Глава 7 Тени Даз-Ремата
Горные туманы Сельхорна всегда ложились плотным покрывалом на рассвете. Серый, тяжелый свет сочился сквозь узкие бойницы замка Ветиев, отражаясь в холодных камнях зала совета. Квинт Ветий сидел в высоком кресле у длинного стола, пальцами легко касаясь потемневшего дерева. Его руки были неподвижны, но в каждом движении угадывалась привычка к хищной сдержанности.
Ни одна свеча в зале не дрогнула, хотя сквозняк гулял по коридорам.
- Ты безумец, Ветий! — голос Дракса срывался, хотя он изо всех сил держал себя в руках, сжимая перчатку так, что костяшки пальцев побелели. — Твои действия навлекут беду на всех нас. Глупо полагать, что Инквизиция оставит твои действия без ответа. Они ожесточатся, будут мстить, будут копать под каждого из нас. Или ты думаешь, им до сих пор не известно о нашей природе?
Ветий поднял взгляд от огня в камине. Языки пламени отразились в его глазах, и на миг они стали казаться слишком яркими, слишком чужими для живого человека.
- Успокойся, Эльтерус, — его голос звучал ровно, но в этой ровности было больше угрозы, чем в ярости. — Их силы в Даз-Ремате ослаблены, разрознены. Они теперь вне закона. Консолидироваться для них — значит дать Римусу шанс ударить по очередному их гнезду.
Дракс шагнул ближе, тень его скользнула по стене, словно зажила собственной жизнью, растянулась по своду, цепляясь когтистыми отростками за камень.
- Ты слишком самоуверен, — прошипел он. — Тьма всегда рождает ответный свет. Ты знаешь это лучше меня. Ты разжег пламя, которое не в силах будешь погасить, Ветий.
- Мы есть пламя, — холодно парировал Ветий, и на губах его скользнула почти невидимая усмешка. — Остальные лишь дрова, что будут гореть в нем.
- А, Лерцис? — голос Дракса дрогнул, но в нем еще жила гордость. — За что ты так? Лорды Сельхорна никогда не приветствовали жестокость в своих рядах. Ты ожесточишь их против себя…
Огни в камине вспыхнули, будто от сквозняка, и по стенам поползли вытянутые тени. Ветий поднял глаза: его лицо оставалось бесстрастным, словно высеченным из мрамора, но в рубиновых глазах скользнула холодная усмешка.
- Времена меняются, Эльтерус, — тихо, размеренно произнес он, будто речь шла о вещах неизбежных, как восход солнца. В словах его слышался намек: рыцарская честь и старые законы ушли в прошлое, уступив место звериной природе нового хозяина, диктующему новые правила.
Дракс сделал шаг, но замер — словно сам воздух стал гуще, тяжелее.
- Лерцис предал меня, — продолжил Ветий, и голос его звучал все так же спокойно, но за этой ровностью чувствовался холодный нажим. — А любое предательство должно быть наказано… так, чтобы другие даже не осмелились помышлять об измене.
Он произнес это почти шепотом, но в тишине зала каждое слово раздалось отчетливей удара молота. Тени за его спиной будто дрогнули, обернулись чем-то живым.
Эльтерус сжал губы, скрывая ответ. Он понял предупреждение. Оно было яснее любых слов.
Тишина повисла, только угли треснули в камине. На миг в комнате стало слишком холодно, словно сама ночь плотнее прижалась к стенам.
Туман окутывал башни замка Ветиев, будто хранил его в тайне от остального Сельхорна. За массивным столом совета, под гербом его рода, сидел Квинт Ветий — новый Защитник Сельхорна.
Он не вставал, не повышал голоса. Но все в его облике было властью: застывшая осанка, взгляд холодных глаз, в которых отражался не свет факелов, а нечто чуждое, куда более древнее.
Высокие своды Залы Советов тонули в полумраке. Узкие окна пропускали лишь тонкие лучи света, которые ломались в пыли, превращаясь в золотые копья. Между ними колыхались факелы, но их свет не прогонял тьму, а лишь подчеркивал ее.
По мраморному полу гулко разносились шаги — лорды Сельхорна один за другим входили в зал, облеченные в гербовые плащи, сопровождаемые рыцарями и знаменами. Цвета их знаков смешивались в мрачном калейдоскопе: пурпур Вертов, сталь Драйков, темно-зеленый Блашуров… Но ни одно знамя не склонялось слишком низко — каждое движение было исполнено осторожности, каждое слово, обращенное к соседу, сказано вполголоса.
Они пришли запечатлеть клятвы верности. С осторожностью, с опаской, с отторжением…
Когда глашатай громким голосом возвестил начало церемонии, Ветий поднялся с места. Его фигура на фоне гобелена с древним гербом Сельхорна казалась мрачным искажением старых традиций.
Зал шумел, но в этом шуме слышалась тревога: три великих дома — Калладары, Наттины и Торне — так и не явились.
