Друг

Луна на исходе, но вокруг еще темно. На небе угадываются облака, за ними блещут звезды, словно дырки на черном покрывале. Фонари не горят; издали летят редкие звуки спящего города. Ночь дышит тайной, превращает любой шорох в иллюзию сомнамбулического движения незримых теней.

Внизу, под мостом, вяло катит свои воды река. Иногда можно услышать урчание воронок, что образуются в ее утробе. Потом все сглаживается и исчезает, и вновь тишина покрывает мир.

Парень, сидящий на скамейке у парапета, глубоко затягивается сигаретой. Словно хочет выкурить ее одной затяжкой, всосать в себя, до боли ощутить дым табака. Он сидит уже давно, не считая времени, и, видимо, делать ему больше нечего. Лениво, со скорбной надеждой  смотрит по сторонам. На безлюдный тротуар, на мост, на трепетные огоньки городской мишуры. Шуршит ногами по песку. Выбрасывает окурок, вздыхает и достает новую сигарету.

— Последняя, — говорит он себе, — Видать, сегодня опять облом. Скукота…

Он собирается прикурить, но так и застывает с зажигалкой в руке. С обратной стороны моста слышны шаги. Легкие, быстрые, нервные.

— Оп-па… Рыбка плывет, — поворачивая голову, шепчет парень.
 
Он видит силуэт, еще не оформленный в темноте, похожий на кокон, сотканный из серых полутонов. Это девушка. Она идет уверенно, конвульсивно. Будто все уже решено, цель маршрута обозначена, и пути назад нет. На ней спортивный костюм и вязаная шапочка. По бокам пляшут белые кудри. Лицо парня растягивается в улыбке.

— Плыви, малая…

Он знает, что его не видно с ее стороны, и продолжает сидеть на месте. Наблюдает, как она идет, выбрасывая ноги вперед, словно заставляя их это делать. Видит, как она останавливается посередине моста, как подходит к парапету. Застывает, о чем-то глубоко задумывается. Достает из кармана какую-то вещицу и бросает вперед, в черную бездну. Затем неуклюже переваливается через бетонный барьер и исчезает вслед за ней.

— Вот, блин! Почему так быстро? Помолилась бы хоть! — кричит парень, уже не сдерживая себя.

Он вскакивает и стрелой летит к тому месту, где была девушка. Не притормаживая, а набирая скорость, прыгает вперед ласточкой. На лице его упрямая ухмылка.

Рассекая воздух, он летит в темные воды реки.

Тело сразу уходит на глубину, связь с миром потеряна, руки шарят в поисках девушки. Течение сильное, и ее уже могло унести дальше. Больше повинуясь интуиции, чем здравому смыслу, парень делает несколько гребков куда-то в сторону. Продолжает искать руками хоть что-то, за что можно ухватиться, вытолкнуть наверх, уберечь. Невероятная, текучая, скользкая тишина окружает его, давит своей массой, хочет прижать ко дну. Он пускает пузыри и смеется. Какое ему дело до этого? Пусть хоть засосет в песок, ему главное найти эту чудачку. И вот он лицом натыкается на обмякшее тело, которое в последний раз дергается в конвульсии и застывает, отдаваясь во власть течению и его рукам. Теперь можно на воздух, и потом дальше, к берегу.

Он укладывает ее на темный песок, расстегивает на ней мастерку. Искусственное дыхание не делает. Вместо этого примеривается и коротко рубит кулаком в центр груди. Из горла девушки хлещет фонтан воды, она хрипит и судорожно хватает ртом воздух. Дело сделано. Парень садится рядом и смотрит, как она приходит в себя.

— Что за… Ты кто? — первое, что произносит она, увидев его. Лицо мокрое, волосы прибились к песку, в глазах отблески утерянного мира.

— Лёха я. Друг твой, надеюсь… — ухмыляется парень. Он достает мокрую пачку сигарет, смотрит на нее и выбрасывает.

— Теперь и не покурить. Хотя какой толк от этого курева. Гоняешь дым туда-сюда, а запаха не чувствуешь.

Девушка какое-то время молча смотрит на него. Глубоко дышит. Видно, как постепенно она приходит в себя.

— Это ты меня вытащил… друг?

— А то кто же. Не сама же ты вытащилась. Спасибо не скажешь?

— Да пошел ты!.. Зачем?.. Зачем ты это сделал?.. Зачем?.. Псих… — она начинает рыдать, глубоко, громко. Что-то кричит, плюет словами, ничего не разобрать. Лёха спокойно сидит рядом и смотрит на первые проблески утра. Когда девушка умолкает, тихо спрашивает:

— Тебя как зовут?

Она молчит.

— Слышь, малая? — повторяет он.

— Лерка, блин, меня зовут. И я не малая.

Девушка садится на песке, поджимает к себе коленки, ёжится.

— Просто скажи, зачем ты меня спас?

Лёха пожимает плечами.

— Ну а как же? Сижу, курю. Вижу, клёвая малая прыгает с моста. Вот и я туда же. Чисто на автомате. За красотой полетел. Которой в моей жизни не было. А ты мне тут на мозги капаешь.

— Дурак ты, Лёха. Если человек решил уйти из жизни, никто не помешает ему это сделать.

— Так ты вроде как и ушла, — он разводит руки и поднимает голову к небу, — Только я и сам это знаю. Без тебя.

— Тебе не говорили, что ты странный? Стрёмный какой-то.

— Вот-вот! — кивает Лёха, — Все говорили. А я не слушал. Поэтому сейчас здесь. С тобой.

— Ну ваще! Я молчу.

