в них лицом, точно пытаясь врасти и отчаянно хватаясь пальцами за подвернувшийся под руки край платформы.
* * *
Из полуобморочного состояния Сцилевского вывел резкий толчок, встряхнувший весь плот. Он испуганно схватился за веревочные перила, опасаясь быть сброшенным вниз.
Ничего не происходило и плот, похоже, остановился. Костя, осмелев, приподнялся и осмотрелся.
Рядом с ним, лицом в доски и закрыв голову руками, тихонько поскуливая, валялись еще два тела. Похоже, не он один поддался приступу паники.
Было светло. Клубившийся вокруг мрак превратился в серый сумрак, в котором можно было разглядеть и заросший ветвистыми сталактитами потолок, и мокрые облупившиеся стены. Впереди, на неопределенном расстоянии, раскачиваясь вверх-вниз, маячило светло-серое пятно. Заглянув через край плота, Костя обнаружил внизу пол, заросший сталагмитами, казавшимися зеркальным отражением потолочных наростов.
– Что за черт! Трос оборван, – произнес голос Дзави.
– Хорошая реакция,– одобрительно заметил Вонг. – Сразу видно хватку настоящего офицера канализационных войск.
– Мне это не нравится, – Дзави не обратила внимания на его реплику. – И свет. Там что, шахта обвалилась?..
– Пошли посмотрим, – Вонг флегматично пожал плечами. – Или ты хочешь здесь остаться?
К выходу кое-как перебрались по запасной веревке. Шахта оказалась и впрямь обваленной, едва ли не до основания. Они находились практически на дне оврага. Судя по посветлевшему небу, было уже раннее утро. Легкий прохладный ветерок приятно освежал. Сцилевский стянул респиратор.
– Нам же лучше, – обратился к Дзави Вонг, указывая на засыпанный крупными камнями боковой коридор. – Как раз выйдем возле хутора. Не надо крюк давать.
Та машинально кивнула. Она по-прежнему казалась чем-то обеспокоенной.
* * *
Выкарабкавшись из оврага, они действительно оказались рядом с окраиной небольшого хутора. На окраине их уже ждали.
В большом сарае стояли специально приготовленные для них уже оседланные низкорослые кривоногие верблюды. Их было почти вдвое больше, чем людей. Здесь же находились четыре контейнера с вещами экспедиции, в том числе и достопамятный контейнер с тушенкой.
Здесь все освободились, наконец, то канализационных скафандров, которые вместе с остальными вещами были навьючены на верблюдов. После быстрого завтрака отправились в путь.
Хутор обошли с краю, по дорожке, ведущей вдоль аккуратных квадратиков рисовых полей к узкому ущелью в высоких скалах. Было уже совсем светло, но солнце еще не заглядывало сюда. Странно, но и людей на полях видно не было.
= А как сюда доставили контейнеры? – полюбопытствовал Костя у оказавшегося рядом Борюсика.
– По транспортной линии, – объяснил тот.
– А почему мы не могли попасть сюда так же?..
– Да ты псих, парниша, – Борюсик, усмехнувшись, покачал головой.
– Ну а нормальным путем сюда люди как-то попадают? – не отставал Костя.
– Попадают, – согласился Борюсик. – Денька за два-за три доехать можно…
У Сцплевского в голове все окончательно перепуталось.
– А транспортная линия, получается, быстрее?..
– Быстрее. Даже быстрее, чем мы сюда добрались. Только рассчитана она на неодушевленные предметы, утрамбованные в железные контейнеры.
Какое-то время они ехали молча.
– Скоро выход из ущелья, – неожиданно подал голос Борюсик. – Пожалуй, пора надевать респираторы…
Сцилевский тяжело вздохнул, однако последовал его примеру. Вскоре они действительно выехали на открытое пространство. Под ногами верблюдов заклубилась сухая пыль. Кругом лежала ссохшаяся, покрытая трещинами земля.
