Клад отца Иоанна

«волчья яма», суровые расхитители храмов, боль в голове, лесные блуждания, отчаяние от потери клада отца Иоанна - все это ушло прочь от нас, мы вновь обрели силу и уверенность в себе, а после бани и рассказа дедушки Семы точно заново родились, как-то сразу одновременно и повзрослев, и похорошев душой и телом. Нам теперь было не стыдно вернуться к своим в лагерь, порадовать всех новостью о кладе отца Иоанна. Возникло острое желание вновь включиться в работу по восстановлению Преображенского храма. Пашка застонала во сне, и я вздрогнул, вдруг отчетливо осознав, что мое пребывание на Мещерской земле, однако, уже заканчивается и что уже послезавтра, после обеда электричка вновь унесет меня в большой, шумный и пропыленный город. И, стало быть, меня опять поджидает скорое расставание с Пашкой. Я повернул голову. В предрассветном сумраке лицо девочки казалось фиолетовым. Ее распущенные волосы отливали лазоревой синевой и были разметаны по щекам и плечам. Она впервые была так близко и без косичек, эта дивная фея Мещерского края. Я дотронулся до ее волос. Какие они были чистые, пушистые, мягкие, точно шерстка белочки или ласки. Я осторожно поднял одну из прядей и поднес к своим губам. Уловил тонкие запахи меда, сладость клевера и жасмина, горчинку васильков, пряность душного летнего полдня, свежесть прошедшей грозы, яркую палитру радуги, невесомость облаков и тумана, влажность утренней росы... И я, невольно наслаждаясь этими дивными ароматами, закрыл глаза, не в силах отпустить эту прядку, и сам не заметил, как задремал, целуя то ли во сне, то ли наяву волосы славной девчонки по имени Прасковья...
Я увидел странное видение, словно киношный боевик. Мы с Пашкой бежали по огромному пестрому лугу, держа друг друга за руки. А за нами гнались на джипах и тяжелых мотоциклах люди с лесной поляны и бандиты Назара Кривого. Ржавый и брат Феодор стреляли в нас из короткоствольных автоматов. Пули свистели над головами, косили густые травы, срезали верхушки высоких муравейников, поднимали фонтанчики земли под нашими ногами. Силы наши таяли, мы задыхались, а луг все не кончался. Иногда Пашка падала, я быстро поднимал ее, и мы вновь отчаянно бежали. Сзади неслись хохот, пальба и рев моторов. У меня в руке был обрез двустволки. В какой-то момент я остановился и, обернувшись, выстрелил в наезжавшего Ржавого. Колесо его «Урала» взорвалось, и бандит кувыркнулся в траву. Вторым выстрелом я вывел из строя «Хаммер» Кривого. И мы опять побежали. Впереди увидели повозку Петьки.
- Эй, погоди! - закричал я.
Увидев нас, сильно загорелый пацан похлопал бичом, и Зоська понесла его прочь.
- Ах же ты, пырей ползучий! - крикнул я в сердцах.
Пашка уже совершенно выбилась из сил. Мы остановились около куста терна и огляделись, ища места для укрытия от погони. Впереди, у сиреневой линии горизонта, возник светящийся золотыми куполами храм.
- Бежим туда! - крикнул я и потянул за собой стонущую девчонку.
Внезапно раздался страшный рев и нас настиг мотоцикл, за рулем которого восседал гордый Слон. Он кивнул нам головой, предлагая сесть к нему за спину. Мы забрались на мощный «Харлей» и понеслись вперед. Вскоре я увидел дорожку, ведущую к храму. По ней нам навстречу шел какой-то старичок в длинных белых одеждах. Над головой у него сиял золотой нимб. Наверное, это был отец Иоанн. Он махал нам рукой, призывая к себе. В это время брат Феодор на своей «Ямахе» почти поравнялся с нами и трижды выстрелил в Слона из пистолета. Тот взмахнул руками и упал. Мы кубарем полетели в кусты. Но и сам Феодор врезался в муравейник и перевернулся вместе с мотоциклом. Я поднял Пашку, и мы подбежали к старцу. Им оказался дедушка Сема. Он взял нас под свою защиту и прижал к себе. И в это время двери храма распахнулись, и все золото его убранства так засияло, что ослепило всех надвигавшихся на нас противников. Они заметались, сталкиваясь друг с другом, падали на землю и расползались по кустам.
