Глава 1.Первая встреча

Ваня

   Сны в родительском доме пахнут по‑разному: сушёной мятой, парным молоком, мамиными пирогами. Но просыпаюсь я всегда от свиста соседского парнишки Васьки.
Открываю окно — отряд из местных мальчишек уже построен. Васька, вытянувшись в струнку, докладывает по‑уставному:
— Отряд для утренней пробежки построен!
Каждое моё утро здесь начинается с пробежки — в отпуске форму терять нельзя. Сначала Васька просто смотрел, как я разминаюсь, потом побежал со мной до пруда.
По пути мальчишка не умолкал:
— А правда, что в Можайке учат управлять ракетами?
— Ты сам хоть раз видел, как ракета стартует?
— А звёзды там, на орбите, они какие?
Рассказываю про учёбу, про расчёты траекторий, про мечты о полётах к Марсу. Васька слушает, широко раскрыв глаза, а потом вдруг спрашивает:
— А я смогу стать космонавтом?
В такие моменты вспоминаю себя в его возрасте — когда фантазия была главным двигателем, а старый сарай превращался в космодром. Говорю ему:
— Конечно, если мечту свою ухватишь поперёк хребта и не выпустишь. Она, как кобылица необъезженная, поначалу будет пытаться скинуть тебя.
Васька задумывается так глубоко, что с него можно Роденовского мыслителя писать… А потом решительно кивает:
— Я ухвачу! А ты мне поможешь? Научишься, как надо?
Я улыбаюсь, хлопаю его по плечу:
— Конечно, помогу. Для начала — держи темп. Не отставай!
Срываемся с места. Утренний воздух свежий, чуть влажный от росы — бодрит, наполняет силой. Васька пыхтит рядом, стискивает зубы, борется с усталостью. В глазах — ни тени сомнения.
По пути снова сыплет вопросами:
— Сколько надо тренироваться, чтобы в космос полететь?
— Какие упражнения самые важные?
— Если я буду бегать каждый день, это поможет?
Отвечаю, подбирая слова попроще:
— Тренироваться надо долго, Вась. И не только тело — голову тоже. Математика, физика, выносливость… Всё вместе. Но если решил — не отступай. Каждый день делай шаг к мечте.
Он кивает, сосредоточенно глядя вперёд. К пруду подходим в ровном темпе. 
   На следующий день к нам присоединяется Васькин друг — щуплый парнишка, но выносливый: дыхалка с запасом. На подъёме выдыхаемся, а он бежит вперёд, потом возвращается, успокаивает:
— Немного осталось!
Через пару дней приходят ещё трое ребят. А уже через неделю односельчане, завидев нашу разношёрстную компанию, перешёптываются с улыбкой:
— Космонавты опять тренировку затеяли!
Мы и правда выглядим как отряд будущих покорителей космоса. Пятеро мальчишек в спортивных штанах и футболках, выстроившихся в линию у старого клёна со мной во главе — чем не экипаж?
Васька, почувствовав себя чуть ли не командиром, раздаёт указания:
— Так, все на исходную! Сегодня бежим до пруда и обратно. Кто отстанет — тот инопланетянин, которого мы не возьмём на корабль!
Мальчишки смеются, но стараются изо всех сил.
К концу недели наша «космическая программа» приобретает регламент: перед пробежкой — разминка «как на Байконуре», после — обсуждение «полётных заданий» у пруда. Местные старушки, сидя на лавочках, качают головами:
— Вот ведь, Ваня‑то наших сорванцов в порядок привёл. Гляди, уже и не шляются без дела, как раньше.
А я лишь улыбаюсь. Ведь это они, эти мальчишки, приводили в порядок мои мысли. В их искреннем интересе, в их неуёмной энергии я находил то, чего так не хватало в суете рабочих будней — веру в то, что мечты действительно могут взлететь.
    Сижу во дворе у бани, окружённый ребятами. Они с горящими глазами слушают мои рассказы, перебивают вопросами, двор наполняется звонким смехом и оживлёнными возгласами.
Вдруг у ворот раздаётся треск мотоцикла. Ребят словно ветром сдувает — они мчатся к выходу и сталкиваются с Сашкой. Друг детства, неизменный участник всех шалостей, широко улыбаясь, входит во двор:
— Ну, космонавт, — хлопает меня по плечу, — опять рекрутируешь новобранцев?
Я смеюсь:
— Сам посмотри. Теперь у меня целая команда.
Сашка окидывает взглядом пацанов:
— Экипаж что надо! Только корабля пока не хватает.
— Зато фантазии хватает на десять кораблей, — парирую я.
Сашка командует:
— Всем вольно! Разойтись для приёма пищи!
Мальчишки весело разбегаются по домам. Дворовая суета мгновенно тает, оставляя нас вдвоём.
Сашка смотрит на меня. В его глазах — та самая смесь беспечности и серьёзности, что всегда делала его непредсказуемым и надёжным одновременно.
— Два дня осталось, — произносит он негромко. — Потом уедешь. Давай сегодня прокатимся, как раньше, по клубам. Заскучал я. Хочу развеять тоску по просёлочным километрам. 
Я не раздумываю — надеваю шлем, сажусь на мотоцикл позади него. Мотор рычит, как живое существо, готовое сорваться в ночь. Сашка бросает через плечо:
— Держись крепче!
И лето пахнет бензином, пылью и придорожной травой.
  

