Маленькая целительница

больные приходили в эту комнату пообщаться, послушать новости. Иногда туда заезжала и Вита. Её уже больше интересовал мир взрослых. Там и обратил на неё внимание пожилой, худощавый человек, как выяснилось из дальнейшего общения, учёный. На учёного он похож не был, всегда шутил и смеялся. Его заинтересовала девочка в инвалидной коляске.
– Как тебя зовут? — обратился он к ней.
– Виолетта.
– О, какое красивое имя, у тебя и жизнь, наверное, такая же красивая, — пошутил учёный.
– Нет, жизнь у меня не такая красивая, — ответила девочка, не приняв его юмор.
– А меня  Всеволодом Петровичем, звать.
– Ну, вот и познакомились.
Его удивила необычная, недетская  серьёзность девочки.
– А улыбаться ты умеешь?
– Умею, но не хочу.
– А ты знаешь, что смех продляет жизнь, — Всеволод Петрович продолжал в том же шутливом тоне, — ты же хочешь, Виолетта, чтобы жизнь у тебя была долгая и счастливая.
– Нет, не хочу, — Вита, по-прежнему оставалась серьёзной. — А у вас опухоль в животе, внизу слева.
Всеволод Петрович ещё шутил, по инерции:
– Тебе сорока сведения на хвосте принесла?
– Я её вижу. Она плоская, как осьминог, и щупальца свои далеко протянула.
И тут до учёного дошло, что девочка говорит о раковой опухоли в его желудке,  и о метастазах.
– А ты... откуда... ты что, в самом деле, видишь?
– Я вижу.
И тут во Всеволоде Петровиче проснулся учёный. Несмотря на то, что он уже прошёл химиотерапию, которая не помогла. Несмотря на то, что рак уже дал метастазы, и дни его были сочтены.
– А как ты, как ты это видишь? Пойдём ко мне в палату.
Он встал, поморщился от боли, и покатил тележку с девочкой к себе в палату. Учёному выделили отдельную палату, там был и телевизор и холодильник, но это мало радовало. Его уже, вообще, мало, что радовало, но он был сильным человеком и пытался шуткой и подтруниванием заглушить неизбежные мысли о смерти.
Всеволод Петрович сел в кресло рядом с девочкой, приготовился слушать, но она, вдруг потянулась к нему и положила руку на живот. Боль ушла. Потом мягко подтолкнула его, чтобы он вытянулся в кресле, расстегнула пижаму. Учёный полулежал, затаив дыхание. Вита начала проделывать пассы руками над местом, где была опухоль. Она нагнетала в себе необыкновенной силы энергию, и находилась уже в каком-то неземном состоянии. Неожиданно, рука её погрузилась в живот учёного, и через несколько секунд вытащила из него кусок окровавленной плоти. Вита швырнула его в ведро с мусором, стоящее в углу. Потом протёрла живот полой пижамы. На животе не было ни следа, лишь едва заметное красное пятно. Вита медленно приходила в себя, все манипуляции она проделывала, как  сомнамбула.
– Что, что ты сделала? — Всеволод Петрович, казалось, очнулся от глубокого сна.
– Я убрала опухоль, но щупальца остались... завтра уберу, я сегодня уже не могу.
Вита закрыла глаза и положила руку себе на лоб.
Учёный удивлённо – встревожено смотрел на девочку:
– А я и не почувствовал ничего.

Прошло три дня.
– Больной, вы отказываетесь принимать процедуры и лекарства. В чём дело?
Главврач соблюдал официальность, чтобы показать свою значимость, несмотря на  совсем молодой возраст.
– Лекарства мне уже не нужны, да и пребывание здесь не имеет смысла, я здоров.
Главврач недоверчиво смотрел на Всеволода Петровича, он прекрасно знал, сколько тому осталось жить.
– Чтобы выписать вас, мы должны сделать заключение о вашем состоянии, надо сдать все анализы.
– Пожалуйста, делайте всё, что нужно, только побыстрее, — Всеволод Петрович недовольно потёр лоб и нахмурил брови.
На следующее утро учёный опять сидел у Главврача и смотрел, как тот подписывает заключение.
– Поразительно, с таким мы ещё не сталкивались. Злокачественной опухоли нет и в помине. Ведь ещё три дня назад... как вам это удалось, то есть, кто это сделал... то есть... у вас были очень плохие показатели.
Всеволод Петрович улыбнулся:
– А у вас в клинике есть замечательные целители. Только вы о них пока не знаете.

