Перья-3

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

ПЕРЬЯ

Роман


  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«ЭТО ЕСТЬ НАШ ПОСЛЕДНИЙ И РЕШИТЕЛЬНЫЙ ШАНС…»


ГЛАВА 3
С оттенком праздничности.
Суслик и Мышка.
Защита Каро-Канн.
Эфир, кефир, Гвадалквивир!

Я еле дождался момента, когда мы оказались на улице, чтобы дать волю накопившемуся возмущению. Но едва я открыл рот, как отец многозначительно поднял палец как на знаменитом плакате «Болтун – находка для шпиона!» Я поостыл: во-первых, конечно, соображения конспирации, во-вторых, мы не имели сейчас права вдвоем обмениваться впечатлениями – вопрос был настолько важен, что подлежал рассмотрению на семейном совете.
–  «Голубой воришка»! – не удержался я все-таки от гневной реплики уже на эскалаторе метро.
–  Не исключено, что действительно «голубой», – глубокомысленно поддержал мою тираду отец.
Этого нам хватило, чтобы продержаться до дома. Но и там Ма не дала нам слова сказать, пока не накормила хорошим, с оттенком праздничности (у нас подобные тонкости всегда и во всем соблюдались), обедом. И лишь потом мы собрались все вместе в крохотном помещении Кабинета (именно в Кабинете, где же еще могло подобное совещание проходить?), что было особенно проблематично, учитывая довольно обширные габариты моей ма. Достаточно сказать, что все трое мы там ни разу не собирались. Впрочем, и повода для этого раньше не было.
Перо мое бессильно описать, как это выглядело. Горящие, полные божественного вдохновения глаза Ма – я всегда ею восхищался и любовался, но такой красивой я ее никогда еще в жизни не видел. Улыбка отца, буквально упивавшегося своей победой – никогда еще я не лицезрел его победителем, и ради такого зрелища можно было простить ему все его эксперименты над нами и неудачи. Я, как новобранец, которому довелось поучаствовать в знаменитом сражении (ну чем не Бородино?)…
Наверное, к концу мы просто выдохлись, а может, просто сказались последствия «оттенка праздничности» съеденного обеда, но так или иначе, шум затих. Я первый начал приходить в себя и попытался вернуть на грешную землю своих драгоценных родителей.
–  Так что – подводя итог – нас пытаются бессовестно обмануть, и мы даже не знаем, есть ли у нас какой-нибудь выход?
–  И все-таки, главное – мы доказали, что работали не зря, и действительно чего-то стоим, – подправил меня отец, воздев по привычке вверх указательный палец.
Да, наверное, он был прав, и мы действительно что-то там, кому-то доказали. Но что толку с этого? Я уже хотел было завести свою обычную шарманку, но до матери дошло, наконец, то, что для нее было самым важным в этой истории:
–   И что, вас действительно могут показать по телевизору?
–  Шутишь? – рассмеялся отец. – Да нас будут «крутить» по «ящику» каждый вечер в течение двух-трех месяцев, мы прославимся на всю страну. Тебя и то отобразят. Даже представят всем: это ведь такая классная фишка – папа и сын участвуют в еженедельной схватке, а жена (мама) болеет за них.
Ну, это уже превосходило все возможности воображения моей ма. Чтобы ее показали по ее любимому «телеку» – в такое она точно не могла поверить.
После этого мне уже неудобно было заводить разговор о деньгах, и мы разбрелись по своим привычным местам обитания. Надо сказать, что при всей гармонии, которая царила в нашей семье, трудно было представить себе более разных людей, собравшихся по какой-то неведомой воле вместе.
