидел бездомного. Тот поднял голову и закатился жутким, кашляющим смехом.

- Кавалер! Я тебя знаю, кавалер! Ха-кха-кха..! Я.. кха! Раньше часто тебя видел! Давно ты сюда не ходил…

Этьен вздогнул, протянул руку Анне. Сказал почти умоляюще:

– Поехали обратно?

Анна помотала головой, и Этьен отступил на полшага, так, чтобы встать между ею и лестницей.

- Пойду пешком.

- Куда? Не глупи. Ночью девушке самой опасно.

- Нет.

- Не буду приставать, отвечаю! – Этьен примирительно улыбнулся. – Отвезу тебя к Джа, и сделаем вид, что последние пять минут нам приснились. Идёт?

Анна ещё сердилась, но ей совсем не улыбалось ночью бродить одной по набережной. Вдобавок мобильник почти разрядился, даже такси не вызвать.

- Ладно. Поехали.

- Мир?

- Мир.

Они вернулись к байку. Этьен уже не петлял по переулкам, а сразу вывернул на проспект, и спустя пару минут они въехали во двор.

Джа с Наташей сидели на бордюре за детской площадкой. Судя по разбросанным вокруг пивным банкам и обёрткам от чипсов, они были не первыми, кто облюбовал этот укромный угол.

Джа в одной футболке крутил в руках потухшую трубку, глаза в полумраке выглядели налитыми кровью. У Наташи на плечи была накинута косуха.

- Явились наконец! А мы всё выкурили. Я как раз объяснял Наташе, откуда пошло моё прозвище.

Анна с Этьеном переглянулись.

Затёртую легенду Анна слышала раз двести. И при каждом повторе она обрастала новыми деталями.

- На чём я закончил, Наташ?

- На этом...

- Ага. Встретил в Крыму того кадра с «Уралом». Он через год махался с Валерой, но это другая история…

Выпили, а наутро Серёга загремел в больницу с аппендицитом. У чувака байк, палатка, спутница. А он попал на операционный стол. Осознаёшь ситуацию?

- Невесело, - глубокомысленно кивнула Наташа.

- Когда увозили в больницу, он просил меня присмотреть за подругой и «Уралом». Я обещал. С его чувихой мы нашли общий язык. Мечтала трахнуться на байке. На ходу, и скорость под двести. Мечты должны сбываться, да, Наташа?

Та пожала плечами.

- Смотря какие. Я в детстве хотела летать, как птица. И живого тигрёнка. – Наташа улыбнулась. – Но это вряд ли.

- Кто знает? Если очень захотеть, всё возможно!

- Слушай, а как... Летать, это ясно. Это хотя бы можно представить. А секс на мотоцикле… Как вообще?

- Очень просто. Я Дракон. Полёт моя стихия.

- Я не спросила, кто ты. Я спросила, как…

Если бы вопрос задала Анна, Джа отмахнулся бы чем-то вроде: «Обычным каком!» Или: «Напряги воображение!»

А пигалице стал объяснять. Анна не особо вникала, поскольку слышала историю много раз. Рисовалась странная конструкция, похожая на цирковой трюк.

Джа наклонился к Наташиному уху и зашептал, касаясь губами. Наташа захихикала, прикрыв ладошкой рот, как маленькая. Если бы не темнота, Анна бы подумала, что она покраснела, как рак. То ли действительно дурочка, то ли девчонку снедает жгучее любопытство невинности к пороку. Анна чуть не задохнулась от догадки, и вскинула руку к губам.


Что Этьен нашел в этой пигалице? Обычно он выбирает подруг поумнее.


- Всё равно неясно, откуда взялся Джа.

- Так слушай дальше. Мы гоним по серпантину, и у нас получается. Подруга стонет, я поддаю газу, вот-вот и финиш…

И тут гаишник! Выскочил на обочину, свистит, машет палкой. Что делать? Поддаю газу, гаишник прыгает в «девятку» и мчит за нами. Погоня, мотор, как на съемочной площадке.

