Однако всё самое приятное, вместе с тем не может не быть самым редким и трудно достижимым.
Поэтому все люди по отношению к обретению этих, в сущности, животных прелестей, которые являются вершиной приятного от еды, размножения и доминантности, распределяются следующим образом.
Поскольку психотипы людей лежат в очень широком диапазоне, как и их способности, сила воли, особенности ума, и, стало быть, стремлений к тому или другому, что дает жизнь, постольку среди населения всегда находятся субъекты с несколько более высоким уровнем неудовлетворенности имеющимся животной составляющей собственного сознания, которая способна вызвать у них стремление к доминированию среди себе подобных.
Успешная реализация подобного стремления автоматически дает им возможность приобщиться к вкусной еде, общению с привлекательными самками и приятному ощущению власти над более или менее узким кругом подчиненных.
Всё остальное для таких субъектов, а именно: культура, образование, стремление к высшим ценностям человеческого общежития, благо собственного народа и т. п., интересует в гораздо меньшей степени. То есть им в наибольшей мере присущ типично животный эгоцентризм, часто сочетающийся с неплохим умом, волей, уверенностью в себе и коммуникабельностью.
Однако, ради получения самых приятных ощущений, чего они осознанно или нет добиваются, полагая в уме, что именно они достойны занимать ведущее место в обществе, иначе его получат, по их мнению, недостойные того, подобным субъектам волей-неволей приходится волей-неволей, хотя и достаточно скрытно, отвергнуть устоявшуюся общественную мораль, так как пробиться наверх удается не только, а часто и не столько высокими умственными способностями, но и приходится прибегать к лизоблюдству, беспринципности, хитрости и коварству.
Добившись более или менее значимого поста, они, как правило, ведут себя безответственно и воровато, стараясь протолкнуть проекты, выгодные для себя, а также они могут наслаждаться унижением нижестоящих, но вместе с тем им приходится терпеть издевки вышестоящих.
Личность их существенно обужена, так как альтруизм, то есть такие его черты, как доброта, дружелюбие, сопереживание, сочувствие, милосердие, выражающие в бескорыстной заботе о других, им практически не свойственны.
Возможный недостаток ума они компенсируют привлечением многочисленных советников, но, поскольку решения в итоге приходится принимать им, постольку они, как истинные творцы собственного счастья, сначала рассматривают их с позиции личного (корпоративного), а не народного блага с креном в сторону удержания власти, обретения большей степени собственного доминирования и приобретения всевозможных благ.
То есть, как это ни удручающе выглядит для гуманных умов, во главе всё равно чего всегда распоряжаются субъекты с преобладанием свойств приматов, поскольку их более всего интересует получение приятных ощущений того же свойства, что и этих высших млекопитающих.
Иначе говоря, эти субъекты преимущественно являются рабами ощущений, стараясь приспособиться к окружающей среде только для того, чтобы обеспечить себе наилучшее качество ощущений, в том числе и ощущение превосходства над соседями.
От своих предков – приматов - они унаследовали, несмотря на все существенные изменения, отличающие приматов от человека, столь естественный эгоцентризм, что стремление к самым приятным ощущениям довлеет над ними, сводя все остальное в их действиях лишь к средствам для достижения самого приятного несмотря ни на что. То есть неудовлетворенность их животной формы сознания несоразмерно превосходит неудовлетворенность их самосознания степенью общественного благосостояния.
***
Однако каждый человек, являясь полу-приматом, обладает и той половиной, которая за несколько миллионов его развития привела к появлению персон, довольно далеко отдалившихся от своей животной сущности.
Появление у человека ощущения того, что он находится во времени, которое можно использовать для собственного развития, а значит и для существенного улучшения того же питания, а затем и для украшения собственного существования, осознанно меняя окружающее и получая от этого, опять же, множество других приятных, ощущения, созерцая, например, красоту мира и пытаясь создать нечто подобное ей, а также изобретая орудия труда, которые существенно облегчают его.