В больницу зачастили различные комиссии. Вита делала операции на добровольцах. Они полулежали в  креслах, чтобы ей без напряжения можно было касаться их. Сначала она несколько минут сосредоточенно смотрела перед собой, иногда шептала что-то, потом делала кругообразные движения руками в районе опухоли больного. Она приближала руку к коже пациента, и перед взорами членов комиссии кожа расходилась, появлялась кровь. Ясно можно было увидеть соединительные ткани, тонкие, почти прозрачные, на вид эластичные, залитые кровью. Вита погружала руку в тело больного, и словно отрезала опухоль от тканей, вытаскивая её. Другой рукой кругообразными поглаживаниями как-будто сшивала кожу. Потом вытирала немного крови, которая выступала на коже больного. Поражённые врачи не обнаруживали никаких признаков хирургической операции: ни раны, ни шрама, ни царапины.
Операция заканчивалась. Выздоровление наступало всегда.
В комиссии был и специалист, который сам обучался этому искусству у филиппинских  хилеров. Он подтвердил, что они такие операции делают. Но малолетних девочек среди них нет. Каким образом 13-летняя девочка смогла делать столь сложные вещи, которым обучаются годами и десятилетиями, не мог объяснить никто, да и она сама не могла.
Согласно одной из теорий, филиппинцы произошли от древней цивилизации — Лемурия. Жители этой цивилизации умели воспринимать и генерировать психическую энергию.
Эта энергия концентрируется около рук целителя, а пальцы принимают специальное положение, при котором они проникают внутрь тела.
Эта энергия совершенно неизвестна науке, которая знает только четыре состояния материального мира (твёрдое, жидкое, газообразное и плазма). Главным является не только сама операция, но и концентрация духовной энергии. Она излучается из середины пальцев и центра ладони, проникает внутрь физического тела и устраняет поражённые участки.
Специалист этот сказал, что каждый хилер имеет какое-то повреждение тела: один хромает, у другого рука короче. Природа, как будто, компенсирует физический недостаток, давая возможность целителю помогать другим людям.
Всеволод Петрович активно участвовал во всех этих комиссиях, хотя и не был ни медиком, ни психологом. Он изучил родословную Виты до седьмого колена, но найти какие-то пересечения с потомками лемурианцев так и не смог.

Вита очень уставала от бесконечных вопросов. После каждой операции она чувствовала себя опустошённой, и два-три часа не  могла не только говорить, но даже шевелиться. По настоянию Всеволода Петровича, проведение операций ограничили. Но,  Вита всё равно снимала боль руками, и пробовала рассосать опухоль пассами над поражённым участком тела больного.

Она уже трудилась как настоящая медсестра. Её рабочее место было в отделении физиотерапии. Нянечка – Екатерина Матвеевна находилась при ней неотлучно, и помогала в операциях. Но с каждым днём заниматься этим было всё труднее. Она сильно уставала, и на восстановление требовалось всё больше времени. Господь, словно забирал у неё кусочек жизни за каждого излеченного. Она боялась, что в какой-то момент уже ничего не сможет. Этот страх всё глубже вползал в её сердце. Тревожили непрошеные мысли: «А что с ней будет потом? Она так и останется просто инвалидом, маленьким инвалидом, недолюбленным в детстве».
Иногда её навещал Всеволод Петрович. Это были самые счастливые минуты в её жизни.
Они шутили и смеялись, он общался с ней как с равной, и она забывала о том, что ей только тринадцать лет, что она всего лишь искалеченная девочка.
А в последний свой приход, он удивил её:
– Хочешь переехать ко мне жить? Мои дети выросли, и нам с женой очень не хватает такой девочки, как ты. Я смогу добиться этого, ты только согласись.
Вита отвернулась к окну и закрыла лицо руками, плечи её вздрагивали. Ей никто не говорил ничего подобного в жизни, но она знала, что не сделает этого, что не сможет  заставить пожилых добрых людей ухаживать за собой.

