22. Верх инженерной мысли
Запланированную прогулку на графские руины пришлось отложить на пару дней. Протекающая между С-сково и имением река Дрежка после бури вышла из берегов и затопила пойму. Под оказалась дорога, ведущая к мосту. «Что ты там на этих руинах отыскать хочешь? – не понимал Михайло, а – обычные развалины. Не представляют исторической ценности». Ему вторила Стефания Марьяновна: «Станек, упаси бог, не ходите туда! На что хотите посмотреть? Одни стены, почти развалившиеся от времени. Подходить близко опасно. Могут обрушиться и засыпать. Ветерок лёгкий подует и амба».
В некоторых вопросах я дотошен и последователен. Если решил, пойду на руины, разверзнется твердыня земная – пойду. Так объяснил Михайле и хозяйке. «Составишь компанию? – поинтересовался у Михайлы, – или будешь гидом. Или проводником, как тебе нравится.» Михайла почесал нос: «Мне никак не нравится. Стас, нормальному человеку там делать нечего». – «А ненормальному?» – «Ну, если так… Нет, Стас, не пойду. И малжонка не отпустит. И змей расплодилось в этом году. Нет». Жены Михайла боялся и не перечил. «Любовь!» – говорил и разводил руками.
Стефания Марьяновна вечером за чаем сказала: «Если вас не смущает, возьмите мою Стефу гидом. Она облазила там все тропки и дорожки. Только отвечаете за неё головой». – «Уйдём вместе и вернёмся. Буду звонить каждые полчаса». – «Связь в том месте ненадёжная. Какая-то аномалия. А Стефа поможет. Она в прошлом году писала реферат в школе о нашем имении, его истории, трагической судьбе здания». – «А змеи? Михайло настращал, мол, развелось их». Стефания Марьяновна усмехнулась: «Он стращать мастер. Да услышанное делите пополам. Есть змеи. Больше ужи. Стефа их не боится. Обуете сапоги, иначе по грязи не доберётесь до цели».
Услышав добрую весть, Стефа обрадовалась. Запрыгала на месте. «Бабуня, скажи, ты правду разрешила? Ну, скажи! – услышав положительный ответ ещё больше обрадовалась: – Ой, какая я счастливая, бабуня! Не можешь не поверить, я начала сомневаться, ты по-настоящему любишь свою драгоценную внучку или только притворяешься!» На внучкины сомнения хозяйка лишь покачала головой. Стефа же продолжала свой пламенный спич: «А то, бабуня, засиделась, вот честное слово, засиделась на месте, спасу нет!» – «Вот и развеешься», – подвела черту бабушка.
Романтичным назвать открывшийся после бури экстерьер за границей С-сково мог назвать только циник. Конечно, романтики кот наплакал в том хаосе, что предстал нашим взорам. Расплёскивая грязь резиновыми сапогами, мы уверенно шли через поле. Сапоги Стефы были ей по размеру, мои же – слегка великоваты. Они каждый раз норовили сорваться с ноги и самостоятельно пуститься вскачь.
Не только в С-сково чудеса вытворяла буря. То там, то сям попадались на глаза деревца, изуродованные силой и мощью непогоды. «Это полевик постарался», а – говорила Стефа, указывая на тонкий ствол берёзки, разодранный пополам и скрученный в какой-то немыслимый узел. В следующий раз нашла другое название, когда мы увидели растущие вместе три сосенки, крепко заплетённые в некое подобие косы. Не доходя до реки, она вскользь заикнулась: «Речник пошалил, видите, шувар лежит сплошным покрывалом. Ну, камыш, хотела сказать». – «Точно речник, не водяной?» Стефа посмотрела на меня взглядом знатока: «Доверяйте знатоку, пан Станек, водяной проказничает по-другому».
Мост через Дрежку представлял жалкое зрелище. Вероятно, он и ранее, в год постройки не был верхом инженерной мысли гения-мостостроителя. Обычный подвесной мост, каких много в самых удалённых от цивилизации мест нашей родины. Внешний вид не внушал доверия. После бури тем более обуздывал желание рисковать и идти по нему на другой берег.
«Чего стоите, пойдём! – сказала Стефа и шагнула на мост. Он металлически заскрипел, но ничего страшного с ним не случилось. Стефа остановилась посередине и жестом руки пригласила следовать за ней. – Идите же, пан Станек. Он с виду ненадёжный. На нём можно танцевать!» – Стефа исполнила несколько танцевальных па. Присела. Подпрыгнула. Снова присела. Выпрямилась. Отставила ногу, поставив на пятку, и развела руки. «Ну, что же вы, мужчина, а такой нерешительный. Мост и танк выдержит, если заедет».
Мне почему-то подумалось, бесполезно говорить девочке, что мост вполне выдержит заехавший танк, но по закону вселенской подлости, именно подо мной, едва ступлю на него, металл моста разнесёт в клочья. Нет, этого говорить ей не стал. Мысленно с кем-то попрощался, с кем ранее не удосужился, и поставил ногу на настил моста. Шаг. Другой. Мост покачивается. Мелко вибрирует.
