Буратино - часть 2: "В Царстве Свободы и Справедливости"

он проник в строго охраняемое Царство беспрепятственно – на то, впрочем, была воля самого Усатого вождя.
Когда они встретились, с пышных усов Усатого почему-то стекала кровь, и он её слизывал – «Заболел, наверное», - подумал Буратино и не предал этому значения. Его более занимал другой вопрос – какая конкретно кара ждёт его за измену Осипу Грозному: его распилят на дрова или пустят на зубочистки?
Но действительность оказалась более суровой: к ним в помещение без окон и ковров синие фуражки приволокли связанных Трюфельдину, Чипполитано и Гриба-Трутовика. Вокруг вдоль стен размещались жуткие орудия пыток от древних типа «испанского сапога» или «железной девы», до модных на электрической тяге. Мордовороты в синих фуражках засучили рукава и натянули на себя кожаные фартуки. Лаврентий Гадыч приготовился записывать показания.
Осип-Усатый обратился к Буратино: «Народ называет тебя Избранный, хотя по твоей роже этого никак не скажешь. Лаврентий составил твоё досье, изучив все доступные нам сведения из твоей биографии», - Усатый взял со стола папку с бумагами и раскрыл её. «И да!», - продолжил он, раскуривая трубку, - «Происхождение у тебя самое сомнительное, даже неожиданное, ни образования, ни должного воспитания ты не получил, но мы вынуждены признать наличие особого дара: ты дважды находил и открывал запретные для всех двери и врата, проявив при этом должную смекалку и находчивость. Вот почему ты всё ещё цел, несмотря на все неприятности, доставленные тобой нашей державе».
Усатый закашлялся и принялся выбивать пепел из трубки. Затем он повелительно махнул рукой с этой трубкой и Лаврентий Гадыч удалил из допросной комнаты заключённых и конвойных. Они остались втроём.

Страшная тайна Царства Свободы.

Лаврентий посмотрел на Усатого, тот кивнул головой, и комиссар начал: «То, что ты сейчас услышишь – является наивысшей государственной тайной нашего Царства. Мы не будем брать с тебя расписок о неразглашении, а просто ставим тебя в известность, что в случае чего, а именно твоей болтливости, даже намёка на таковую твои друзья-соратники – он кивнул в сторону двери, куда удалились спутники Буратино, – твоя подружка Мальвина вместе с ребёнком и старый папа Карло подвергнуться мучительным пыткам и смерти». После такого предупреждения Лаврентий многозначительно обвёл взглядом стены с орудиями пыток.
- «А, может, тогда и не стоит рассказывать мне ваши страшные тайны? – предложил Буратино своим палачам. Но те только дружно рассмеялись: «Иначе ты не поймёшь, что от тебя требуется». А далее наш герой услышал такое, что ни в каком кошмарном сне не приснится.
Основатель Царства Свободы и Справедливости бывший граф Сопля-Днищев Великий опирался в своих теоретических разработках Вечно Живого Учения о Всеобщей Справедливости на капитальные труды маститых философов прошлого – Макса и Линдера родом из Юэссы. Те первые наткнулись на законы развития человечества, приводящие в итоге ко всеобщему благоденствию, но наш Соплежуй потому и Великий (Соплежуй – это краткая форма обращения от Сопля-Днищева, специально разработанная филологами для родных и близких покойного), что он дополнил то учение своим, родным отечественным, доказав, что всякая справедливость в обществе должна иметь несколько уровней, а конкретно в наших условиях пять и ещё с подуровнями разного класса. И мало того - справедливость надо заслужить непрестанным трудом и преданностью Учению. А всех несогласных надо просто-напросто дематериализовать любым способом. И тогда наступит окончательное счастье. Вот только дематериализацию несогласных с его учением Великий Соплежуй понимал по-своему, то есть, сообразно своему образу жизни и манерам поведения. А были они несколько, мягко сказать, необычны.
Дело в том, что в детстве, когда Сопля-Днищев был еще никакой не Великий, а сопливый мальчик маленький с кудрявой головой, пьяная нянька уронила его в заброшенный колодец, а о колодце том ходили самые ужасные слухи. Якобы там водится нечистая сила и тот, кто к ней попадает сам становится как бы сродни сатане. Маленький Соплежуйчик с тех пор как его достали из колодца стал совсем несносным ребёнком: он грубил учителям, пакостил однокашникам, а когда переводил старушек через дорогу, то норовил толкнуть их под трамвай. Мало того, он любил отлавливать крыс, сажал их в бочку и наслаждался зрелищем, когда те начинали с голоду жрать друг друга. Вот на таких примерах он вырос как политик и основатель Учения, Партии и Государства.
Всё бы ничего – детские шалости, но со временем они переродились в нечто совсем ужасное. В полнолуние Сопля-Днищев превращался в оборотня – да, да, так переформатировал его ещё некрепкий детский организм тот самый демон из колодца. Впервые это случилось с ним в первую брачную ночь с молодой женой (ночь на беду этой дурёхи оказалась именно полнолунием), когда он в порыве дикой страсти вдруг ощутил себя зверем во плоти и разодрал несчастную в клочья. Тогда они жили в эмиграции, и полиция совсем не интересовалась, что там происходит у этих дикарей-иностранцев, и преступление ему сошло с рук. Но не забылось.
И он продолжал вот так раз в месяц перерождаться, скакать по безлюдным улицам и отлавливать случайных прохожих. Ну, и бог бы с ними. Но он начал кусать своих сподвижников и однопартийцев, которые также перерождались после такой инъекции в вурдалаков, упырей и оборотней.
(После этих слов Буратино заметил, как хищно сверкнули глаза у обоих его собеседников и как Усатый вновь облизнул губы, глядя прямо ему в глаза. Буратино понял, что эти оба тоже упыри и внутренне содрогнулся. Но Усатый заметил реакцию пленника на его рассказ и рассмеялся: «Да, ты правильно всё понял, но тебя мы есть не будем – во-первых, ты деревянный, а это не наша диета, а во-вторых, ты нам нужен для другого»).
Эту страшную повесть продолжил сам Усатый.
И вот так год за годом перекусанных становилось всё больше и вскоре вся наша партийная организация стала полностью вурдалачьей. Но и это ещё бы ничего – должна же быть у ответственного работника какая-то отдушина в жизни – вот только по естественному исчерпанию резервов объектов кусания и вампиризма нам, носителям первого уровня справедливости пришлось со временем переключиться на второй, а потом и на третий. Только вместе с нами – с первым уровнем -  на третий набросились и носители уровня второго. А это нарушение субординации и принципа справедливости, потрясение основ. Мы, лидеры и вожди, должны заглядывать в будущее и пресекать на корню, понимаешь, нежелательные перспективы. То, что дозволено первому уровню никак не относится к преференциям второго и последующих. Или, как говорили древние: «Квод лицет Йови нон лицет Бови» (что позволено Юпитеру, то не позволено его быку).
На этом основании Верховный Тайный Совет (Политбюро) решил оставить способность к перерождению в оборотней, упырей и вурдалаков только для носителей первого уровня Справедливости, а прочим, уже заражённым, привить вакцину от этого дела, а, если кто не излечится – дематериализовать их.
Проблема в том, что никто не знает, как изготовить подобную вакцину и существует ли вообще лекарство от перерождения в нечистую силу. Наша наука оказалась бессильна. Но здесь могу помочь лично я (это сказал Усатый).
Я был любимым и единственным учеником Сопля-Днищева Великого, я – продолжатель его дела и учения о справедливости. Когда он умирал от этой тяжёлой неизлечимой болезни, по правде сказать, его просто корёжило от постоянных трансформаций от человека к зверю: то он возникал в образе гимназиста и студента, то помощника адвоката и журналиста, а то - и чаще всего -  лютым чудовищем с окровавленными клыками. И вот он призвал меня к себе и между припадками поведал тайну своего пребывания в детстве в колодце с дьяволом (дьявол называл себя Голем), и как он стал после этого таким же исчадием, как и его потусторонний наставник. К тому же маленький Соплежуйчик вылез из колодца провидцем и экстрасенсом.
Он знал уже тогда всё наперёд: и о судьбе созданного им в будущем государства СССР – Союза Свободных Справедливых Республик, названого нами впоследствии Царством Свободы и Справедливости и о том, что все его последователи и сподвижники станут такими же вурдалаками, как и он сам. Он предвидел также, что мы сперва начнём жрать друг друга, а потом переключимся на остальное население. И вот, чтобы этот процесс не принял необратимые формы, и чтобы остался хоть кто-то, кем можно повелевать, а государство Абсолютной Справедливости продолжало жить в веках, он кое-что поведал мне на смертном одре на ушко.