При наличии высшего сознание (самосознания, характерного альтруизмом) в живом существе, оно как бы прозревает, становясь не столько «влитым» в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в определенных действиях.
Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия животной составляющей сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
Этими наиболее альтруистичными персонами являются неравнодушные люди умственного труда, интеллектуалы разного рода, а также сравнительно немногочисленные представители остального населения, сумевших так или иначе подняться в своем самосознании до того уровня, который диктует им отвращение к аморальному и корыстному поведению властной элиты.
Наиболее приятное для себя они видят не в изысканной еде, не в обладании прелестными девами и власти над людьми, а в помощи слабым, униженным и угнетенным с установлением в будущем строя, где всем в равной степени будет приятно жить.
Иначе говоря, неудовлетворенность этих всегда оппозиционных властям персон устремлена к установлению всеобщей справедливости, а значит, и возможности получения всеми приятных ощущений в равной степени.
Эти утописты питают надежду на переустройства общества в сторону гармонии, то есть равенства, братства и вместе с тем свободы, не понимая, что свобода всегда противостоит равенству, справедливости, разрушая любую стабильность. Но эта надежда на гармоничное мироустройство не может исчезнуть в их благостном сознании никогда: они, как истинные гуманисты, не способны поверить, что ужасы нашего мира не могут перейти в благоденствие каждого человека и всего человечества в конце концов.
Неформально-оппозиционная часть интеллектуалов, к которым можно отнести разнообразных образованных выходцев из народа в том или ином поколении, - активных, честных, искренне желающих блага народу, то есть с доминантой высшего сознания, выражающейся в высокой степени альтруизма их личностей, никогда не примыкали и не примкнут к лицемерной и корыстолюбивой управляющей элите государства, тем более что именно им свойственно чувство собственного достоинства, не позволяющее угождать вышестоящим.
Другими словами, совершать подлые поступки им не позволяет уже достигнутый уровень высшего сознания (самосознания), отсутствующего у приматов, выражающийся в альтруизме их личности, ставящий материальные блага на последнее место в ряду ценностей жизни. Поэтому они всегда будут разоблачать нечистоплотных, лицемерных и вороватых власть имущих, бороться за права и гражданские свободы трудящихся, как можно более широко вовлекая их в эту борьбу.
***
Если, как это было показано выше, в сознании представителей управляющего, и значит, автоматически элитарного слоя населения, обнаруживается значительный крен в сторону животной составляющей сознания, унаследованной от приматов, с его всегда неудовлетворенной страстью к получению самых приятных ощущений, а в сознании оппозиционеров этим эгоцентристам проявляется столь же ощутимый крен в сторону альтруистичной части самосознания, склоняющих их к сугубо утопическим проектам установления всеобщей справедливости, то есть получение приятных ощущений для всех, а не для избранных, оптимальное соотношение обеих составляющих сознания можно найти в, так называемых, творческих людях, или креативных персонах.
Им совершенно естественным образом, чему также способствует по рождению соответствующая структура мозга, удается наиболее гармонично сочетать в своем сознании эгоцентризм и альтруизм.
Природный эгоцентризм их животной формы сознания с ее неудовлетворенностью, выражающейся в стремлении к неизбывному получению приятных ощущений, сосуществует в их самосознании с неудовлетворенностью несовершенством собственного окружения, которое следовало бы изменить в лучшую сторону подручными средствами.
То есть их эгоизм и альтруизм почти уравновешиваются, но всё же, с некоторым преимуществом личных интересов. Тем не менее, это в значительной мере меняет стремление единственно к приятным ощущениям, характерным для приматов (еда, размножение, доминантность), гораздо более в сторону приятных ощущений, связанных с открытием загадочного нового, никем еще не постигнутого, но которое можно попытаться сотворить собственным умом и руками.
[justify]К тому же, этим открытием можно не только гордиться, но и,