пошёл к кнёгу на поклон испрашивать дозволения уйти в плаванье. И напросился-таки! Кнёг отправил его на ту самую ладью, где обычно ходил Хейдрек. С тех пор Ньёрун хорошо, если раз в день видела Скаду. Он всё пропадал на берегу. С оной стороны девушка радовалась, что её старый друг разогнал печаль, оставил несбыточные надежды. Так, глядишь, и милую сыщет (как в воду глядела!). а с другой стороны было крохотное чувство досады. Как червяк яблоко, оно грызло изнутри и постоянно напоминало: смотри, как быстро он позабыл тебя! Значит, ты, кнёгова дочь, недостаточно хороша! Но Ньёрун гнала прочь такие мысли. Они были неправильными, а потому им следовало исчезнуть. Они и исчезли, но на их место пришли иные, главным из которых было чувство тревоги за Хейдрека.
Лето быстро шло на убыль. Дни бежали за днями, а ночи делались всё дольше. Вот и некоторые ладьи уже вернулись. Ньёрун только вздыхала, когда мимо проходила счастливая девушка под руку с продутым всеми ветрами и крепко просоленным парнем. Мальчишки-первогодки, впервые взятые в плаванье, ходили гоголями, задирали носы и поглядывали свысока на тех, кто помладше. Но перечить старшим они по-прежнему не смели и покорно сносили насмешки бывалых воинов и соряков.
У каждого вновь прибывшего Ньёрун спрашивала, не видал ли он остроносой ладьи под полосатым парусом, не видал ли её Хейдрека. И каждый, подумав, качал головой. Всякие корабли видели, но такой не попадался, отвечал он. От таких ответов сердце у Ньёрун болезненно сжималось, а гложущее чувство тревоги нарастало. Не спеши, уговаривала она себя, вполне может быть, что они плавали совсем в других краях, потому и не встретились. А Хейдрек уже где-то совсем рядом. Ещё день, ну, быть может, два...
И всё же была ещё одна причина. Ньёрун никому не рассказывала о произошедшем и даже пыталась забыть. Но всё само собой вспоминалось, стоило ей только понять, что очередная ладья не та, которую она так ждёт.
Девушки в лесу собирали землянику. Ягоды было много, Ньёрун и не заметила, как пошла по земляничной цепочке и оказалась одна. Лес был густой, но голоса подружек легко доносились сквозь заросли. Ньёрун решила повременить с возвращением, тем более, что полянка оказалась просто усыпана алой ягодой. Ньё1рун от души наелась её и набрала целую корзинку. Времени тому прошло немало, и отсутствие кнёговой дочери заметили, стали кликать. Ньёрун решила, что надо бы вернуться, не то переполошатся, искать кинутся. Велика-то потеря! Вот кабы кнёг пропал!
Ньёрун обернулась и обмерла. Прямо из кустов на неё смотрел здоровенный волчара. В холке он был, наверно, с телёнка. И толи взаправду, толи показалось Ньёрун со страху, у него нехорошим зелёным огнём горели глаза.
Зверь стоял и с любопытством смотрел на Ньёрун, а та не могла пошевелиться. Только одна мысль в голове и билась: теперь, милый Хейдрек, лада мой, точно с тобой на этом свете не свидимся. Хорошо если от меня хоть косточки сыщут. А так растащат их птицы, и поминай как звали.
Над головой каркнул ворон. Ньёрун, спасибо тебе, батюшка Тучегонитель, вздрогнула и будто очнулась. Вскрикнула, подхватила юбку и бросилась бежать прямиком через кустарник. Корзинка с земляникой так и осталась стоять на полянке, про неё она и думать забыла. Ньёрун понятия не имела, куда бежать, лишь бы подальше. Ей всё казалось, что страшный волк гонится за ней по пятам. Она очень боялась упасть, но не могла не оглядываться и оглядывалась поминутно. Сзади никого не было, но Ньёрун казалось, что вот зазвенела листва на высохшей ветви, вот мелькнул серый бок, а вот - хитрый глаз.