- Ах вы, ангелочки мои, ну теперь все позади, успокойтесь! - мягко говорил дедушка Сема, лаская нас своими теплыми и шершавыми от мозолей руками. А я подумал: «Как же прекрасен и богат клад отца Иоанна! Какое он излучает сияние... Как легко, спокойно и надежно под этим покровом...» Но тут я почувствовал, как кто-то, точно былинкой, щекочет мои ноздри. Повертел головой, но тщетно, назойливый озорник не отставал. Я дунул - безрезультатно. И тогда я смачно чихнул и проснулся.


«НА КРУГИ СВОЯ»

Открыв глаза, я увидел виновника моего пробуждения: прядка пашкиных волос, прилипшая к моим губам, колыхалась от тихого сквозняка, потянувшего с луга, и поэтому щекотала мой нос. Я осторожно убрал ее и повернулся на бок. Пашка лежала, сжавшись в комок, заложив ладони между колен, и улыбалась во сне. Наверное, ей снилось, что мы гуляем по лугу, а я рву цветы, нюхаю их и весело чихаю. Ресницы девчонки озорно подрагивали и отливали синевой рассвета. Уже было довольно светло. Туман поспешно отходил в кусты и лес. Луг серебрился от густой росы. Я прикрыл Прасковью пледом и спустился с сеновала. Сладко потянулся и резво размял руки и ноги. Несмотря на странный сон, настроение было прекрасное. Козы уже не спали. Пели вовсю и петухи. Собаки резвились на опушке леса. Дедушка Сема тоже был на ногах (да и спал ли он вообще?). Хозяин кордона стоял близ калитки и настраивал косы. Я пошел по узенькой дорожке, петлявшей среди высоких лопухов и глухой крапивы и ведущей к туалетной будке.
- Доброе утро, дедушка Сема! - весело произнес я.
- О, Жорик, встал уже, какой молодец! Ну, здравствуй-здравствуй! Как спалось?
- Отлично! Лучше всякой перины!
- Вот и слава Богу! Сейчас косы малость подточу и пойдем, может, лужок докосим...
Через пять минут я вышел из туалета, окруженного с трех сторон буйными зарослями сорных растений, и хотел уж было сказать дедушке Семе, что готов, но лишь только беззвучно раскрыл рот. Голос застыл у меня в горле, а сам я замер, как столб, так как увидел рядом со старым лесником темную человеческую фигуру, показавшуюся мне знакомой. Внезапный ранний гость слегка повернул голову и я, охнув, точно с трамплина, нырнул в густую мокрую траву. Там стоял... брат Феодор! Неужели он искал нас? Или все-таки имел какую-то связь с кордоном? Я припал к земле и услышал голос незваного визитера:
- Что это было?
- Да это Лайма там, с сынком своим резвится! - спокойно отозвался хозяин.
Я тихонечко встал на четвереньки и кое-как отошел к забору. Плечо пылало от крапивного ожога, а все тело покрывала холодная роса.
Но все это я стойко терпел. Присев на корточки, я осторожно выглянул из лопухов. Феодор и дедушка Сема еще стояли у калитки и негромко разговаривали. Лжемонах изредка кидал тревожные взгляды на заросли, в которых я скрывался. Но тут меня здорово подстраховала немецкая овчарка Лайма. Выскочив из-за туалета, она бросилась к непрошенному гостю и грозно зарычала. Брат Феодор испуганно отпрянул от забора. Дедушка Сема прикрикнул на собаку, и та послушно убежала за угол дома. После этого лжемонах уже больше не глядел в мою сторону. Быстро закончив разговор, он откланялся хозяину кордона и резво пошел по дороге, ведущей в глубь леса. Когда Феодор скрылся из вида, я медленно поднялся и, потирая горящее плечо и ушибленное колено, подошел к дедушке Семе.
- Кто это был? - спросил я.
- Так, путник какой-то... - усмехнулся хозяин, проводя точилом по косе.
- А чего он хотел? - вновь поинтересовался я, опасливо озираясь на лес и дорогу.
