Давайте танцевать от Оперного... Гл.6,7

     Г Л А В А   6

     – Андрей Борисович, прочитайте, пожалуйста, эту статейку. Мне кажется, это занятно. И может Вас заинтересовать.
     Андрей Борисович прочитал, останавливаясь на выделенных красным фломастером абзацах.
     – Думаете? – Вопросительно посмотрел на собеседника.
     Тот неопределённо пожал плечами.
     – Координат-то никаких… Фантазирует писака?
     Собеседник вновь пожал плечами.
     – Хорошо. Займитесь. Но… не верится как-то… Расплывчато всё…

     – Белый, читал?
     – Читал, читал… Чего скажешь, Жоха, туфта?..
     – Какая, на фиг, туфта?! Я давно про это слышал! И Киря говорил! Вычитал он где-то про это! Ну, что в дуло золото прятали… Во, дурак! Смотался в свою Канаду, а здесь такое!.. Локти кусать будет! Чего делать-то будем?! Торопиться надо! Разболтает этот журналюга кому-нибудь про место – и пиши пропало! Белый! Ну, шевели мозгами, шевели! Действовать надо!


     – Мы рады приветствовать вас…
     – Мне один билет. Торонто – Москва. На сегодняшний вечер, – прервали дифирамбы на том конце соты. – Побыстрее, пожалуйста…

     После доклада Малышенкова некоторое время все сидели пасмурные. Переваривали информацию и маринованные огурчики.
     – Ну, не всё так плохо… – наконец, неуверенно произнёс Саша Жедяев. – Слежку сняли… Про Вовку, можно сказать, забыли… Хорошо же?..
     – Саш, – Малышенкову, видимо, действительно было жарко. Он снял пиджак. Обтёр платком шею и пострадавший затылок. – Я не знаю, к чему и почему вы всё это затеяли… Не моё дело… Моё дело – сторона да пенсия… Не любопытный… Захотите – сами расскажете. Или не расскажете… Но! – он поднял вверх указательный палец. Точь-в-точь как Жедяев полчаса назад. Ухоженный пенсионный ноготь майора в отставке был безукоризнен, на зависть Жедяеву. – Но! Как только Вовка объявится – буча будет – ого-го! Причём, скорей всего, с последствиями для Владимира! Я – повторяю! – не любопытный! Но может, всё-таки, доложите суть? Для его же сохранности! – указательный палец повернулся на Володьку.
     Ребята молча и хмуро переглядывались.
     – Пусть клятву даст! – сказал вдруг Иннокентий. – И подпишется! Кровью!
     – Можно мочой? – зло съязвил Малышенков. – Так у меня разборчивей получается… Вы что, до сих пор не поняли, кого затронули? Не поняли, в какой вы дыре? Не поняли? Так я объясню…
     – Не надо! – махнул рукой Жедяев. – Сиди, вон, пиво пей… А насчёт клятвы – эт ты хорошо, Кеш! С кровью-то!..
     У Малышенкова попало не в то горло. Он закашлялся.
     – Видишь? Действительно хорошо! – продолжил Жедяев. – И под запись на камеру!.. «Я, такой-то такой-то, обязуюсь, век воли не видать…» – Хихикнул чему-то своему. – И подпись…
     Закурил сигаретку.
     – А чего мы, мужики, заморачиваемся? Чего у нас секретного от Сани? Расскажем всё, как есть! Давай, Вовка, расскажи! Ты помнишь, как всё начиналось? У Оперного? Вот и рассказывай…
     И ребята всё-всё рассказали Малышенкову. Кроме воспоминаний Елизаветы Сигизмундовны.
     Малышенков скучнел на глазах. Ни «Остров Головорезов», ни «Мёртвый сезон» не вырисовывались. Какая-то дурацкая хмелевская  бытовуха. Без трупов пока, но кто его знает… Посему: хочешь-не хочешь, а ребятам помочь надобно. Ну, да дело-то пустяковое. Те, хоть и «хомо криминал и прочее», но всё ж таки «хомо сапиенс». Ежели моих, кто при службе до сих пор, подключить для объяснений, то поймёт кто угодно, а не только эти…
     Саша мельком взглянул на ребят. Те понуро вздыхали и… отводили глаза! Даже Тяпа!!!
     – А ведь они врут! Или что-то не договаривают! – вдруг понял бывший майор МВД и опять вспотел. – Вот гады! От меня скрывают! От лучшего друга! Ну, пусть не лучшего!.. Но ведь и не худшего!!! Вот друзья! И ещё по башке бьют! И так слабое место… Э-эх, поодиночке бы с каждым поговорить! Да в камере!.. Да в 4 часа утра!.. Да с лампочкой в лицо!.. Да чтоб напарник за дверью орал для наглядности, как на дыбе!.. У капитана Перегудова хорошо получалось… Красивый баритон… А у сержантика этого… не помню фамилию… фальцет был… Дуэтик был, надо сказать!.. Как запоют!.. Враз все сознавались, даже кто безвинен был… Перегудов-то… на повышение пошёл… А сержантик, говорят, в хоре Турецкого пристроился… Осветителем…
     Так, а с вами-то что мне делать, друзья мои? Чего вы, родные мои, скрываете? Впросак бы из-за вас не попасть… Как же вас «колоть», на путь праведный наставить? И этот, Иннокентий… Кто такой? Почему не знаю? Откуда он у них взялся? Ладно, это потом…
     – Ну, если это всё… – Малышенков подождал ради приличия, давая шанс ребятам. Но ребята изображали Герасима. – … тогда дело поправимое. Поговорю с кем надо… Те вашим визави всё растолкуют, так сказать… Дело-то пустячное! Не боись, Владимир! Считай, что уже всё утрясли! Эт всё полушалочки! Выходи из подполья, смотри смело в глаза людЯм! Зюзю подключу…
     – Не надо Зюзина! – оборвал его Жедяев. – Вот Зюзина –  н е   н а д о! Было уже! Подключали… Устроил, понимаешь, Вальпургиевскую ночь! Чуть ли не армейскую операцию!..
     – Хорошо! – легко согласился Малышенков. – Других попрошу, не вопрос. А ты, Вов – всё… С вещами на выход…
     Володька растерянно и вопросительно посмотрел на Жедяева.
     – Да пусть ещё поживёт здесь с недельку, – как можно безразличней сказал Саня, развалился в кресле, потянулся за пивом. – Чего ему дома делать?.. Семья в отъезде, жрать нечего… Да и я хоть немного от своих отдохну. А то лет пятнадцать в отпуске не был… Недельку, ага? Хватит для отдыха?
     Ребята дружно закивали головами.
     – Ну, так и порешим! А ты, тёзка, уж постарайся насчёт Владимира. А то видишь, какие дёрганые все стали? «Мизер» по-человечески раздать не могут!
     Малышенков сокрушённо покачал головой.
     – Надо же…
     – Иннокентий, посмотри, что там у нас в холодильнике из водочки осталось?.. Есть? Ну, неси… Что, друзья мои, приступим?


