Любимый внук Великой бабки ( Александр I )

примкнуть к заговорщикам. Испугавшись, Великий князь отказался покушаться на корону и скипетр отца. Спустя четыре дня в его комнату вбежал государь и, выхватив из рук сына томик вольтеровского «Брута», нахмурив лоб, прочитал первую строку: «Рим свободен! Довольно, возблагодарим богов». С отвращением зашвырнув книгу в дальний угол, император, резко вышел из покоев наследника. Через полчаса Кутайсов по приказу Павла передал Александру книгу о жизни Петра I, с закладкой на странице, где описывалась смерть царевича Алексея. Сын понял намек.

Великий князь назначил Палену новую встречу, во время которой граф посвятил наследника в детали заговора, он пообещал Александру, что как только Павел подпишет отречение от престола, ему с супругой позволят удалиться в заранее подготовленное поместье. Услышав, что отцу сохранят жизнь, Александр согласился участвовать в дворцовом перевороте.

В феврале 1801г. за 40 дней до свержения император со свитой переехал в только что построенный Михайловский замок. После прошедшего, словно в тумане новоселья, Павел пригласил к себе в кабинет Палена, и уставшим голосом спросил, знает ли граф что против него составлен заговор, в котором участвуют члены императорской фамилии.
Петр Алексеевич хладнокровно ответил, что нити заговора сходятся в его кабинете, он стоит над ситуацией и контролирует развитие событий. Несмотря на то, что император доверял Палену, он приказал Аракчееву срочно вернуться из Грузино в Санкт-Петербург.

До прибытия своего «верного пса» Павел распорядился утроить охрану замка, и отменить все официальные мероприятия. Заговорщики поняли, что дальше тянуть нельзя. Они договорились действовать 10 марта, однако против этой даты выступил Александр, он предложил перенести переворот на 1 день. Наследник объяснил, что 10 марта охрану императорских покоев несет лично преданный отцу, 2-й батальон семеновцев, а 11 числа на главный караул заступит верный Александру, 3-й батальон.

Утром 11 марта, будто предчувствуя опасность, Павел приказал Александру и Константину еще раз принести ему присягу на верность, и пообещать «не вступать ни в какую связь с заговорщиками».

Вечером государь с 19 приглашенными лицами ужинал в Михайловском замке, после застолья он обратился со смехом к Михаилу Илларионовичу Кутузову: «Посмотрите, какое смешное зеркало; я вижу себя в нём с шеей на сторону». Сделав резкий взмах рукой, император бросил через плечо: «Чему быть, того не миновать».

Выходя из залы, он столкнулся в дверях с полковником Николаем Александровичем Саблуковым, страстным англоманом, его эскадрон охранял подходы к замку:
- Саблуков Вы якобинец!
- Да, Ваше Императорское Величество!
- Не Вы болван, а ваш полк.
- Я – могу быть, но полк – никогда!
- Я лучше знаю. Свести караул!

Заговорщики, собрались на квартире командира Преображенского полка, генерал-лейтенанта Петра Александровича Талызина. Учитывая, что за окном стоял холодный мартовский вечер, а впереди ждало опасное предприятие, офицеры пили пунш, и подзадоривали себя скабрезными шутками об императоре. Вскоре заговорщикам сообщили, что посланцы графа Палена, перехватили Аракчеева при въезде в город.

Когда офицеры как след разогрелись алкоголем, в залу вошли, Пален и Беннигсен. Пален, сообщил собравшимся, что уже близок тот миг, когда они поднимут бокалы за здоровье нового государя Александра Павловича.
Заговорщики разделились на два отряда, первым командовал, граф Пален, а вторым Беннигсен и Платон Зубов. Люди Зубова прибыли к исходной позиции раньше, Пален с сообщниками в назначенное время не явился. Назвав часовому, пароль заговорщики прошли через «Трёхчастный мост», и вошли в караульную. Припугнув сонных лакеев, они ворвались в опочивальню Павла I.

Увидев пустую, кровать императора, офицеры сразу же протрезвели, Зубов заскрежетав зубами, прошептал: «Господа, наша птичка улетела», Беннигсен положил ладонь на шелковую простыню и спокойно сказал: «Гнездышко то теплое, а, следовательно, птичка еще тут».

Дрожащего от страха Павла нашли за каминной ширмой, его вид в ночной рубашке вызывал у присутствующих глубочайшее негодование и омерзение. Император невнятно лопотал: «Господа, что Вам угодно, кто вас сюда впустил?».
Беннигсен не дрогнув ни единым мускулом, сказал: «Государь Вы арестованы. Мы просим Вас отречься от престола в пользу Александра, и гарантируем Вам полную безопасность». Гвардейцы взяли несчастного под руки и подвели к столу, с «просьбой» подписать манифест об отречении.

Прочитав первые строки, император плюнул на бумагу и закричал в исступлении: «Не подпишу, не подпишу, не подпишу».
Его упрашивали, уговаривали и постепенно перешли к угрозам, кто-то не выдержал напряжения и швырнул пленника на пол, лампа погасла, рука с увесистой золотой табакеркой ударила поверженного государя в висок. Павел закричал, боясь разоблачения, на его шею накинули офицерский шарф и стянули концы.