Сегодня был трудный день. Тяжелейшая операция — злокачественная опухоль в лёгких. Вита делать её  отказалась. Но когда она увидела женщину, которая уже не могла ходить, с отёкшими ногами и страданием в глазах, она повернулась к Екатерине Матвеевне и сказала:
– Готовьтесь.
Поначалу всё было, как обычно. Вита сполоснула руки в растворе, потом минут десять сосредоточенно вызывала в себе энергию. Наконец, приступила к операции. Но в самый ответственный момент, когда опухоль была уже в её руке,  почувствовала, как слабеет.  Она не могла сшить рану, кровь продолжала вытекать. Это грозило катастрофой. Вита напрягла все силы, сосредоточилась. Ну, ещё немного, ещё мгновенье.
В полубессознательном состоянии она упала на спинку кресла и осталась лежать без движения. Екатерина Матвеевна вытерла кровь, которой сегодня было больше обычного, и повернулась к Вите:
– Виолетта.
Та даже не пошевелилась.
– Вита, Вита, что с тобой?
Прибежал врач, схватил её руку, пульс едва прощупывался.
Виту немедленно повезли в реанимацию,  оказалось - сердечный приступ.

Ей запретили делать операции, да и вообще, что-либо делать. Теперь она часами сидела в беседке и смотрела на море. Рядом, Екатерина Матвеевна, читала всё тот же роман.
«Вот бы полететь над морем, как чайка, распластав крылья, стать свободной, оставить за собой расстояния, оставить эту больницу, это инвалидное кресло, эту беспомощность, когда даже в туалет сходить самостоятельно не можешь». Она представляла себе предстоящую жизнь, и сердце сжималось. Кому она нужна, беспомощная, Всеволод Петрович пожалел, и все её будут жалеть, а она не хочет, не хочет, чтобы её жалели.
Сегодня, сегодня вечером она может стать свободной. Она решила.
Вечером после ужина как всегда осталась одна. Теперь Вита обращалась к Богу:
– Ты, Боже, Всемогущий, отпусти меня! Избавь от участи — жить и умереть в этом кресле. Неужели, ты оставил мне жизнь только для того, чтобы превратить её в страдание. Всё, что ты дал мне взамен смерти, я уже отдала людям. Боже, Боже, Милостивейший и Всемогущий, отпусти меня. Дай мне свободу.
И спустя минуту ей послышалось:
– Иди, дитя моё, отпускаю тебя. Ты свободна.

Вита выкатила кресло в коридор.  В это время там было пусто, проехала мимо комнаты, где дежурила нянечка. Осторожно подъехала к входным дверям и приоткрыла их, двери во внутренний двор закрывались только на ночь. По наклонному пандусу съехала во двор и покатилась по дорожке к морю. Вот и беседка. Всё, назад ей уже не подняться. Можно, конечно, нажать тревожную кнопку и подать радиосигнал.  Но не для этого она сюда ехала. Вита выкатилась из беседки и подъехала к обрыву, потом осторожно поднялась, держась за кресло. Поднялась и выпрямилась. Она не чувствовала боли, она сейчас ничего не чувствовала, она стояла, она свободна. Звёздное небо над ней, а под нею море... бескрайний простор.
Вита сделала шаг вперёд и вот она уже летит, летит, как чайка, дух свободы несёт её на своих крыльях...
Тихий всплеск, и маленькая звёздочка на небосводе погасла.
Никто и не заметил.
Утром обнаружили коляску на самом краю обрыва, а ту, что была в ней, так и не нашли.
Вознеслась душа её и полетела, свободная, над Землёй.