Она уходит  в себя. Глаза опущены, лицо все больше мрачнеет. Сидит долго. Видно, ее одолевают нехорошие мысли. Лёха наблюдает за девушкой, внимательно, неотрывно. Похоже, она ему нравится. Красивая. Без башни, как и он. И решительная, раз сотворила с собою такое.

— И что мне теперь делать? — выводит свои мысли наружу Лерка. — Утопиться еще раз или пойти домой? А ведь я уже и записку написала. И ее уже сто пудов, как прочитали. Вообще, писец какой-то!

— Ничего не надо. Ты уже сделала, что хотела. Расслабься и посмотри вокруг. Сейчас рассвет. Красиво.

— А дальше что?

— Дальше будет так, как есть.

Девушка фыркает, но все же смотрит на светлую полосу рассвета. Еще робкая, она уже освещает контуры верхних кварталов города и стелется бликами по темной реке. Отсвечивая, эти блики играют на песке, где они сидят.

— Да, есть в этом что-то трогательное. Даже всплакнуть хочется. Это похоже на живую картину.

— Или на новую жизнь, малая. Вот такие дела. Привыкай. Чего в воду-то бросилась, скажешь?

— По личным соображениям, понятно? И потому что все достало.

— Понятно. Из-за пацана значит. Несчастная любовь. Проезжали мы это.

— И вот как дальше? — возвращается девушка к прежней теме, — Приду я домой, как бы с того света. Родаки уже прочли записку. Будут в отпаде. Подруги в шоке. А Толик…

— А Толику будет все по барабану. Дело такое. Житейское.

Лерка сжимает пальцы в кулачки и колотит себя по коленям.

— Да кто ты такой, в самом деле? Все знаешь, блин, такой мудрый, да еще меня спас! Прямо герой!

— Да я такой же, как ты, — улыбается Лёха. — Потерянный когда-то. Не знаю, как прожил эти тридцать лет. Если их можно назвать жизнью. Но по ходу, я тебя ждал. И там на мосту тоже, все эти годы. Не то чтобы девку искал, а друга. Сечёшь?

— Ох, ну ты доставала! Ничего не понимаю, — девушка откидывается на песок и закрывает глаза. Вокруг уже светло. Рядом тихо шуршат тополя, потревоженные легким ветром. От верхних кварталов к нижним летят вороны, переругиваясь между собой. На мосту, что невдалеке, видны первые прохожие.

— Я отойду на пару минут, — встает Лёха, — у меня тут нычка рядом. Там сигареты. Никуда не уходи.

— Куда ж я пойду вся мокрая? Надо просохнуть немного. У тебя там перекусить не найдется? А то что-то пробило. От нервов, наверное.

— Это мы позже организуем. Тут рядом, в нижних кварталах, бар. У меня там холуй, угощает бесплатно.

— Холуй, блин. Что за слова?..

Когда Лёха возвращается, девушка уже успевает привести себя в порядок. Одежда очищена от песка, волосы уложены за спиной, кроссовки сохнут на кусте. Она сидит в позе лотоса, глядя на Верхний город.

Все дома, что за мостом, похожие с этого места на игрушки, сияют в лучах грядущего дня. Тысячи окон преломляют солнечный свет, играя всеми цветами радуги. Высотки как удивительные калейдоскопы, вспыхнувшие у самого неба. Длинные нити пятиэтажек — праздничные гирлянды, обрамляющие границы районов и дворов. Сверху нежно льется лазурь, подчеркивая бурные переливы красок, бликов, изломанного и отраженного света.

В противоположность им дома Нижнего города, вековые, приземистые, тонут в сумраке. Окутанные мрачноватым флёром, они походят на ветхую картину средневековья, заброшенную на чердак. От них тянет холодом и безысходностью. Парень, стоящий на берегу, наблюдает этот контраст, но девушке он недоступен. Ее взгляд прикован к тому, что она видит за рекой.

— Красота какая, — шепчет восхищенно.

— Слышь, ты на это забей, — Лёха закуривает и отряхивает с одежды песок. — Красота обманчива. Так же, как и жизнь. Вот ты тащишься от этого города, а что он тебе дал? По большому счету? Только то, что ты слетела с катушек и нырнула в реку. Вот и вся история.

— Ну, дурак! Зачем обломал? Ты какой-то чёрный философ. Или моральный садист. — Она переводит взгляд на него и смотрит в упор:

— Кто ты на самом деле? Признавайся!

Парень мнется, продолжает сметать с подсохших штанов песок. Затем делает решительный жест, выпрямляется, так же смотрит ей в глаза.

— Рэкетом занимался. В банде был. Делиться заставлял. Такое дело… — он о чем-то думает, а затем добавляет: — Нормальных мужиков не трогал. Только барыг и тех, кто крал у людей, кто наживался на этом. Не в оправдание говорю, а так, чтоб знала. Поэтому никакой я не чёрный, понятно?

Девушка смеется.

— Типа Робин Гуд нашего времени? Может, и награбленное людям раздавал? — она достает из кармана резинку и стягивает на затылке волосы. — Между прочим, рэкет был очень давно. В девяностых. Когда рынок еще не организовался и когда деньги легко зарабатывались. А тебе от силы двадцать пять. Не сходится что-то. Просто если не хочешь говорить, так и скажи. Нечего мне сказки лепить. Ты что, хочешь передо мной выглядеть крутым? Да?

— Да ни фига, блин! Я обычный, были и покруче! — Лёха нервничает, хочет что-то выкрикнуть, но сдерживается, отворачивается. — Думай, как хочешь,