Размышления — заходить или нет — длились недолго. После возвращения в город у Варвары Фёдоровны проявились способности хорошего организатора. Она привыкла быстро принимать решения и поднялась по служебной лестнице. Всё было бы хорошо, но вновь грянула беда.
Тяжёлое буханье басов и выносящий мозг ритм ударных обрушился на неё вместе с полумраком зала. Хаотично мелькающие лучи то тут, то там выхватывали из кажущегося бесконечным пространства корчащихся патлатых существ. Мелькали столики с сидящими за ними полуголыми девицами, связки цепей, стальные шипы и оскаленные морды.
Наткнувшись в темноте на массивный стул, Варвара Фёдоровна опустилась на него, не рискуя двигаться дальше, и очутилась за одним из столиков. В то же мгновение над ней загорелась красная лампа, осветив сидящего напротив лохматого рокера с открытой волосатой грудью, в наколках, с многочисленными металлическими побрякушками и прочими атрибутами.
— Какие люди, — расплылся рокер, — вы к нам как часы.
Варваре Фёдоровне показалось, что у него в страшной причёске мелькнули рога. «Показалось», — решила она. Уж больно он ужасен.
— Вы меня знаете?
— Как я устал, — пробормотало страшилище. — К делу. Ваш сыночек убил человека. Ему я не помогу. Только люди могут перекрыть его грех ещё более страшным — ложью и лицемерием. Но вашу боль устранить можно. Решаетесь?
Всё произошло слишком быстро. Такого напора Варвара Фёдоровна не ожидала. Она даже не успела сообразить, что от неё хотят. Услышав только, что ей могут помочь, она мотнула головой: «Да, сейчас мне это нужно».
***
Старуха бродила вокруг разрушенного павильона, который городские власти уже семь лет обещают снести. Подойдя к двери, она безуспешно пыталась её открыть, хотя проникнуть в помещение легко можно было через разбитые витрины. Постояв немного на пороге, пожевав беззубым ртом, она направилась в обход.
С другой стороны павильона, в уцелевших подсобных помещениях, расположился пункт приёма вторсырья.
— Смотри, — похлопал приёмщик по плечу бомжа, сдававшего алюминиевые банки из-под пива, — опять Варька пришла.
— Души у тебя нет, Степаныч, — ответил мужик, — ну потеряла старуха память. Дай ей десятку, она довольная будет до смерти и не станет досаждать тебе.
— Ещё чего. На вас, убогих, десяток не напасёшься. Одной дашь, завтра сотня прибежит. Это у неё души нет. Ишь, придумала — приставать к человеку.
Выйдя из-за прилавка, приёмщик подошёл к старухе и начал выталкивать её из помещения:
— Иди, Варька, иди отсюда. Нет у тебя ничего, всё продала, нечем торговать.