Их знамен не было среди прочих, и пустота на отведенных для них местах словно зияла в воздухе. Все понимали: это вызов.
Но остальные пришли.
Первым к присяге подошел лорд Валах, пожилой, с осунувшимся лицом. Он положил ладонь на клинок, и голос его дрогнул, когда он клялся в верности. Все видели: старик явился из страха за земли и семью, а не из преданности.
Холодная величавость, неподвижное лицо, глаза, в которых отражался свет факелов так, будто он исходил не из пламени, а изнутри самого лорда Ветия. По правую руку от него — Эльтерус Дракс, чья сдержанность была ледяной маской.
Но особое внимание всех собравшихся приковывал к себе другой — Каин Локхарт.
Он стоял не на возвышении, а чуть сбоку, в тени колонны, будто тень самого Ветия. Высокий, широкоплечий, с лицом, словно вырезанным из темного камня. Его глаза — холодные, без отблеска, черные как омут — скользили по залу, останавливаясь на каждом, кто осмеливался задержать взгляд на хозяине Сельхорна.
Каин был не просто военачальником или доверенным вассалом. Те, кто знал его ближе, шептали: Локхарт — правая рука Ветия, но сам по себе он олицетворяет нечто большее. Он являлся связующим звеном между властью и тенью, между открытой волей и тайной кровью.
Он никогда не говорил лишнего. Но его молчание всегда весило больше, чем слова целого совета.
Когда первый из лордов подошел к столу, чтобы возложить руку на древний меч — символ присяги, взгляд Локхарта оказался на нем раньше, чем голос глашатая успел назвать имя. И под этим взглядом даже гордые Наттины невольно замедляли шаг, а упрямые Калладары сжимали губы до крови.
За Сайрусом Валахом выступил молодой лорд Верт, дерзкий, с еще неокрепшей бородой. Его речь была напыщенной, слишком громкой, словно он хотел перекричать собственный страх. Каин Локхарт, стоявший в тени колонн, чуть склонил голову, и Эрмур Верт мгновенно сбился, словно слова застряли в горле. Он все же произнес клятву, но глаза его метались, не смея задержаться ни на Ветии, ни на его правой руке.
Третьим выступил лорд Мерек Драйк, крепкий воин с грубым лицом. Его шаги были уверенными, но в голосе звучала натянутая покорность. Он понимал: присягнуть Ветию — значит сохранить власть, а может и прибавить к ней, если вовремя проявить усердие.
Шли и другие — Ройны, Торвины, Кастэлы. Те, кто умели считать и понимали: сейчас выгоднее склонить головы, а потом уже решать, в какую сторону повернется ветер.
Когда последний лорд произнес слова верности, тишина повисла в зале. Все взгляды — открытые и крадущиеся — устремились к Ветию. Но взглядов было два, которых никто не решался встретить: его холодные рубиновые глаза и черные, бездонные, с алыми угольками глаза Каина Локхарта.
Эти двое стояли не просто как лорд и вассал. Они стояли как судьи. И каждый, кто запечатлел клятву, чувствовал: теперь он скован не только словом, но и чем-то большим — незримой нитью страха, что связывает душу с Тьмой.
Ни древние Калладары, ни гордые Наттины не явились со своими знаменами. Не вышли в долину, не выстроили дружины, не запечатлели присягу новому сюзерену. Они воспротивились. Открыто — и все же издали, словно испытывая его терпение.
Лорд-протектор Сельхорна всегда был выборной фигурой, избранной Советом. Никогда — назначенцем короля, тем более Римуса, которого многие все еще считали чужаком.
Квинт видел эти взгляды. Он чувствовал их, как зверь чувствует запах крови. И внутри, за холодной маской, теплилась тревога.
Ветий догадывался, что многие не признают его права. Особенно Калладары. Старый род, упрямый и несгибаемый, еще сохранивший в жилах почти незапятнанную человеческую кровь. Они свято чтут древние традиции и права старых родов Сельхорна. И эти традиции будут превалировать над верностью королю.
Может дать им еще пару дней? Ветий слишком хорошо знал цену их молчанию.
Калладары — упрямые, как камни Сельхорнских гор, не склонные ни к сделке, ни к компромиссу. Они не побоятся выйти открыто, встать против него под своими древними знаменами.
Наттины — древний род, чья гордость веками граничила с презрением ко всем остальным.
А Алластар Торне, прежний Лорд-Протектор, вовсе прислал короткое письмо. «Не оспариваю и принимаю волю короля». Строки, написанные сухим, чужим пером, без печати и без титулов. Неуважение. А может, уловка, попытка выиграть время и сговориться за его спиной.
[b]Ветий сжал ладонь на резном подлокотнике кресла. Треск дерева эхом отозвался в зале. Он знал: за горами, уже разгоралась гражданская война. Сельхорн же стоял на краю — и каждый день промедления давал врагам Римуса Ривендрейка новый шанс. Лорд Ветий не
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+