крематорий такую необходимую его планете рабочую силу. Силу, которой за истекшие пятнадцать лет так и не смогли найти замену.
Почти десять столетий Залар не знал смертной казни. И вот чужаки, внезапно ворвавшиеся чуть больше семнадцати лет назад в жизнь его суровой, загадочной, зачастую опасной и все же такой прекрасной и любимой родины на сверкающих бронированными боками с гордыми эмблемами, напичканными сложнейшей техникой и таким дефицитным на Заларе пластиком космических кораблях, навсегда изменили ход жизни маленькой, затерянной на окраине галактики планетки.
Эти чужаки, так жаждавшие помочь своей потерянной около полутора тысяч лет назад и теперь вновь открытой, такой отставшей от жизни колонии, привезли Залару свои законы – законы цивилизованного мира, и чтобы избежать повторной колонизации, Залар принял их4.
И первую очередь императору пришлось подписать указ, отменивший рабство в любых формах. Если прежде люди, совершившие тяжелое преступление, навсегда отправлялись в пиритные рудники, в изобилии дававшие железо, так нужное этой планете, экологические возможности которой сильно ограничивали любое производство, то теперь по закону невозможно отправить никакие отбросы общества в это чистилище. Пришлось принять смертную казнь, так как переполнившиеся тюрьмы грозили окончательно подорвать экономику планеты.
Разумеется, просто сжигать в крематории несколько тысяч человек ежегодно – это гораздо гуманнее, чем дать им возможность искупить свои преступления честным трудом на благо родины, – мрачно подумал император, провожая взглядом скрывшуюся за поворотом процессию. Нужно было возвращаться к насущным проблемам.
Он наконец обернулся к терпеливо ожидающему его решения русскому послу.
– Разумеется, мы готовы оказать вам всяческое содействие, – он вновь уселся в свое кресло с высокой спинкой.
– Я рад, что нам удалось достичь согласия, – генерал Брусничкин улыбнулся, хотя ему совсем не нравился этот хитрый залариец с его подозрительной уступчивостью. – Думаю, вы понимаете, что мы все заинтересованы в том, чтобы археологические находки в Джагое не попали в нечистоплотные руки.
– Разумеется, – подтвердил император. – Ваши люди получат все необходимое, чтобы добраться до Джагоя. И вам понадобится проводник.
– Нет, спасибо, – поспешно отказался Брусничкин. – Мои люди вполне способны обойтись без проводника, – и, еще раз вежливо улыбнувшись, прибавил. – Не хотелось бы до такой степени злоупотреблять вашей любезностью.
– Хорошо, – император пожал плечами. – Вас снабдят всем необходимым, в том числе новейшими картами для путешествия.
Брусничкина удивила и насторожила эта покладистость. Император внезапно саркастически рассмеялся.
– Вы мне не доверяете, – заметил он. – Считаете, что мне нужен шпион в вашей группе. Ваше право. Но с проводником вашим людям действительно будет проще преодолеть дорогу – а она совсем не коротка. Это всего-навсего предложение. – он первым поднялся и протянул руку для прощания, давая понять, что аудиенция окончена.
Уже возле двери Брусничкин обернулся.
– Почему вы соглашаетесь помочь? – задал он все-таки мучивший его вопрос.
– Боюсь, если бы я отказался. МПФ могла бы обвинить меня в ведении агрессивной и антидемократичной политики, – в невозмутимом тоне слышалась тем не менее откровенная насмешка.
– Представители МПФ тоже здесь?..
– И они тоже, – император не посчитал нужным скрывать сарказм.
Брусничкин задумчиво кивнул каким-то своим мыслям. Говорить было не о чем – все уже было сказано. Дверь за ним бесшумно закрылась.
Похоже, господин посол надеялся, что кроме него здесь никого не будет, – с усмешкой подумал император. – Все-таки интересно, чьи именно нечистоплотные руки он имел в виду: одной из дружественных держав5, представителей Межпланетной Федерации, свои собственные, или же, что еще смешнее, – истинных хозяев – дикарей-заларийцев?..
* * *
Брусничкин чертыхнулся. Невозможно связаться ни с крейсером на орбите, ни с Мережковской в Глобе. Что за планета! Ни радио-, ни какие-либо другие информационные волны не идут здесь дальше пары сотен метров. Явно работает какая-то военноя техника заларийцев, хотя местные чины наотрез это отрицают, да и комиссия МПФ так и не сумела найти доказательств существования этой техники. Заларийцы сваливают все на атмосферные особенности планеты. Ага, как же! Можно подумать, никто не знает, откуда берутся такие атмосферные особенности. Зеленомордые дикари считают себя умнее всех…
Еще раз чертыхнувшись, он дотянулся до телефона. Местная система связи. Глобальная – охватывает всю засленную территорию и до тошноты надеждная и безотказная. Как-то не вписывается это в легенду “атмосферных особенностей”. Наверняка прослушивается.
И черт с ними! Он набрал номер гостиницы, где должна была остановиться Мережковская. Телефон не отвечал. Он перезвонил – с тем же успехом.
Да где ее черти носят?! Сказано было – сиди на месте!.. В первый раз за истекший год он с внезапной ностальгией вспомнил о Сцилевском. Вот человек, идеально подходивший для такого задания! Редкостный бездарь и раздолбай, вдобавок нечистый на руку, однако обладал незаменимым для подобного случая качеством – безупречной исполнительностью.
Брусничкин в который уже раз за последний час помянул черта и принялся с тупым упорством звонить Мережковской. Не могла же она, в конце концов, пропадать вечно! Телефон, словно бы насмехаясь над этим соображением, продолжал отвечать длинными гудками.