- Вас ищет.
- Как это нас?! - взвился я. - Да ведь это и есть тот самый брат Феодор, который сдал нас бандитам! И что вы ему сказали?
- А, Феодор... - спокойно отозвался старый лесник. - То-то он мне показался каким-то подозрительным... - и дедушка Сема потрогал пальцем острие лезвия косы. - Вот, оказывается, отчего ты в кусты-то сиганул, точно кот за мышью! А у тебя это неплохо получается!
- Этот Феодор очень противный и коварный тип... Никогда не знаешь, что от него можно ждать: улыбаясь, он может и поцеловать тебя, и ударить ножом в спину! - и я, стянув с себя футболку, стал отжимать ее от росы: - А он один был? О друзьях ничего не говорил?
- Ничего. Один, похоже... Сказал, ребяток из лагеря ищу. Мол, пошли за лисичками да и заблудились... Ну я сказал, что видел вас вчера вечером, что вы заходили попить водички да узнать дорогу на Лозниковскую поляну, - доложил хозяин.
- А что это за место?
- Да есть тут в наших лесах полянка одна. Городские ее облюбовали для своих чудных дел. Короче, в это время там обычно заезжие нимформалы тушуются!
Я невольно рассмеялся.
- Что это ты, внучок? - удивился дедушка Сема.
- Да так, уж больно вы смешно выразились насчет этих неформалов.
- А как надо было?
- Неформалы тусуются!
- Да ну их! Словечки какие-то ненашенские, и не выговоришь! - и хозяин кордона брезгливо сплюнул. - Ну ладно, Георгий, не думай ты о них и никого не бойся. Пошли лучше поработаем! Пока наша спящая красавица не проснулась!
- А если он вернется?
- Вряд ли! Видал, как Лайма его пуганула! Больше не сунется... Я собак пока привязывать не буду, они сюда никого не пропустят, будь там хоть медведь, хоть Назар Кривой с обрезом!
От этих слов я успокоился и, еще раз взглянув на пустую дорогу, принял от дедушки Семы косу. Мы пришли на луг. Я деловито поплевал на ладони и взялся за работу. Работалось мне на редкость легко. Благо, косить траву я уже более-менее научился, пока боролся с бурьяном вокруг Преображенского храма. Я махал очень острой косой во всю ширь своих плеч. Крепкая тимофеевка, размашистая ежа, раскидистые розовые клевера, высокий мятлик, стрелки подорожника, рослые колокольчики небесных тонов, пахучая земляничка с крупными алыми каплями редких ягод, голубые россыпи вероник, лучистые зонтики тмина, душица плотно ложились в тугой и сочный рядок. Дедушка Сема не раз прерывал свое дело, чтобы полюбоваться мною, и вздыхал, видно, думая о том, что он уже совсем состарился и не может потому составить мне достойную конкуренцию. А я, то злясь на предательство брата Феодора, то радуясь от предвкушения просмотра клада отца Иоанна, то думая о том, что скоро мы вернемся в лагерь и о том, какая у меня прекрасная подруга, работал с фанатичным азартом, не замечая усталости и льющегося на глаза пота.
Э, ребята, да я гляжу, что кое-кто из вас удивляется тому, откуда у меня, человека городского, такие богатые ботанические познания! Что ж, это вовсе не секрет, скажу охотно, раз вас это обстоятельство несколько смущает. И уж простите меня, что, увлекшись своим рассказом, я не открыл вам этого раньше. Все дело в том, что после возвращения с Урала, я, к своему стыду, отметил, что почти совсем не знаю нашу родную природу! Я не мог ведь даже отличить вяза от ясеня или вербу от ольхи! А о цветах и травах и говорить-то было нечего. И тогда я, чтобы не отставать от Пашки и хоть как-то восполнить этот пробел, записался в кружок юных натуралистов, действующий при городском Доме молодежи. И вот, посещая его уже более полугода, я сделал для себя много удивительных и интересных открытий! Я крепко сдружился с природой, стал ее понимать, окликать различные растения по имени. Я перелистал десятки гербариев, просмотрел сотни журналов, газет, открыток, прочел много книг и справочников, заглянул в энциклопедии, и теперь вот