Когда все было кончено, в дверях спальни появился Пален. Удостоверившись в смерти государя граф, отправился в комнату Александра, спавшего сном «праведника», или делавшего вид, что он спит. Разбудив наследника, он с сожалением в голосе, объявил, что Император и Самодержец Всероссийский Павел I, только что, как и его мать, скончался от внезапного апоплексического удара, Александр зарыдал. Подняв его с постели, Пален твердо сказал: «Довольно ребячится, идите править».

Взяв себя в руки, новый правитель России вышел на балкон и объявил построенным в замковом дворе солдатам, что сегодня ночью император Павел I скончался от удара (про табакерку он умолчал), он пообещал править так, как правила Екатерина Великая. Слова нового императора были встречены троекратным ура.

В это время вдова Павла I Мария Федоровна рвалась в спальню к мужу, до пяти часов утра мать не признавала новый титул сына. Убитая горем женщина требовала, чтобы Александр с глазу на глаз объяснил ей дальнейшие свои планы. До конца жизни она так и не простила сыну смерть мужа.

С первого дня правления Александр I не сомневался, что 12 марта 1801г. он приобрел царство земное и потерял Царство Божье.

Управлять по законам и сердцу Августейшей Бабки:

Вступив на престол, десятый российский император Александр I воспитанный в духе европейского либерализма, задумал отменить крепостное право, облагодетельствовать народ конституцией и преобразовать политико-правовое устройство государства. В своем манифесте он обещал подданным править страной по «законам и по сердцу» Августейшей Бабки Екатерины Великой:

«БОЖІЕЮ МИЛОСТІЮ
МЫ, АЛЕКСАНДРЪ ПЕРВЫЙ,
ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОССІЙСКІЙ,
и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляемъ всѣмъ вѣрнымъ подданнымъ Нашимъ.

Судьбамъ Всевышняго угодно было прекратить жизнь любезнаго Родителя Нашего Государя Императора Павла Петровича, скончавшагося скоропостижно апоплексическимъ ударомъ въ ночь съ 11-го на 12-го число сего мѣсяца. Мы, воспріемля наслѣдственно Императорскій Всероссійскій Престолъ, воспріемлемъ купно и обязанность, управлять Богомъ Намъ врученный народъ по законамъ и по сердцу въ Бозѣ почивающей Августѣйшей Бабки Нашей, Государыни Императрицы Екатерины Великія, коея память Намъ и всему Отечеству вѣчно пребудетъ любезна, да по Ея премудрымъ намѣреніямъ шествуя, достигнемъ вознести Россію на верхъ славы и доставить ненарушимое блаженство всѣмъ вѣрнымъ подданнымъ Нашимъ, которыхъ чрезъ сіе призываемъ запечатлѣть вѣрность ихъ къ Намъ присягою предъ лицемъ всевидящаго Бога, прося Его, да подастъ Намъ силы къ снесенію бремени нынѣ на Насъ лежащаго.

Данъ въ Санктпетербургѣ, Марта 12-го дня 1801 года.

На подлинномъ подписано собственною Его Императорскаго Величества рукою тако:
АЛЕКСАНДРЪ»

Россия ликовала, воспринимая вхождение в новый век с любимым внуком Екатерины Великой как символ дальнейшего роста могущества страны. Задумав преобразования, Александр понимал, что действовать нужно осторожно, контролируя настроения в дворянской среде и народе. Он не хотел повторить судьбу деда, или отца.

С другой стороны устрашённый французской революцией, император надеялся на то, что у него еще осталось время на то, чтобы провести реформы сверху, не дожидаясь пока народные волнения, разрушат фундамент империи снизу. В начале правления ему предстояло, так же как когда-то и его венценосной grand-mère расставить легкие и тяжелые фигуры на русской политической шахматной доске. Часть полей заняли друзья, которым он давно доверял и знал их деловые качества. Императору повезло, что еще здравствовали некоторые екатерининские «пенсионеры», не забывшие в короткое правление Павла I, что от них требовала матушка императрица.

Оппозицию при дворе возглавили вдовствующая императрица Мария Федоровна, сестра Екатерина и брат Константин. Сестра не смотря на противодействие Александру по ряду вопросов, пользовалась его доверием и напрямую влияла на принимаемые императором решения.

В первый пул реформаторов вошли верные друзья юности, Новосильцев, Строганов, Чарторыйский и Кочубей, и статс-секретари Екатерины II: Трощинский, Державин, Заводовский и тайный советник Румянцев. Отстраненные от службы Павлом I, они вернулись по просьбе внука Государыни, продемонстрировав русскому обществу возрождение славных екатерининских традиций. Молодые реформаторы и умудренные опытом царедворцы вошли в «Непременный совет», ставший предшественником образованного в 1810г. Государственного совета.

12 «несомненных» советников заняли посты в центральных имперских структурах:

Николай Николаевич Новосильцев курировал дела Святейшего синода, попечительствовал над Петербургскими образовательными учреждениями, состоял товарищем при министре юстиции.

Павел Александрович Строганов, стал товарищем