Ма вся была в домашнем хозяйстве, а ее духовная жизнь не простиралась дальше мерцающего экрана телевизора. Когда она пребывала на кухне, он у нее не выключался ни на минуту. Я всегда был бессилен разгадать систему, по которой она переключалась с канала на канал, но главной ее слабостью были, конечно, сериалы. Когда я ее спросил однажды, что она находит во всей этой муре, она мне ответила: детали. Сам сюжет не имеет особого значения, он может быть любой, но вот детали: внешность какого-либо персонажа или героини, костюмы, в которые они одеты, косметика, наложенная у них на лице, какие-то поступки, взгляды, а уж диалоги – это вообще писк. Вот здесь как раз и есть правда, и есть жизнь. Ну а еще, конечно, характеры, жизненные конфликты, ситуации. В обычном фильме это теряется, там все играет на главную идею, а здесь идея – не главное, главное – мечта или жизнь, что, в сущности, одно и то же для человека, волею судеб зажатого в своем крохотном мирке и находящего своеобразную отдушину во всякого рода «мыльниках».
Естественно, я передаю вам этот ответ своими словами, не так, как говорила мне Ма. Естественно, что как раз в силу этого вы ничего из моих объяснений не уяснили. Как многое в них не улавливал и я сам. Что же получается, иногда задавал я себе вопрос – что моя ма до сих пор мечтает о каком-то чуде, о несбыточном счастье, о принце, будучи влюблена в моего па? Видимо, чем-то он ее все-таки не устраивает? И она находит своеобразный компромисс между мечтой и реальностью? Но почему же она тогда говорит, что сериалы помогают ей осознавать, что жизнь и мечта – одно и то же?
Лишь в одном я хорошо понимал ее: сериалы помогали ей великолепно общаться с коллегами по работе. Они обгладывали там каждую порцию буквально до костей, и это во всех случаях лучше, чем говорить о взбесившихся ценах, о непомерном росте преступности, о несправедливости, проевшей все и вся вокруг или еще о чем-то подобном из конкретной, повседневной жизни.
Отец любил кино и великолепно разбирался в нем, все тома нашего справочника Видеогид были затрепаны до умопомрачения, естественно, не без моего участия – он каким-то образом сумел заразить этой любовью и меня, хотя вкусы у нас были здесь совершенно разными, порой даже диаметрально противоположными. Тем более было здорово, когда в оценке каких-то фильмов мы сходились во мнениях. Ту же «Игрушку» с Пьером Ришаром мы готовы были смотреть каждый раз, когда ее показывали по телевизору. Но когда отец пытался убедить меня, что лучшие сценарии, которые он знает – к фильмам «Принцип домино» с Джином Хэкменом и «Обманщикам» Марселя Карне, то я готов был привести ему сотню примеров («Воскрешая мертвецов» Мартина Скорцезе, «Достучаться до небес» с Тилем Швайгером, «Джулия» с Тильдой Свинтон, не говорю уже о «Танце ангела» с Джеймсом Беллуши), где сценарий был выписан и покруче. Ну и в последнее время, как я уже говорил, Па помешался на всяческих шоу, из чего, собственно, и возник сюжет, о котором я сейчас вам рассказываю.
Что касается меня, то больше всего на свете я мечтал вырваться из той клетки, которой стал для меня наш дом, точнее, наша квартира. Клянусь, я не знал ничего более ужасного, чем жизнь моего па и моей ма, но знал совершенно точно, чего я хочу и чего не хочу. Я не помню, где я вычитал или услышал эту фразу, но она буквально потрясла меня, врезалась как корабельный якорь в память: «Главное в жизни, – поучал там один герой (естественно, тот, кто постарше) другого (естественно, того, кто моложе), твердо знать, что ты хочешь. Дальше – уже нюансы». Может быть, я кажусь слишком самоуверенным, но я вполне мог, несмотря на свой недостаточно зрелый еще возраст, их обоих поучить, тех героев: очень важно знать еще, причем твердо знать, чего ты не хочешь.
Мне хотелось путешествовать, но даже в армии я служил в Москве, в двадцати минутах езды на метро от своего дома. Возможно, отец постарался, чтобы хоть как-то загладить промах с институтом, возможно – просто везение. Я хотел получить хорошее образование, но – не судьба. Я хотел бы найти девчонку, которая понимала бы, любила меня, но где она? Да и вообще: я мог бы перечислять свои мечты до посинения, но что в том толку? А уж если бы я начал перечислять то, чего я не хочу, то к этой книжке понадобилось бы издать отдельное приложение в двух-трех томах, хотя все это можно было охватить одной только фразой: то, что у меня на тот момент было.