За целый день их караван ни разу не остановился, чтобы хоть немного передохнуть. Солнце, взобравшись повыше по небосклону, принялось нещадно палить. Время, казалось, замерло, как и чокнутое светило, намертво приклеившееся к небу над макушкой.
Костя был бы рад задремать хоть в седле, однако ему приходилось следить за верблюдами, идущими с грузом тушенки: верблюды, оказавшиеся по соседству, так и норовили облегчить их ношу. Вскоре у него уже стало двоиться в глазах от бессонницы, жары и подступившей жажды.
* * *
Солнце внезапно сорвалось с самой верхушки небесного купола, стремительно покатилось вниз и рухнуло на рухнуло на острые зубья далеких скал, забрызгав половину неба золотисто-зеленым. Другая половина быстро наливалась густо-фиолетовым, придавливая и гася искристую зелень заката.
В сгустившихся сумерках караван все шел и шел…
Уже стемнело, когда Дзави, наконец, объявила привал. Костя с трудом сполз со своего верблюда и повалился на землю. Дзави тут же оказалась рядом и пинками подняла его на ноги.
– Кто верблюдов будет кормить?! – рявкнула она. – Тебя для чего наняли?!!!
Сцилевский поднялся, мысленно проклиная чертову бабу, чертову экспедицию и всю свою жизнь в целом. Сделать это вслух он не мог: горло пересохло как и та выжженная, растрескавшаяся земля, по которой они ехали весь день.
Верблюд оборачивался и, вытягивая шею, пытался тыкаться мордой ему в бок, пока Костя снимал с него поклажу. Этого верблюда, с пятном странного серо-зеленого лишайника, наросшего на светло-коричневой костистой чешуе правого бока, Сцилевский приметил с самого начала. Тот сразу проявил интерес к Косте, ластился к нему и пытался всячески продемонстрировать свое дружелюбие, словно понимал, кто будет кормить его в ближайшие недели. Такое поведение делало его непохожим на других верблюдов – невозмутимых и высокомерных.
Разгрузив животных, Костя положил каждому по порции тушенки, пока двое его помощников расседлывали и чистили их. Покончив с работой, он отправился ужинать в уже разложенную огромную палатку.
Ужин преподнес новый сюрприз: вместо привычной грибной похлебки были какие-то жесткие, сухие донельзя трубки, напоминавшие чересчур большие сигары. Костя поглядел, как остальные бодро хрумкают этими сигарами-переростками и сам принялся давиться ими.
– Эй, а запить-то есть чем? – вопросил он, не слишком, впрочем, рассчитывая, что на него обратят внимание.
– На, промочи горло, – Борюсик, плеснув в стакан из большой фляги, протянул ему.
Костя обрадовано схватил стакан. Вода! Весь день он только ею и грезил. Чистая, прозрачная. Манящая…
Он сделал несколько больших глотков и закашлялся. Дыхание перехватило. Выпучив глаза, он пытался вдохнуть хоть немного воздуха.
Чистый спирт! Это что, шуточки такие!?
– Вы что, издеваетесь! – отдышавшись, возмущенно заорал он. – Что за приколы!? Налейте воды!..
Вонг поперхнулся и с неподдельным изумлением вытаращился на Сцилевского.
– Я же предлагала, давай сразу к черту его уволим, – неприязненно заметила Дзави. – Он полный кретин.
– Пожалуй, ты была права, – Вонг, хмыкнув, покачал головой. – Он неизлечимый. – и, повернувшись к Косте, добавил. – Чтобы все выпил!
– А как же – на работе не пить?.. – попытался тот ухватиться за соломинку.
– А ты что, сейчас работаешь? – резонно осведомился Вонг. – Нет, если хочешь, конечно…
Костя поспешно схватил стакан и послушно принялся грызть сигароподобный сухарь, через силу запивая его спиртом, нещадно дравшим его несчастное, пересохшее горло.
Спать улеглись в этой же палатке. Сцилевский мгновенно отрубился, успев только напоследок подумать, как же он будет завтра просыпаться. Опять Дзави будет подымать его пинками.