Шифровка на шагреневой коже.

Соплежуй снял с шеи вот этот медальон (Усатый показал Буратино золотой медальон), раскрыл его и достал оттуда вот этот документик: с этими словами Усатый вытащил из медальона небольшую тряпицу и развернул её - это оказался исчирканный некими письменами лоскут тончайшей шагреневой кожи. Со слов Усатого – Соплежуй тогда сообщил ему, - что только Избранный поймёт, что с этим делать, и только он сможет расшифровать эти знаки и определить, что делать дальше.
- «Задача ясна?» - спросил Усатый Буратино по окончании своего рассказа. Опешивший от услышанного Буратино только согласно покачал головой. Но он совершенно не представлял, как он сможет расшифровать эту каббалистику от дьявольских сил, слабо владея-то обычной грамотой – ведь его образование завершилось ещё на стадии изучения азбуки.
Для работы над шифровкой из потустороннего мира ему выделили отдельную комнату со всем необходимым, включая бумагу, перья, чернила, карты, глобус и т.д. Одним из условий он поставил, чтоб ему в помощники прислали его свиту - Трюфельдину, Чипполитано и Трутовика, что и было исполнено.
Изучая непонятные письмена на кожаной записке, до Буратино постепенно начало доходить, что он их уже когда-то и где-то видел. И точно! – в далёком детстве так выглядели знаки на той самой азбуке, что купил ему папа Карло и отправил с ней в школу. Буратино её продал незнакомому пацану за несколько сольдо, чтобы приобрести билет в театр, но по дороге успел ознакомится с её содержимым. Он уже тогда удивился, а почему в этой азбуке не было привычных всем букв, а только какие-то точки, тире, вмятинки, выпуклости?.. Но были и картинки, поясняющие текст, на что и повёлся тот пацан, купивший азбуку.
Буратино так долго и напряжённо размышлял над этим вопросом, что у него с головы закапал берёзовый сок – это у него был такой пот. Напряжённая работа мысли привела к воспоминаниям об одном персонаже из их театра: там одно время работал некто доктор Грациано – подслеповатый смешной старик, утверждавший, что он якобы большой учёный, но не это было главное – этот Грациано владел азбукой для слепых, чем неоднократно удивлял публику своей способностью с завязанными глазами читать пальцами выдавленный на доске текст. А на шагреневой коже из ада были именно такие письмена.
Буратино выпросил у постоянного соглядателя от Усатого Лаврентия своего почтового голубя – он сумел притащить тогда парочку голубей через границу, - привязал одному из них к лапке схему на шагреневой коже со своей