     Г Л А В А   7

     – Ну что, Белый? Выяснил чего-нибудь?
     – Выяснил, – угрюмо ответствовал напарник. – Утоп наш журналюга.
     – Как утоп?!!
     – Какой вверх. Или вниз. Я не знаю. На карьере. Выпил, дурак, наверное, лишку… Или удар хватил. Жара-то, посмотри, какая стоит! Неровен час… В общем, концы в воду… Не нашли его пока… И от дядьки по шапке получил за машину. Ни за что сейчас не даст! Говорил же тебе: давай спросим, давай спросим… Он и ключи у меня отобрал от машины, и доверенность…
     – А если б не дал тогда? И как бы за этим журналюгой следили? На велосипеде?
     – Да хотя бы на велосипеде! А то – ни машины, ни объекта….
     – Слушай! Ты говоришь: не нашли его… А, может, он того… смотался втихаря?
     – Нет! Там и ментовка, и «скорая», и пресса была… И некролог уже напечатали…
     – Да-а…
     Долгое молчание, прерываемое вздохами.
     – Белый… А, может, пошарим всё-таки?.. На удачу?.. Чем чёрт не шутит?
     – Вот этим чёрт не шутит. Где искать-то? От Бутаков до Ч-бы? Внукам твоим ещё хватит!
     – Нда-а…
     Долгое молчание, прерываемое зудением одинокой мухи.
     – Белый, нам же всё равно, где плавать… Без машины сейчас ни на Тургояк, ни на Увильды не выбраться. Здесь хотя бы поныряем…
     Белый посмотрел на напарника и, наконец, нехотя кивнул…

