Любимый внук Великой бабки ( Александр I )

создать на случай войны, или неурожая стратегические запасы продовольствия. В стране появилось Государственное казначейство, Павел I выделил субсидии на внутреннюю торговлю и ввел запрет на ввоз предметов роскоши. Барщину ограничили тремя днями в неделю, запретив помещикам выгонять крестьян на работу в выходные и праздничные дни. На дворцовую дверь повесили специальный ящик, куда подданные могли опускать жалобы, предложения, и прошения на имя государя. Александр восхищался первыми шагами нового императора.

Правда, спустя 2 месяца после коронации Павел I велел ЗАПРЕТИТЬ:
- фраки и жилеты;
- башмаки с лентами, сапоги стягиваемые шнурками, или с отворотами;
- шейные платки галстуки и косынки;
- вальс;
- бакенбарды;
- крики кучеров и форейторов во время поездки;
- организацию и содержание клубов.

Император отправил драгун патрулировать столицу. «Неправильно одетых людей» останавливали и тут же на улице уничтожали изъятые у нарушителей шляпы, фраки, жилеты, обувь. После 21:00 главные столичные улицы перекрывались для прохода, охране разрешалось пропускать через посты только медиков и повивальных бабок.
Император, а вместе с ним и чиновники работали с 6 часов утра. Протирая глаза и постоянно зевая тысячи чинуш гадали в присутственных местах, сколько им придется так мучиться.

Ежедневно император принимал военный парад, однажды недовольный прохождением полка, он приказал ему прямо с площади маршировать в Сибирь. Только вечером приближенным удалось уговорить государя проявить милость и вернуть «провинившееся» подразделение в столицу. После этого случая офицеры стали относиться к каждому параду как к последнему, отправляясь в казармы, они прощались с родными так, как будто уходили на войну.

Гвардия недовольная прусскими мундирами, вспоминала время матушки Екатерины, когда русский гвардеец выглядел гвардейцем, а не «гатчинской обезьяной».
Каждый Божий день одних Павел миловал, а других карал, при этом наказывая, он получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Александр видел, как отец упивается властью всемогущего властелина, способного «своим хотением» приблизить подданного к трону, или ниспровергнуть бестолкового раба с вершины «русского Олимпа». 

Отчитываясь перед императором о выполнении тех, или иных поручений он испытывал животный страх, поскольку знал, что отец обязательно где-то да обнаружит ошибку, и поэтому как мог, старался угодить ему.

20-летний Великий князь подыскивал в свите человека, который смог бы при общении с отцом взять на себя функцию громоотвода, и вскоре он его нашел, им стал 27-летний генерал-майор Алексей Андреевич Аракчеев. Без подписи нового друга Александр не визировал ни одной бумаги, когда Аракчеева не было рядом, наследник впадал панику. Он писал «защитнику» трогательные письма, в которых унижено, просил не обделять его неразумного советами.

В трудные моменты Великого князя поддерживали четыре друга: Адам Ежи Чарторыйский, Виктор Павлович Кочубей, Николай Николаевич Новосильцев и Павел Александрович Строганов. Друзья собирались на тайные совещания, и размышляли о будущем России. Павел, которому докладывали о подозрительных сборищах, подозревал старшего сына в подготовке заговора.

В письме к Лагарпу, Александр писал, что первые шаги отца в роли императора оказались блестящими, но вскоре империю буквально перевернули вверх дном.

У Павла не было единого плана государственных преобразований, сегодня отменяли то, что приказали вчера. Хлебопашцы влачили жалкое существование, торговцы несли убытки, народу пытались насильно привить прусскую дисциплину. Александр рассказывал друзьям, что если судьбой ему суждено царствовать он дарует России свободу, и возведет барьеры, которые раз и навсегда закроют для безумцев подобных его отцу путь к российскому престолу. А пока каждый день он был вынужден выполнять тошнотворные приказы императора, его нервы были напряжены до предела, любовь к красавице жене атрофировалась. Помимо мужа у Великой княгини Елизаветы Алексеевны не складывались отношения и с императором, она радовалась каждому редкому дню, когда не видела отталкивающее лицо Павла, и не слышала его грубых криков. Елизавета писала матери, что за плохо приготовленное мясо Павел приказал избить тростью русского офицера управляющего кухней Его Императорского Величества. Она сетовала, на то, что у неё недостает сил, играть роль снохи уважающей и почитающей свекра.

Сам же Павел не нуждался в ничьей любви. Держащий подданных в страхе, он не понимал, что с каждым днем ужас подданных перерастает в злейшую ненависть к нему.

Нелюбимая мужем, презираемая свекром, 18-летняя Великая княгиня бросилась в недвусмысленные объятья графини Варвары Николаевной Головиной, но эта любовь прошла, уступив место дружбе, которую женщины сохранили до самой смерти.
Елизавета Алексеевна нуждалась в мужской любви, и она не заставила себя ждать, ей её подарил друг мужа, польский красавец князь Чарторыйский. Наплевав на пересуды двора, Александр сам подталкивал друга к жене, благодаря их связи он снова почувствовал себя свободным. В середине мая 1799г. Елизавета родила дочь Марию. Когда отгремела пушечная пальба, император в задумчивости спросил статс-даму двора Шарлотту Карловну Ливен: «Сударыня, возможно ли, чтобы у мужа блондина и жены блондинки родился темненький младенец?». Опытная фрейлина не растерялась и ответила: «Государь, Бог всемогущ!».