Таня
    Утро началось с пения петуха под окном. Я потянулась, улыбнулась и тут же подскочила - так все каникулы просплю. Хотелось пораньше переделать все дела по хозяйству и бежать к подругам.
    В доме бабушки и дедушки всё осталось прежним: старые часы с кукушкой, скатерть в цветочек, запах хлеба и меда. Но я‑то изменилась! Подпрыгнула, и едва не стукнулась макушкой о потолок.
— Ты уже проснулась? — бабушка выглянула из кухни. — Иди завтракать, оладушки стынут.
За столом  я вертелась, как юла, позади школьное расписание, уроки по звонку и экзамены.
Впереди же раскинулась бескрайняя палитра свободных дней: можно было спать допоздна, гулять до вечера и ни о чём не беспокоиться.
Я взяла оладушек, щедро полила его мёдом и откусила кусочек. Тёплый, с лёгкой хрустящей корочкой, он таял во рту, наполняя утро особенным, почти сказочным вкусом. Бабушка смотрела на меня с улыбкой, помешивая чай в старой фарфоровой чашке.
— Ну что, планы на день уже есть? — спросила она, присаживаясь напротив.
Я кивнула, едва успев прожевать:
— Конечно! Сначала помогу тебе с делами, а потом побегу к подругам. Мы давно не виделись, столько всего надо обсудить!
Бабушка ласково покачала головой:
— Вот ты у нас и выросла. Уже не та малышка, что выступала перед гостями с концертной программой.
Я рассмеялась, вспомнив те времена. Да, я действительно изменилась. Но здесь, в бабушкином доме, среди привычных вещей и родных запахов, я снова чувствовала себя той самой девочкой — беззаботной, счастливой и бесконечно любимой.
Зашел дедушка и тоже присел за стол.
— А вот и я, — добродушно сказал он, устраиваясь на своём привычном месте. — Смотрю, все в сборе. Оладушки? То‑то я запах издалека учуял!
Бабушка тут же подвинула ему тарелку, налила чаю.
— Мама твоя написала в письме, что на одни пятёрки учишься. Молодец, — одобрительно произнёс дедушка. — Мы с бабушкой гордимся тобой.
Я слегка смутилась, помешивая ложечкой чай.
— Спасибо, дедушка. Стараюсь. Хотя иногда бывает непросто — программа в этом году сложная.
Бабушка ласково улыбнулась, подливая мне ещё чаю:
— Зато видишь, как труды окупаются. Пятёрки — это серьёзно. Значит, и в будущем всё получится.
Дедушка кивнул, задумчиво поглаживая подбородок:
— Главное, не только в учёбе стараться, но и про жизнь не забывать. Про друзей, про семью, про простые радости. Вот ты, к примеру, когда в последний раз просто так на траве лежала, облака рассматривала?
Я рассмеялась:
— Да уж давно, наверное. Всё то уроки, то музыкалка…
— Вот-вот, — подхватила бабушка.
— А здесь у нас время для всего найдётся. Но учиться тебе надо, сейчас уже думай, в какой институт поступать, — произнёс дедушка, внимательно глядя на меня.
Я на мгновение задумалась, помешивая чай ложкой.
— Еще два года есть на раздумье, но, наверное, хочу на филологический, — наконец ответила я. — Люблю литературу… Мечтаю преподавать, наверное. Или в издательстве работать.
Бабушка приподняла брови с одобрительным удивлением:
— О, вот это серьёзно! Всегда замечала, что ты к книгам тянешься. С детства зачитывалась допоздна.
— Да, — подхватил дедушка. — Помню, как ты в двенадцать лет «Войну и мир» одолела. Мы с бабушкой тогда только диву давались.
Я улыбнулась, вспоминая те вечера с книгой под тёплым абажуром.
— Мне нравится погружаться в другие миры через слова.
Дедушка задумчиво кивнул, поправляя очки:
— Хорошее дело. Только помни: чтобы учить других, нужно постоянно учиться самому. Это путь длиною в жизнь.

