serif]
Выдал младший сержант с ухмылкой, смотря на Алексея.
— Дык ему наш на три дня освобождение дал… — кивнув в сторону двери, произнес ефрейтор.
— Хрен ему, а не освобождение "членовредителю", — резонно парировал Серёга. — Будь моя воля, я бы его…
Однако дверь в осмотровую распахнулась, и в неё вошел врач, он же лейтенант. Серёга, подавившись на полуслове, стал застегивать воротник на ХБ и вытянулся по стойке смирно, от чего бляха от ремня сразу сползла на его мужское достоинство. Окинув взглядом всех присутствующих в комнате военнослужащих, лейтенант распорядился:
— Рядовой Масляков, шагом марш на учебный пункт и не забудь передать там мой приказ…
С высока своего командного положения выдал офицер и, повернувшись к Серёге, добавил, строго смотря на того:
— А вы, товарищ младший сержант, зайдите ко мне в кабинет. — И через паузу добавил: — Для серьезного разговора.
Алексей, прихрамывая на обе ноги, вышел из здания их медпункта и, закрывая дверь, краем уха услышал, что Шерстяного его командир начал воспитывать, и воспитывать не по-детски, а за что, он так и не понял. Он что-то говорил про спирт и непорядочный его учёт…
Плетясь по асфальтовой дороге, Алексей размышлял, как доложить командиру отделения о своем освобождении, да так, чтобы не выглядеть совсем уж размазней. Ноги горели огнем, каждый шаг отдавался острой болью в пятках. «Кровь из носа, а научусь наматывать портянки» – с тоской подумал он.
Кое как добравшись до казармы, где размещался их учебный пункт, он понял, что там их взвода нет. Он задал вопрос дневальному:
- А где наши.
Тот ответил:
- Они все на тактике.
Подошедший дежурный по учебному пункту смотря на солдата задал ему вопрос:
- Ты чего в роту припёрся, а?
- Ноги стёр и меня в медпункт отправили, а там врач мне освобождение от работ на три дня дал.
Отчеканил в ответ Алексей. Сержант, поправив повязку на рукаве и взглянув на солдата требовательном взглядом, дернул плечами и распорядился:
- Ну ладно проходи в казарму. Только я сейчас начальнику доложу о тебе...
Алексей прошел к своей койке и сел на табурет. Он откинулся на прохладную стену и закрыл глаза. «Господи как хорошо в казарме, а на улице плюс сорок в тени, а где её там искать» - проносились мысли в его стриженной на голо голове...