Однако эти опасения не оправдались. Его разбудила жажда, поутихшая было после ужина, но теперь начавшая терзать с новой силой. Не в силах думать ни о чем, кроме глотка воды, он потихоньку поднялся. Вещи были сложены снаружи. Он выскользнул из палатки.
* * *
Он с силой открутил крышку, даже не заметив слоя воска на стыке. Это казалось невероятным, но во фляге была вода. Не спирт! Маленькая серебристая фляжка, единственная среди вещей экспедиции, была с водой это было совершенно точно, – уж он-то все перерыл! Костя содрал с себя осточертевший респиратор и отшвырнул его в сторону.
Мощный удар носком ботинка в ухо отбросил его в сторону. Заветная фляга упала на землю, жадно впитавшую пролившуюся воду. Он бездумно потянулся рукой, пытаясь спасти хоть несколько капель, но неумолимый ботинок отшвырнул флягу далеко в сторону.
Костя поднял глаза. На фоне светлеющего неба вырисовывался силуэт их проводницы. Почему в столь ранний час она не спала? Как сумела подобраться к нему незамеченной? Это было уже неважно. Его накрыла черная волна отчаяния и безнадежности. Захотелось уткнуться лицом в сухую растрескавшуюся землю и выть, выть, грызя ее зубами…
Дзави присела рядом на корточки и, крепко ухватив рукой за шиворот, чуть приподняла.
– Вот этого не нужно, – тихо сказала она. – На землю ложиться не надо.
Второй рукой она сняла с пояса флягу, ловко ее откупорила и сунула ему в зубы.
– Пей, – она наклонила флягу. В горло полился ненавистный спирт. Он подавился и попытался вырваться, но у худосочной лейтенантши оказалась железная хватка. – Пей, кому сказано, прикрикнула она.
Залив в него несколько больших глотков, она, наконец, его отпустила. Подобрала респиратор и, щедро плеснув в него спиртом, прополоскала. Затем сунула ему в руки.
– Надень, – хмуро скомандовала она и Сцилевский нехотя нацепил надоевший намордник, провонявший вдобавок спиртом.
– Пошли, – так же коротко приказала Дзави.
Она отволокла его от лагеря метров на двести. Остановилась и с силой ударила твердым носком ботинка в твердую почву. Пласт земли толщиной около двух сантиметров отлетел в сторону.
– Присмотрись поближе, только руками не очень трогай, – посоветовала Дзави.
Костя, нагнувшись, пригляделся. Отлетевший кусок казался склеенным из каких-то пересохших и ужасно жестких пластин. Не то бумага, не то какая-то пленка… Сцилевский, забыв об осторожности, пальцами попробовал расшелушить этот кусок.
Он попытался просунуть пальцы под пласт почвы в углублении, выбитом ботинком Дзави и приподнять его. Тот поддался вначале с трудом, и вдруг отклеился от земли как растрескавшаяся шкурка, и с еле слышным треском приподнялся над землей в радиусе около трех метров.
– Все, хватит, – услышал он голос Дзави.
Она принялась притаптывать приподнятый им слой почвы.
– Говорила ж, аккуратней с руками, – проворчала она, – А ты туда аж по локоть залез… Давай руки-то сюда, – она снова раскрутила флягу со спиртом и полила ему на ладони.– Смывай как следует…
– А что это было? – с любопытством спросил Сцилевский.
– Ты ведь приезжий, – вместо ответа заметила она. – Давно на Заларе?
– Около года, – нехотя буркнул он.
– Давно, – она задумчиво покивала. – Но жил, наверное, все время в городе, – это был не столько вопрос, сколько констатация очевидного факта. Тем не менее он кивнул.
– Где, по-твоему, мы сейчас находимся? – осведомилась она.
– В пустыне, я так полагаю, – нетерпеливо отозвался Костя, пожав плечами. Ему начинала надоедать эта игра в начальную школу.
– Ты все-таки тупой, – беззлобно заметила Дзави, покачав головой. – Ты что, совсем не понял, на чем стоишь?.. – она указала на поврежденный ими участок почвы.
–
