Влияние Волошина на жизнь и творчество Лили Дмитриевой было огромно. В стихотворении, посвящённом М.Волошину , Лиля писала :
Давно, как маска восковая,
Мне на лицо легла печаль...
Среди живых я не живая,
И, мертвой, мира мне не жаль.
И мне не снять железной цепи,
В которой звенья изо лжи,
Навек одна я в темном склепе,
И свечи гаснут... О, скажи,
Скажи, что мне солгал Учитель,
Что на костре меня сожгли...
Пусть я пойму, придя в обитель,
Что воскресить меня могли
Не кубок пламенной Изольды,
Не кладбищ тонкая трава,
А жизни легкие герольды —
Твои певучие слова.
1909-1910
Кем же для неё был Волошин М. – добрым духом или злым гением? Наверное, однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Но её отношение к Волошину во многом определялись безусловным восхищением, признанием превосходства его ума, опыта и таланта, т. е. имели интеллектуальную природу.
Размышляя о судьбе Елизаветы Дмитриевой, нельзя обойти вниманием личность Николая Степановича Гумилёва – слишком важное место в её жизни занимали эти отношения. Через два года после первой мимолётной встречи в Париже судьба снова сводит Лилю и Гумилёва вместе в Петербурге. Вот как сама Лиля описывает их вторую – судьбоносную – встречу:
"Я была в большой компании на какой-то художественной лекции в Академии художеств... На этой лекции меня познакомили с Н. С., но мы вспомнили друг друга. – Это был значительный вечер моей жизни. – Мы все поехали ужинать в «Вену», мы много говорили с Н. Степ. об Африке, почти в полусловах понимая друг друга, обо львах и крокодилах. Я помню, я тогда сказала очень серьёзно... «Не надо убивать крокодилов». ...эта маленькая глупая фраза повернула ко мне целиком Н. С. – Он поехал меня провожать, и тут же сразу мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это «встреча» и не нам ей противиться..."
Так начался бурный роман, в который оба бросились очертя голову. По пылкости характера Н. С. Гумилёв не уступал своей избраннице. В её альбоме, им же подаренном, он пишет:
Не смущаясь и не кроясь,
Я смотрю в глаза людей.
Я нашёл себе подругу
Из породы лебедей.
Запутавшись в сложных отношениях с Гумилёвым и Волошиным, Лиля страдала сама и приносила страдания тем, кого любила. Если учесть, что на этот же период приходится знаменитая мистификация с Черубиной де Габриак, то смело можно сказать, что любовный треугольник трансформировался в другую, более сложную геометрическую фигуру. Личные и литературные страсти разрастались, как снежный ком, затягивались тугим, неразрешимым узлом. С того дня все двери литературных салонов перед девушкой закрылись, ее стихи объявились вторичными, хотя раньше таковыми не являлись. Вся жизнь некогда успешной поэтессы с загадочным именем пошла под откос. Психологический удар был настолько сильным, что Елизавета не написала ни строчки в течение пяти лет. К тому же ее значительно подкосила дуэль, которую устроили Максимилиан Волошин и Николай Гумилев, не поделившие ее любовь .