Чарторыйскому повезло, император отправил его не в Сибирь, а посланником в Сардинское королевство. Через год Елизавета потеряла дочь, Александр был равнодушен к горю супруги, он больше переживал разлуку с другом Чарторыйским. Тоска стала еще невыносимей, когда по приказу отца от двора отослали и остальных его друзей: Кочубея, Новосильцева и Строганова. В одном из писем матери Елизавета призналась, что она сильно любит Александра, но теперь по-другому, как сестра любит брата.

Внешняя политика Павла I была противоречивой и непоследовательной, после захвата Наполеоном в 1798г. Мальты, он приютил в Санкт-Петербурге мальтийских рыцарей. В этом же году императора избрали Великим магистром ордена. На российском гербе появился «Мальтийский крест», а в императорском титуле зазвучали новые слова «…. и Великий магистр ордена св. Иоанна Иерусалимского». Он приказал присоединить Мальту к Российской империи и создать на острове военно-морскую базу.

5 сентября 1800г. английский флот отбил Мальту у Наполеона и Павел I, почувствовав себя оскорбленным,  приказал наложить арест на 300 британских судов, находившихся в российских портах. Он запретил расплачиваться с английскими купцами за поставленный товар. Впервые две страны оказались на грани войны. Император приказал дипломатам проработать аспекты военно-политического союза с Наполеоном. Словно по мановению волшебной палочки в столице на Английской набережной, в доме Ольги Александровны Жеребцовой, сестры «славных братьев» Зубовых, образовался великосветский салон. Любовник Жеребцовой английский посланник лорд Чарльз Уитворт, объяснял представителям петербургской знати, что «душевнобольной» император толкает две великих империи к краю пропасти, если Павла не остановить, случится беда. Скоро образовался заговор, мятежников возглавил, действительный тайный советник Никита Петрович Панин.

22 ноября 1800г. Россия разорвала дипотношения с Англией, Павел и Наполеон приступили к подготовке русско-французского похода на Индию. Незадолго до своей страшной кончины император приказал донским казакам под командованием генерал-майора Платова захватить Хиву и Бухару, а потом выйти в поход к Инду и Гангу.
После прекращения дипотношений Уитворта выслали на родину, Панина и братьев Зубовых отправили в ссылку, Осип Михайлович де Рибас слишком «скоропостижно» скончался, а Ольга Жеребцова срочно покинула Россию.

Можно бы было предположить, что после всех этих перипетий заговор распадется, но Уитворт как истинный англосакс никогда не складывал яйца в одну корзину. После ликвидации угрозы первого круга злоумышленников в игру вступил любимчик Павла I, граф Петр Алексеевич Пален. Он примкнул к заговорщикам после того как лично выслушал от императора прожект объединения православной и католической церквей под эгидой Рима. В тот день граф понял, что Россия ждет того, кто нейтрализует безумца на российском престоле. Император доверял Палену как никому другому, чины и звания сыпались на него словно из рога изобилия. Хитрец внушил Павлу мысль, что подданные по достоинству оценят его величие, если он вернет в столицу высланных в ссылку дворян. Павлу идея понравилась, и вскоре в столицу воротились сотни людей вкусивших горькие плоды опалы, вместе с Зубовыми возвратился и генерал-лейтенант Леонтий Леонтьевич Беннигсен. 

Чтобы охотники приблизились к дичи вплотную Пален, предложил Платону Зубову просить руки дочери бывшего царского парикмахера и камердинера, а теперь графа Российской империи, Ивана Павловича Кутайсова. Верный дворецкий на зубовское предложение не сказал ни да, ни нет, но соблазн выдать дочку замуж за фаворита Екатерины, которого она называла «резвушей», оказался велик. Надеясь на расположение императора, он обратился к Павлу I с просьбой не оставить своей милостью братьев Зубовых. 

Ходатайство было удовлетворено, князя Платона и графа Валериана назначили директорами 1-го и 2-го Петербургских кадетских корпусов, а третьего брата Николая, шефом 1-го Сумского гусарского полка. Вступив в должность, Зубовы начали проводить агитацию в среде гвардейских офицеров, ненавидевших прусскую форму, немецкую муштру, и ежедневное унижение императором дворянской чести. Пока братья готовили гвардейцев, Пален, стремился заручиться поддержкой командиров полков расквартированных в столице, или в  близости от нее. Вскоре у него осталась одна не решенная задача, в заговор пока не вовлекли Великого князя Александра, человека которому после свержения императора предстояло занять престол. Как предложить сыну участвовать в заговоре против отца Пален не знал, эту сложную задачу ему помог решить император. Павел пригласил ко двору из Силезии племянника своей супруги, 13-летнего принца Евгения Вюртембергского. Пообщавшись с принцем, он сообщил окружению, что поражен потенциалом юноши. Император рассказал, что в момент беседы с Евгением, он внезапно захотел его усыновить и объявить наследником российского престола.

Пален, передал слова императора Александру, и добавил, что Павлу хватит ума на свершение подобной глупости. Он предложил наследнику