Наконец, это случилось. Ньёрун зацепилась за какой-то выпирающий корень и кубарем покатилась по земле. От неожиданности и боли потемнело в глазах, а дух перехватило так, что и всхлипнуть е сумела, не то что закричать. Промелькнула мысль, сможет ли подняться, но решить не успела. Одкуда0-то сбоку на Ньёрун прыгнул волк. Она замерла, не смея вдохнуть. Зверь стоял, опираясь передними лапами Ньёрун о грудь, и спокойно смотрел ей в лицо. Ньёрун ждала, что с минуты на минуту страшный волк вопьёься в неё клыками или когтями. Где же это было видано, чтобы такой зверь бросался на человека только чтобы позабавиться! Но волк ничего этого не делал. Ньёрун стало казаться, что сейчас она испустит дух уже и без помощи волка. И тут он легонько подхватил её зубами её за пояс, рванул и был таков.
Ньёрун подождала, пока зверь скроется из глаз. Спокойно поднялась, оправила юбку и пошла обратно на полянку, где осталась корзина. По дороге у неё задрожали руки и безудержно потекли слёзы. Теперь Ньёрун прекрасно понимала, что волк не стал бы ничего ей делать. То был знак, уже второй, предрекавший, что Хейдрек не вернётся к ней из этого плаванья. Ведь пояс был подарен им...
Девушки с ног сбились, разыскивая кнёгову дочь, и несказанно обрадовались, когда она вышла к ним с полной корзинкой земляники, по виду вполне живая и здоровая.
Последние ладьи пришли поздней осенью. В это время солнце редко выглядывало из-за туч. Мелкий холодный дождь стучал по жёлтой листве на земле. Ньёрун проводила на берегу целые дни, но и среди этих ладей остроконечной под полосатым парусом не было. Она пропала, будто Змей смахнул её хвостом за Край мира. Никто её не видал с конца весны, когда ладьи уходили в море. Правда, до сих пор не пришла ещё одна...
Лето было удачным. Мореходы привезли много разных товаров и ни разу не повстречались с гарраками. Но Ньёрун не радовали ни драгоценные бусы из круглых розовых камушков, которые находили в море далеко на юге, ни кисейные ткани, ни удивительные медные пластины, в которых отражалось её лицо. Кабы не те две ладьи, вздыхала она, и прочие начали говорить вслед за ней: кабы не те две ладьи. Со дня на день должен был пойти снег...
Рано поутру неподалёку от мутной черты, где море сходится с небом, Ньёрун увидела парус. Поначалу ей показалось, что он полосатый. Но приглядевшись, она поняла: парус испещрён волнистыми линиями. Невероятно опоздав, возвращалась предпоследняя ладья. Встречать её высыпало всё селение. У многих из них давно вертелся на языке вопрос: что там, не видали ли моего мужа, брата, сна? Вдруг, где встречали?
Медленно, на вёслах ладья приблизилась к пристани. Ньёрун первая бросилась к появившемуся из неё моряку.
- Где?.. Вы не видели... - и запнулась. Моряк, здоровенный мужик, успевший побывать во многих битвах, молча взглянул на неё и покачал головой. Поднявшийся было глухой ропот захлебнулся. Двое других моряков вынесли из ладьи растянутый плащ. На нём лежал перебинтованный тряпьём и очень бледный Скада. Сквозь намотанные тряпки проступала кровь.
Ньёрун отступила назад. Всё и так было ясно. Ладья не вернётся. Этот поход всё же стал для неё несчастливым, на обратном пути они повстречали гарраков. Ждать больше некого. В толпе раздался женский плач. Многие потеряли последнюю надежду на возвращение ладьи, а с нею и близкого человека.
Вечером к кнёгу позвали рулевого с последней ладьи. Как всегда, он одновременно был капитаном. Весь день Ньёрун была сама не своя. На душе было пусто, будто что-то очень важное оторвалось и вдребезги разбилось, а заполнить пустоту нечем. Она по привычке убрала дом, покормила птиц. На берегу делать было больше нечего, последняя надежда умерла. Скада лежал в отдельной комнате в доме. Ранен он был сильно, но особой опасности рана не представляла. Заживёт, будет, чем похвастаться за кружкой пива. Вот, мол, встретился с гарраками и ушёл живым. А это свидетельство. Но сейчас он спал и помощь Ньёрун ему была не нужна. Ньёрун сидела в углу за ткацким станком и помимо воли слушала рассказ рулевого.
