Выходные растягивались как резиновая лента сонных событий. Она уставала отдыхать, казалось: до понедельника - вечность.
-От хлама избавиться что ли? – задала себе вопрос. – Значит - генеральный переворот в квартире. Бумаги, какие – то обрывки записей - мыслей, старые тетради…лежали белым сугробом у стола. Радио с рекламами…не доставало. Некогда было вслушаться в словесный мусор, хватало его на полу. Вдруг запел тихий мужской голос: »Мы оторваны с тобой друг от друга…» Она от неожиданности присела на краешек стула. Прозвучало это ответом на ее бессонницу ночами. Знала: с каждым днем клетка ее жизни уменьшается в размерах. Оторваны…Взгляд упал на заветный гвоздик. Висела в укромном уголке связка ключей от дома, который …за тысячи верст. Сняла их осторожно. Подержала на ладони. Когда уходила далеко в степь, боялась обронить их случайно. Память вдруг включила ленту воспоминаний. Синее небо, ветер рвет волосы. Простор. Вечером торопливо открывала замки, включала везде свет, который не должен гаснуть, никогда не должен гаснуть. Издалека видно его. Он должен знать: его ждут. Знал. Обнимал, кружил, подняв, как пушинку, на руки… Ощутила ладонь его на щеке так явственно, что защемило сердце…
Степь стала седой от первого снега, а небо - серым в своем предзимье. Он радовался утру, как освобождению от тоски ночи. Ничей. Никто навстречу не распахнет двери, не замрет у плеча. И только кони отвлекали его от мыслей о том, чему не сбыться никогда. Живые, с грустными глазами, они понимали его. Гладил гривы, разговаривал с ними, или смотрел с высоты холма на их бег- полет, и тогда душа устремлялась в таком же порыве туда, далеко - далеко…к ней…
Тишина вечерних коридоров успокаивала, обещая отдых. Она открыла дверь кабинета, куда заходить порой не было никакого желания. «Начальство» сидело в раздумьях за столом. Без слов положила на стол белый лист с просьбой…
- Надолго отпуск просишь? Бесполезно тебя отговаривать, знаю, – вздохнуло «начальство». Вижу, даты поставить оставила место. Понимаю. Дела передай… - кивнуло в ответ на ее благодарность
-Да ты что…Безумство это…такая даль – старенькая коллега покачала головой. – А, впрочем, как знать. Может, это совсем другое…Не переживай, все будет хорошо, как ты хочешь…Нам проще – мы остаемся в этом постоянстве каждодневного расписания, - вздохнула, как и «начальство»
Теперь она поверила: всего лишь сутки, и она увидит любимые глаза.
Сегодня сердце его ныло с самого утра. Ничего не приносило радости, даже скудное осеннее солнце спряталось на весь день. Ранние сумерки. Дверь в доме вдруг легко поддалась и открылась сама по себе.
- Сегодня я точно - потерянный, - подумал он, перешагнув порог. В кухне, у окна, заметил силуэт женщины. – Мерещится она мне уже. Или призрак ее остался и продолжает быть рядом со мной…Или…?
Ярко, ослепительно ярко вспыхнул свет на кухне, и вдруг, оживший на глазах ее призрак со счастливыми глазами шагнул к нему навстречу. Ему показалось – остановилось сердце, а потом рванулось к ней. Одно он понял: родная, любимая, далекая …и близкая, она трепещет в его руках. Слова исчезли. Она плакала от радости. Он целовал мокрые от слез глаза, вдыхал ее горькую полынь. Узнаваемая, непредсказуемая, единственная…его…
- Как же ты эту дорогу преодолела, храбрая ты моя, отчаянная ты моя? Или безумство это, и ты исчезнешь сейчас снова? - Не мог отпустить, кольцо своих рук ослабить.
- Мне вчера задали такой же вопрос, - отстранилась от него на мгновение, - нет, не сумасбродство, это другое. Понимаешь? Другое! А безумство впереди у нас – пять дней, пять ночей - забвение от всего мира. Вдвоем не страшно сойти с ума друг от друга…
Он узнал ее серебряный смех. Вспыхнули в сознании давно забытые со школьных лет слова: «Безумству храбрых поем мы…»
Что есть счастье?Может быть,вот такое безумство?И тогда стоит его воспеть…Или ошибаюсь я?