Дедушка допил чай, встал из-за стола.
— Ну что ж, будущая учительница литературы. Сегодня дядя Слава траву косил, привез целую копну, поможешь раскидать ее позади огорода для просушки?
Я с энтузиазмом кивнула:
— Конечно, помогу!
— Только волосы убери! Работать-то как с такими! — оглядывая мою пышную гриву, сказала бабушка.
Бросив быстрый взгляд в зеркало, я подтянула волосы в небрежный хвост и сменила домашнее платье на прошлогодний сарафан с потрепанной лямкой. Когда вышла во двор, дедушка уже доставал вилы.
— Ну, приступим, — подмигнул он. — Работа нехитрая, но важная. Трава должна просохнуть равномерно, иначе потом в стоге запреет.
Мы взялись за вилы. Дедушка показывал, как правильно подхватывать охапки, чтобы не надрываться, и как раскладывать их тонким слоем. Солнце уже припекало, в воздухе плыл густой запах свежескошенной травы и разогретой земли. Я то и дело вытирала ладонью пот со лба, но работа шла весело
— Вот так, молодец, — похвалил он, когда я ловко перекинула очередную порцию травы. — Сразу видно: городская, но деревенские корни не забываешь.
Я рассмеялась:
— А как их забыть? Тут каждый куст, каждая тропинка — часть меня.
И вот уже большая часть копны рассыпалась по лугу, превращаясь в изумрудные пряди, мерцающие на свету. Я откинула голову, глядя в безоблачное небо, и на мгновение замерла, впитывая эту тихую радость простого труда, тёплого ветра и дедушкиного присутствия.
— Всё, на сегодня хватит, — сказал он. — Теперь пусть сохнет. А мы с тобой чайку попьём да отдохнём.
Возвращаясь к дому, я чувствовала приятную усталость в мышцах и странное, почти детское удовлетворение: будто вернула себе что‑то важное, что давно потеряла в суете школьных будней.
На крыльце нас встретила бабушка с кувшином холодного морса и свежеиспечёнными лепёшками.
— Ну как, справились? — улыбнулась она.
— Ещё как! — гордо ответил дедушка. — Наша внучка — настоящая помощница.
Я села на тёплые доски крыльца, поджала под себя ноги и взяла лепёшку. В этот момент всё было моим: запах травы, прохладный морс, бабушкины глаза, светящиеся теплом, и дедушкино одобрительное покашливание.
— Теперь можно и к подругам, — сказала бабушка, словно прочитав мои мысли. — Только косынку повяжи, а то солнце нынче жаркое.
Я вскочила, чувствуя прилив энергии. Радость рвалась наружу — я прокричала на бегу что‑то невообразимое…
Ветер свистел в ушах. Подпрыгивая, я ласково касалась веток черёмухи — они чуть царапали ладони, а в воздухе стоял нежный запах цветения.
— Здравствуй, милая, я приехала!

Инну я нашла у Маринки, они сидели на лавочке в палисаднике и обсуждали: кто с кем встречается, кто во что оденется, чтобы пойти вечером в клуб,  а я неожиданно поняла, что никто не пойдёт со мной на речку, чтобы бродить босиком по её студённости и смотреть через её прозрачность, как