- Что рассказывать-то? Припозднились мы чуток, попали в полосу штормов. Это-то нас и спасло, не то нам бы в водичке плавать. Шли мы через туманы, а потому медленно. Здесь, неподалёку от берега, есть очень коварные скалы. Так-то из не видно, а наткнёшься на них - пиши пропало. Пойдёшь ко дну.
Вот так шли мы потихонечку и тут смотрим (странное дело!) на воде полощется парус. Знакомый парус, полосатый. Наш, в общем. Ну, думаем, беда. По всему видать, гарраки тут побывали. Что живой кто останется, мы и не ждали. Решили, подберём ребят, справим, как положено, в Исподний мир.
Плывём дальше. Много я повидал, но такого давненько не видел. Ладья, вернее, что от нее осталось, догорала ещё. А вкруг неё...
Рулевой запнулся и развёл руками. что, мол, тут ещё скажешь. И так всё понятно.
- Полдня промучились, но всех нашли. Только Скады и Хейдрека среди них не оказалось. Скаду-то мы сыскали, далеко уже. Поначалу нам показалось, что и он... ну... а когда выловили, увидели, что дышит. Он нам, когда в себя пришёл, рассказал, как на них ночью гарраки напали.
А Хейдрека мы так и не сыскали. Видать, гарраки его к себе на кораблю забрали...
Ньёрун вскрикнула, вскочила на ноги и выбежала из зала. В сенях она оттолкнула некстати попавшуюся по дороге лавку и очутилась на улице. Шёл сырой, хлопьями снег. Он падал на лицо, руки и тут же таял. Наступала зима.
Ничего не видя, Ньёрун пошла к берегу фьорда. В голове метались разные мысли, одна хуже другой. Лучше умереть, чем попасть к гарракам, говорили моряки. Неужели смерть бывает лучше жизни? Какие муки нужно терпеть, чтобы желать покинуть этот мир? Что предстоит перенести Хейдреку? Или его всё же уже больше нет? Так не лучше ли и самой отправиться вслед за ним? Гьёрун подошла краю обрыва и заглянула вниз. Там земля завершалась острыми зубьями скал, о которые билось море. Холодные солёные брызни иногда долетали до самого верху, а высота была немаленькой. Всего-то надо закрыть глаза и сделать шаг вперёд. Представить, что ты птица, а это - твой полёт, первый и единственный.
Ньёрун зажмурилась и отшатнулась от края. Мелкие камушки покатились из-под её ноги вниз в море. Нет, она не может и не имеет права. У неё есть отец, которого убьёт её поступок. Нельзя думать только о себе. А ещё есть Скада. Ему очень нужна её помощь. Вот поправиться, пусть тогда его таинственная невеста забирает, сейчас-то она и носа не кажет.
Домой Ньёрун вернулась поздно. Сразу пошла проведать Скаду. Он нес пал, смотрел в окно на падающий снег. Когда Ньёрун вошла, он обернулся и попытался сесть.
- Лежи, ты сто! - испугалась она, увидев, как Скада побледнел.
- Ничего, - хрипло рассмеялся он, привалившись спиной к стене. - Со мной псё почти в порядке. Вот увидишь, через неделю как новенький буду.
- Тогда и свататься станешь?
- Да, стану...
Неловкая тишина повисла между ними. Ньёрун смотрела в окно, не зная, как у него спросить, а Скада ждал вопроса, не зная, о чём говорить.
- Она, твоя невеста, красивая? - наконец, спросила Ньёрун совсем не то, что хотела.
- Очень. Она настоящая красавица. Я в жизни такой не встречал. Ну, кроме тебя.
- Расскажи... Я знаю, тебе тяжело... Но расскажи, что произошло там. Что произошло с Хейдреком.
Скада вздохнул, отвёл взгляд. Ньёрун прекрасно видела, как ему тяжело было всё это вспоминать. Она уже кляла себя за жестокость, но оставатьсядольше в неведении не могла.
- Что там было? Да ничего хорошего. Они напали на нас ночью, когда мы рассчитывали через день быть уже дома. Выплыли из тумана, как призраки.