Ложимся в поворот, ветер свищет, выдувает голову насквозь. За спиной мигалка. Обочина в сплошной серый. И женские руки ласкают мой рычаг…

Куда "девятке" до Урала? Оторвались от гаишника, не прерывая процесса. Когда приехали, Искра - так её звали, дьявольская Искра!  - как заорёт: «Джа форева-а-а-а!». Вот и пристало прозвище.

Двести раз, не меньше, Джа пересказывал историю своей клички. И восхищался шалавой Искрой.

- Фига се, ты даёшь… - Наташа покачала головой, разом восхищенно и недоверчиво. Чёрная косуха сливалась с ночью, на русых волосах мерцал блик от тусклого фонаря, отчего головка с тонким хвостом казалась светлым пятном.

Наконец Джа поднял голову к прибывшим.

- Как прокатились? Аня не сильно истерила? Она трусиха.

Анна решила не подавать виду, что обижена его характеристикой. Она улыбнулась:

- Не так и страшно. Этьен аккуратный ездок. Но я больше не хочу кататься. Люблю сама управлять своей жизнью.

- От пассажира тоже много зависит, – Наташа пристально посмотрела Анне в глаза. – Теперь моя очередь.

- Вот и катись.

Девчонка вскинула подбородок. Это выглядело одновременно дерзко и трогательно.

- Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Типа я не вписываюсь. Типа я тупая малолетка.

- А ты думаешь, умная? Думаешь, Олега ты интересуешь? Он любезничает, пока не трахнет. А как только трахнет, забудет, как звали! – Анна обернулась и поискала кого-то взглядом. - Этьен, проводи подругу, она хочет домой.

- Натали, ты хочешь домой? – удивился Этьен.

- Нет! Я хочу кататься. Джа обещал показать трюки.

Этьен с сомнением покачал головой.

- Джа тебе наговорит. Он не садился за байк с две тысячи седьмого. И взгляни на его укуренные зенки! Я бы не ездил.

- А я хочу!

Джа кивнул.

- Позволь прокатить твою даму. Кружок по кварталу, и всё! Будь другом, одолжи байк.

Этьен повернулся к Ямахе. Огладил взглядом белый корпус, выхлопную трубу, изогнутый руль, на котором болтался мотошлем.

- Я отдал за него пять кусков. И должен столько же.

Джа поднялся с бордюра и вразвалку пошел к Этьену. Хотя Джа был выше друга почти на голову, это почему-то не добавляло ему убедительности. Как и слишком настойчивый тон.

- Я Дракон. Мне нужна Дракониха, а не овца, которая чуть что, блеет от страха.

Этьен ухмыльнулся.

- Друг, я тебе скажу одну вещь, только не обижайся. Ты не Дракон. Ты баклан.

- Один круг по кварталу! – настаивал Джа. - Тебе жалко? Жалко, да?!
- Честно - да.


Анна видела: муж готов отступить. Помнётся с ноги на ногу, театрально выкрикнет пару фраз, и тема будет закрыта.

Забудь, друг. Проехали.

Анна посмотрела под ноги. Дряхлый асфальт, изрытый оспинами, с утра был выметен, о чём свидетельствовала кучка палой листвы у бордюра. Несколько листьев облепили решетку канализации, возле которой застрял удачливый жёлудь. Задворки Хлебосольска, знакомые Анне до щипания в носу.

На неё накатили обида и негодование. Поступок Этьена, безразличие Джа, флирт у неё на глазах с первой встречной пигалицей… Анна сморгнула непрошеные слёзы.

И резким пинком послала жёлудь в канализацию. Мечты должны сбываться, но порой им надо помочь.

С вымученной игривостью взяла Этьена за руку:

- Да ладно, пусть прокатятся, – и улыбнулась самой обаятельной из своих улыбок.

Затем села, скрестив пальцы, пока Этьен, без единого слова, швырнул её мужу ключи от зажигания.

- Мы до перекрестка и обратно, нога здесь, другая там, - глупо схохмил Джа, надевая шлем. Девчонка стянула тонкий пучок русых волос, и заткнула за ворот