Был уже поздний вечер, когда Мережковская перезвонила сама. Генерал Особого отдела контрразведки выслушал ультимативный приказ никуда не выезжать из гостиницы и ждать дальнейших распоряжений, которые последуют несколько позже. В конце Мережковская присовокупила вежливую просьбу больше не трезвонить на ее номер часами, и телефон вновь перешел на уже ставшие привычными длинные гудки. Брусничкин не успел вставить ни слова.
Он снова чертыхнулся, в последний раз за истекшие сутки. Мережковская была в своем репертуаре.
* * *
Маленький пограничный городишко был в этот день оживлен, казалось, даже сильнее обычного. Люди так и сновали взад-вперед точно хлопотливые муравьи, словно пытаясь таким образом компенсировать отсутствие этих насекомых на Заларе.
Мержковская лавировала среди прохожих, старательно сутулясь. Все происходящее напоминало ей детскую игру в паровозик. Роль собственно паровоза играл резидент японской разведки, гордо катившийся по улице на коротких кривых ножках под ручку с каким-то забулдыгой, на ходу что-то хлебавшим из огромной бутылки. Мережковская вовсе потеряла бы японцев из виду – оба просто идеально сливались с толпой заларийцев. Однако ни у одного местного не было такой пьяной заплетающейся походки, как у владельца бутылки. Не говоря уже о том, что есть или пить что-либо на ходу, посреди улицы, считалось на Заларе едва ли не большей непристойностью, чем, скажем, выйти на улицу нагишом.
В двухстах метрах за этим сдвоенным “паровозом” двигался головной вагон, или, точнее сказать, шкаф. Дистанция, которую он держал между собой и “паровозом”, объяснялась тем, что в отличие от японцев, рослому светловолосому потомку викингов затеряться в толпе заларийцев было совершенно нереально. И ему, чтобы не быть замеченным, приходилось держаться на расстоянии, слишком далеком для успешной слежки.
Мережковская шагала метрах в двадцати за потомком викингов, от души ему сочувствуя. Она вполне представляла, насколько тому трудно не терять японскую парочку из виду, пытаясь оставаться при этом незамеченным. Ей в этом отношении было гораздо проще – ее целью был он сам – имперский агент, на полторы головы возвышавшийся над толпой. Его белобрысая шевелюра сверкала точно снежная вершина среди карликовых холмов.
Японцы, казалось, просто бесцельно слоняются по городу. Они нарезали круги, забредая порой в глухие и очень странные закоулки. Потомок викингов исправно следовал за ними, пытаясь при этом что-то разобрать в своем наушнике. Расстояние в двести метров явно было для этого слишком велико. Потомок викингов то и дело дергал головой – явно у него в наушнике начинало трещать от пробивающихся помех.
Внезапно он замер и принялся озираться по сторонам. Мережковская остановилась и тоже огляделась. Второго японца не было. Как сквозь землю провалился. Его напарник с бутылкой исправно маячил впереди. Мережковской это показалось странным. Японцы полдня ходили по городу как сиамские близнецы. С чего им вздумалось разделиться?..
Она неспеша прошла мимо имперца. Проходя мимо японца с бутылкой, она поглядела на здание, возле которого он застрял. Центральная операторская канализационных сетей города. У нее мелькнула догадка. Она свернула за угол и остановилась, ожидая появления своего “паровоза”.
Тот подозрительно запаздывал. Выглянув из-за угла, она обнаружила, что “паровоз” уже уехал. Она кинулась было догонять его, но передумала.
В операторской было тихо, пусто и печально. Мережковская безошибочно среди нескольких совершенно одинаковых дверей без табличек нашла кабинет начальника. Тот оказался крепким орешком. Никаких японцев не видел, ни о чем с ними не разговаривал.
Мережковская совсем уже было отчаялась, когда вдруг заметила, как тот, не отрываясь, таращится на ее правую руку. Она озадаченно взглянула туда же. На ее запястье болтался браслет-оберег, о котором она давно забыла. Дешевая пластиковая безделушка, совершенно дурацкая, подаренная ей года полтора назад одним бездельником, уверявшим, будто бы это самый настоящий магический оберег, который якобы даже спас ему когда-то жизнь.
Бездельник, казавшийся поначалу довольно милым парнем, оказался сволочью. Вдобавок год назад он бесследно исчез. Мережковская много раз порывалась выбросить бесполезную побрякушку, навевавшую дурные воспоминания, но как-то не сложилось. В итоге она еще и сюда ее притащила. И, похоже, этот шедевр безвкусицы должен был сейчас сослужить благую службу.
– Ты что, хочешь это?.. – недоверчиво спросила она.
– Для жены, – подтвердил канализационщик, не отрывая зачарованного взгляда от ее руки.
У них же пластмассу почти не производят, – вспомнила Мережковская. – А пластмассовая бижутерия – это для них и вовсе нечто заоблачное.
– А про японцев-то расскажешь?.. – она лукаво улыбнулась, расстегивая браслет.
* * *
– Их нет, понимаешь?.. – орал Олаф Турман, бегая по комнате. – Ушли они! Сегодня!..
– Бред, – поморщился его умудренный жизнью напарник. – Не могли они так быстро собраться.
– А вот собрались же!.. И черта с два мы их теперь догоним!..
Эрик Сонтре чуть слышно скрипнул зубами.
– В любом случае, пара дней ничего не решает, – процедил он. Белобрысый бугай его уже порядком заколебал.
– Мы будем чухаться еще пару дней!.. – взорвался потомок викингов. – А потом потащимся по самой длинной дороге, кружным путем!!!
– Тише едешь – дальше будешь, – ответил француз древней замшелой поговоркой. – Ты на карту-то