Как я проводил свое время? Ничего интересного. Читал книги, смотрел телек, медленно, но неуклонно уподобляясь своим «предкам». В частности, сравнительно недавно я начал понимать свою ма. «Как это нет ничего по телевизору, – любила повторять она. – Не ленись, переключай почаще каналы, всегда можно найти что-то интересное». Действительно, как это может быть, чтобы не было ничего достойного внимания по телевизору? Одна «бегущая строка» чего стоит! «Суслик, вернись! Я вся твоя!!! Мышка». «Привет всему Братску! Олег». Привет, и Магадану тоже. А Президент? Представьте только, что вы беседуете с ним с глазу на глаз! Что бы вы ему высказали? Или попробуйте хоть недельку прожить по его ЦУ и чтобы при этом вам «не набили лицо», как говорят все в той же незабвенной Одессе. Окно в мир! Кем бы мы все были без «ящика»?
Частенько также, особенно по субботам и воскресеньям, я отправлялся прошвырнуться, и всякий раз при этом (как им только не надоедало), мои отец и мать многозначительно переглядывались между собой – ну вот сегодня обязательно произойдет Встреча. А может быть, она давно уже есть у него – симпатичная девчушка с кудряшками или без, наивная, улыбчивая, почтительная к старшим, начитанная (готовить – научим, в кино не разбирается – увлечем), а он просто скрывает от нас ее, сюрприз готовит? Я знал, они мечтали о внуках, их совершенно не смущала  мысль, что им придется потесниться и жить уже не втроем, а вчетвером, впятером, вшестером в нашей двухкомнатной конурке. Больше всего на свете они жалели о том, что я у них один, что не удалось им подарить мне братика или сестренку – просто время было такое, что обыкновенная детская коляска вдруг стала стоить столько, сколько раньше стоил  автомобиль, тут одного-то ребенка сложно было прокормить.
Да, девчонку хорошую я мечтал встретить, но где? На дискотеке? В Интернете на сайте знакомств? Я друзей-то всех, как-то незаметно растерял: какое общение сейчас без водки, как минимум, да и о чем с ними вообще говорить? Армию, школу вспоминать? Ну а девчонки сейчас пьют, курят, матерятся похлеще парней и, попробуй им хоть слово скажи, посылают вас вовсе не в далекий немецкий город Бремен, а сразу в очень близкие, вполне конкретные места. Ма и Па и тут ухитрились испортить меня: у нас даже в «немецкий город Бремен» никто никогда не посылал никого, достаточно было просто употребить это название в разговоре, чтобы показать, что тебя «достали». Понятно, что «доставали» чаще всего меня, или мне казалось, что меня «доставали». Ну и таких «примочек» у нас был миллион, вот только за пределами нашей квартиры этот язык был чем-то вроде китайского или зулусского. Поняли, надеюсь, теперь мою жизнь?

Естественно, без продолжения разговора нам никак нельзя было обойтись. Только собрались мы на сей раз на кухне. Я первый начал. Конечно, я был бы не я, если бы в очередной, тем более в столь ответственный, раз, не попытался вернуть моих мечтателей-«родаков» на грешную землю.
–  Ладно, допустим, – сказал я, – что нам действительно впервые в жизни повезло, и мы поймали золотую рыбку. Но, подумав, вы, надеюсь, согласны теперь со мной, что нас бессовестно пытаются обмануть? Причем довольно умело, я бы даже сказал, профессионально. Наш милый Альхен вовсе не воришка, а матерый вор, могу представить себе, сколько он загребет на том, что нам, именно нам, бог послал. Да, да, папа, мое участие в этом проекте было мизерным, ничтожным, я