23. На реке
Вы замечали, даже в безветренную погоду над рекой дует бриз. Нежный как шёлк, быстрый как лань.
Просквозит, пролетит над водой и поверхность реки покроется рябью, и поплывут по течению искривлённые рябью облака, и облака в небе умилятся и усмехнутся, и платочком помашут вслед своему отображению речному и снова в небесном молчании будут вести задумчивый монолог с самими собой, рассуждая о чём-то с вселенской неспешностью.
Или вдруг камыш вдруг всполошится под ласковым поглаживанием ветерка. И зашумит листьями, и заколышутся стволы, и запоёт неожиданно сидящая в самой гуще мелкая птичка. Разольётся её звонкая, приятная песенка вокруг. Рассыплется звонкими мелодичными колокольчиками. Зазвенит всё, запоёт вслед птичке. Подхватят её подружки. Вступят следом другие певчие пташки. И уже птичье многоголосие звучит на радость всему, на радость солнцу, небу, облакам, ветру, камышу, реке.
Или уснувшая чутким сном проснётся ива. Встряхнёт кудлатой головой. Полетят брызги, отражая в себе отражение солнца. Заскользят лучики, смеша букашек, жучков и паучков. И тех же птичек рассмешат. Взлетят они с веток. Покружат в небе. Поиграют наперегонки с ветром. Снова усядутся на ветки в ожидании нового приключения, переглядываясь и переговариваясь между собой.
Или рыба всплеснёт. Карп или лещ. Или издалека приплывший сом высунет большую усатую морду из воды и уставится водянистыми мутными глазами, видя то, что видит он один.
Или утки уставши, усядутся на воду. Начнут крякать, делиться новостями. Мелкие травинки вылавливать в воде. Полоскаться и мыть перышки.
Всё это хрупко. Всё непрочно. Неосторожное движение. Подозрительный звук. И нет ничего. Одна пустота на реке. И снова одни облака смотрят на своё отображение речное, искажённое до неузнаваемости рябью, поднятой ветерком.
И дует над рекой лёгкий, как шёлк, бриз в любую, даже безветренную погоду…
24. Руины
С первого взгляда руины особняка, заросшие буйной дикой зеленью показались сошедшими с гравюр великого итальянского гравёра Джованни Пиранези. Те же мрачные и унылые эмоции, как при просмотре гравюр, даже солнечный день не привнёс радости и хорошего настроения.
«Убедились? – поинтересовалась Стефа, – я как всегда, оказалась права: ничего интересного и примечательного». Внутренний голос подсказал отставить любые попытки спора. – «Если вздумаете, пан Станек, приблизиться к руинам, придётся пробираться через густые заросли. За последние годы бузина и лещина сильно разрослись, – продолжала девочка. – Оно и понятно, без хозяйского присмотра…» – она запнулась и уставилась наверх. Смотрю в том же направлении. Я обомлел: по самой кромке кирпичных изломанных стен шла, помахивая руками при ходьбе, девушка в длинном цветном сарафане, такие иногда надевают исполнительницы народных танцев. Она шла свободно и смело, нимало не беспокоясь высотой прогулки, и не оставляла за собой облачков пыли. Погода сегодня выдалась спокойная. Штиль. Даже листва висела не шелохнувшись.
Стефа застыло с немигающими глазами. Сердце у меня отчаянно заколотилось. Девушка дошла до угла руины, где сохранилась частично кровля и резко повернулась к нам. Лицо её осветилось улыбкой. Она закричала, губы двигались бесшумно, помахала рукой и бросилась бежать по воздуху вперёд от стены. Стефа громко крикнула, скрестив руки. Мне тоже стало не по себе. Пролетев пару метров в воздухе, девушка растворилась. Стефа поёжилась. Накинул ей на плечи летний пиджак. У самого по спине прошлась волна колючего озноба. Ледяной воздух отличительная черта присутствия потусторонних сил.
[justify]«Это пани… – еле слышно произнесла Стефа, – не помню имени… невеста графа Сергиуша… Вот же повезло, пан Станек». – «В чём наша удача, Стефа?» – «Разве не догадались?» Пожимаю печами. – «Прежде здесь никто не видел призраков!» – «Они здесь обязательны?» Стефа возмущённо двинула бровями. «Какой же вы, пан Станек!.. – она вложила в слова столько эмоциональной подоплёки, что едва не задохнулась от возмущения; сорвала несколько стеблей и начала крутить меду ладоней, пока они не окрасились в зелёный цвет. – Уважающие себя руины должны иметь призрак! Например, Кентервилльский призрак…» Говорю ей с уважением: «Ты начитанный подросток, как я посмотрю». Стефа с умным лицом покачала головой. «Я самая начитанная в классе! Читаю запоем всё подряд. Особенно