     – Андрей Борисович, по поводу статейки… О пугачёвских сокровищах…
     – Да? И что, выяснили?..
     – Выяснять более нечего. Автор почил в бозе.
     – Что сделал? В чём?
     – Извините: утонул.
     – Та-ак… – скрип кожаного кресла. – Это уже интересно! И кто его?..
     – Никто, Андрей Борисович. Сам. Исключительно сам! То ли сердце, то ли алкоголь…
     – Что значит «то ли»?! А конкретно?
     – А конкретно – тела нет. Глубины – не меряные. Поискали, поискали – и закончили. Весны ждут. «Подснежников» и «подлёдников»… Действия официальных служб никаких вопросов не вызывают.
     - И что же мы по поводу золотишка решим, а,  Иван Хамитович? Заманчиво, не правда ли? Детством пахнет, не правда ли?
     – Полностью с вами согласен! Пахнет! Но район поисков!.. Я прикинул: Ватикан и Фершампенуаз вместе взятые…
     – Ну и что?! Ну и что?! А мечта детства?! Сокровища, приключения, авантюра?! Вы когда-нибудь вспоминали о душе, Иван Хамитович? О Стивенсоне? О приключениях Блада? О похитителях бриллиантов?!

                               .  .  .
   
     Москва… За бортом –….

                               .   .   .        

     Штольня обнаружилась на тринадцатый день.
     Когда ребята всплыли у трапа, Саша по запотевшим от волнения маскам догадался: «ЕСТЬ!»
     – Ну?! Что?! – на всякий случай спросил он.
     Кеша вынул загубник, поднял маску.
     – Дай курнуть,- сказал отсыревшим голосом.
     Вытер пальцы о редкие Сашкины волосы, перехватил «бычок» и затянулся.
     – Нашли, Александр Анатольевич. Нашли штольню. Два на два. Куда ведёт – неведомо. Отдышимся – после обеда будем исследовать. Линь треба метров сто… Карабины… И ещё один линь, на случай ответвлений…
     – Угу, угу, – бубнил Александр, лихорадочно соображая что-то своё. – Где нашли-то? Квадрат?
     Иннокентий скосился на карту, ткнул пальцем.
     – Вот, здесь. Глубина – метров тринадцать...
     Александр проследил за пальцем. И выругался. Иннокентий удивлённо поднял глаза.
     – Что-то не так?
     – Нет, нет! Всё нормально! Ты смотри, почти под нами!..
     – Ага, повезло…
     Александр же оставался хмурым. Не нравился ему квадрат. Ну, очень не нравился!      «Ч-13»!
     – Дурак! – объективно ругал он себя. – Не мог отсчёт с другой стороны начать!
     Просчитал справа налево. Один чёрт! Опять получалось «Ч-13»!
     – Что ж, судьба, – обречённо подумал он.
     Володька, не снимая маски, скрылся в домике. Кеша сворачивал подстилку, на которой восседал Жедяев, дожидаясь ребят.
     – И число тринадцатое, и буква «Ч», и день тринадцатый, и понедельник…
     – Иннокентий! – вдруг сорвался он. – Ты чего делаешь?! Это что тебе, американский флаг для похорон, что ли?! Сверни по-русски! Квадратиком!
     – А я всегда так сворачиваю, – Иннокентий с любовью разгладил ма - аленький свёрток, положил его на Сашкины шлёпанцы. – Айдате в домик, покушаем.
     Саша, не обуваясь, полез наверх по обжигающей пятки железной лестнице.

     …Он всё успел, пока ребята отдыхали: и лини купить, и карабины, и спиртное на вечер и даже поставить свечки в церкви «на удачу и от сглаза».
     Умиротворённый ввалился в домик.
     Офис был пуст. И подводного снаряжения не было.
     Александр разгрузился, закурил сигарету и сел в любимое кресло: думу думать. По привычке взглянул на часы: 13 минут седьмого. Если они ушли под воду буквально перед ним, то через 18-20 минут должны вынырнуть. Но почему без приказа? И без верёвок? И без записки?.. Дескать, так и так, во столько будем…
     И тут Александр два раза вздрогнул! Очень сильно вздрогнул! Вспомнилось! Наружная дверь была открыта! Вваливаясь с сумками, он не обратил на это внимания. И не было карты!!! Пустой сейф открыт нараспашку!
     Вот так, два раза подряд сильно вздрагивать Саша не привык. Поспешил к холодильнику, открыл уже остывшую бутылочку и плеснул себе в стакан где-то на четыре с половиной пальца 23 размера. Выпил вдумчиво, но без наслаждения. Вдумчивость при питие была для него редкостью, потому что наслаждение ускользало, как Березовский от ареста иль как доброта на НТВ.
     Опять глянул на часы: