мать. Присели в какой-то беседке, затрепали всю эту еду. Наверное, надо было купить пепси вместо минералки, ну да ладно. Полпирожка, что не получилось утрамбовать в наши желудки, достались милой собачке с тремя лапами. А мы пошли в сторону пляжа. Там, у кафешек, наши собираются. Конфликт с кавказцами никто не отменял.
Уже темнело, когда мы добрались до места. Почти все были в сборе.
- О, Дися, привет!
- Привет, братан!
- Дися, а кто этот мальчик? - влезла сестичка Полика, Полякова Марка.
- Этот "мальчик" - мой двоюродный брат из Москвы.
Братец тут же со всеми перезнакомился, и, конечно, все девчонки на него запали. Целой толпой. Еще бы, такой красавчик. Конечно, парням это не понравилось. Полик, бритый качок в обтягивающей майке, набычил лоб:
- Слышь, Андрюха, а ты не из этих?.. Педиков?.. Говорят, у вас, в Москве, это запросто.
Я постарался незаметно переместиться поближе к брату. Все-таки дрались с кавказцами вместе, и вообще он ничего. Хоть и придурок.
- Не верь всему, что говорят. Говорят, что все качки тупые, но мы-то с тобой знаем, что это не так!
На минуту все замерли. Полик пошевелил бровями, поиграл мускулами на плечах.
- Эт точно! - все отмерли, загалдели. Полик похлопал лопатообразной ладонью братца по плечу. - Ты нормальный пацан. Хоть и москвич.
Вечер мы провели на пляже. Купаться никто не решился, да и так весело время провели. Брат сыпал анекдотами, шутил. Галчонок, она живет ближе всех, принесла мою гитару, которую мне все лень нести домой. Впрочем, дома у меня лежит вторая, лучше этой. Под гитару полились песни. Цой, БИ2, "Нервы", что-то из "Сектора газа".
"...Я бычок подниму,
Горький дым затяну,
Люк открою, полезу домо-ой.
Не жалейте меня,
Я отлично живу,
Только кушать охота порой..."
Дурацкая жизнь, дурацкие песни. Потом гитару взял брат.
"...Yesterday,
All my troubles seemed so far away
Now it looks as though they're here to stay
Oh, I believe in yesterday..."
Черт, "Битлз" рвет мозги не хуже русских песен. Классика, епт.
Так и сидели на лавочке. Звонила маман, просила быть не позже двенадцати. Обещал. Братец зацепил одну из девчонок, рыжую Машку, и на соседней лавочке лизался с ней. Да, Машка с любым может пойти, лишь бы красивый был.
Тани, девушки, которая мне нравится, не было. Ее заперли дома до конца учебного года, чтобы училась и не тратила время впустую. Галчонок, моя лучшая подружайка, грустно смотрела из-под челки. Она влюблена в меня, я влюблен в Танюху, А Танюха любит только себя. Такой вот любовный недотреугольник. И что тут поделать...
В одиннадцать стали расходиться. Парни решили проводить нас с братом до дома. Отказываться не стали, и правильно. У самого подъезда ошивались двое из тех, с кем мы "пообщались" днем, полезли в драку. Пришлось навалять им по первое число. Объяснить, что местных трогать - себе дороже. Они, вроде бы, поняли.
Договорились завтра пойти купаться. Лето на носу, а мы моря не щупали. Непорядок.
Мама ждала, не ложилась спать. Попыталась накормить, но хотелось только пить и спать. Хоть весь вечер мы и пили то пепси, то пиво, но сушняк после косяка не оставлял. Ладно. Минералка, душ и спать.
Братец, видимо, набрался куда больше меня. До дома он шел в обнимку с Машкой, целовались под каждым деревом, и было незаметно, в каком он состоянии. А теперь его шатало, как матроса в шторм. В принципе, и я "устал". День был интересный. Завтра воскресенье. Можно поспать. Наверное. С моей маман ни в чем нельзя быть уверенным.
Спать брата уложили рядом со мной. Мой диван огромный, а когда разложишь, можно спать и вчетвером. Знаю, пробовали. Гости-то часто бывают. Так что я уже притерпелся к тому, что приходится периодически делить свое спальное место с кем-нибудь.
Сбегал по-быстрому в душ, пока братец медитировал над кружкой чая на кухне. По-моему, он просто уснул. Спать, спать. На хер всех. На хер братца, на хер Танечку, на хер Галчонка с ее грустными глазами. На хер Пашку, на хер кавказцев. Всё на хер. Спать.
* * *
Сладкий сон. Прохладное влажное тело прижимается со спины. Чуть шершавые ладони проводят по груди, касаются нежной кожи с внутренней стороны бедра. Поцелуи обжигают шею, сладкой истомой наполняют тело. Это сводит с ума. Заставляет выгибаться навстречу ласковым рукам, губам. Ну и сны мне сегодня снятся...
Тот, кто сзади, чуть отодвигается, перекатывает меня поближе к себе. Целует шею, но уже впереди, вылизывает ключицы. Сладко... Мягкие губы накрывают мои, и я понимаю, что до этого не умел целоваться. Все мои поцелуи, неумелые и торопливые, не могли дать и сотой доли наслаждения от одного, такого. Такого... простого... поцелуя...
Во сне все можно. Не размышляешь, не анализируешь. Просто делаешь то, что приятно. То, что хочется больше всего. Целуешь того, кто рядом, обнимаешь в ответ, ласкаешь гладкую кожу спины. Зарываешься пальцами в волосы, стараясь углубить поцелуй. Наслаждаешься и даришь наслаждение. Так и должно быть.
Мои трусы летят в сторону. Прохладный воздух касается вставшего члена, но замерзнуть не успеваю. Нежные губы обхватывают его, ласкают, практически отправляя в нокаут. Голова соображает с трудом. Не бывает таких реальных снов. Не бывает...
Мой сон, мое наваждение отрывается от члена, одним движением укладывается рядом. Снова целует, и я ощущаю на губах запах и вкус самого себя. Странно-знакомый запах, смешанный с запахом целующих меня губ. Что это такое? Такое...
Я пытаюсь отстраниться, понять, что же не так. Упираюсь руками в плечи того, кто целует меня, но руки слабеют от ласки, которой меня щедро одаривают. И этот шепот прямо в ухо:
"Не бойся... я не сделаю тебе ничего плохого... Денис... День... милый..."
Краем сознания понимаю, что целует меня вовсе не девушка, а мой злой братец. Но из этих нежных рук не вырваться, из сладкого полусна не уйти. И плевать на все... Хочу...
Братец ложится на меня, стараясь не придавить всем своим телом. Обнимает плечи, снова целует. Трется возбужденным членом об мой. "Не бойся... День... солнце моё... День..." Не могу оттолкнуть... Не могу...
Все еще целуя, он обхватывает рукой оба члена, двигает вверх-вниз. Капли смазки смешиваются, нежная кожица липнет к другой такой же. И это чувство зависимости, беззащитности, слепого желания... Не отстраниться, не спрятаться от него. Не сбежать.
Все заканчивается довольно быстро. Чувствуя, что тело под ним бьется в оргазме, братец и сам перестает сдерживаться. Рассыпая-размазывая микроскопические белые семечки по коже, разбрызгивая часть себя, освобождаясь от внутреннего напряжения, он вздыхает. Дышит, запрокидывая голову, и в темноте кажется, что он красив, как греческое божество. Недостижим, как звезда.
Потом хотелось лишь лежать тихо-тихо, приходя в себя. Постепенно успокаивая пульс, остывая телом и душой. Внутренне ужасаясь содеянному. Чувствуя горячие руки, обнимающие плечи.
"День... спасибо тебе... милый..." Горячий шепот будто разбудил меня. Я открыл глаза в темноту. Блин. Блин. БЛИН! Дожился Денисочка, докатился до гомосятины. Твою ж мать!
Дернулся, поднимаясь с кровати:
- Я в душ.
Никто меня не удерживал. Да и не смог бы, наверное. Подхватил с пола трусы, поплелся по знакомому маршруту. Долго отмывался, стараясь возбудить в себе злость. Не очень-то получалось. Меня же не насиловали. Доставили удовольствие и себе, и мне, любимому. И даже оставили попу неприкосновенной. Спасибо ему за это большое. Просто огромное. Спать в одной комнате с ним больше не лягу. Буду до утра на балконе сидеть. А утром свалю куда-нибудь подальше, чтобы не нашли. В Краснодар, например.
Выходя из душа, думал, придется отбиваться тапком от злого гомосека. Никого. Тихо, темно. Ладно. Наощупь нашел штаны, куртку, и пошел на балкон. Хорошо, выйти на балкон у нас можно через кухню. Маму не разбужу.
Нашел в кармане сигареты, зажигалку. Закурил. Сижу. Думать не хочется абсолютно. Ночь. Где-то лают собаки, вдалеке слышна музыка. Из темноты, как айсберг, выплывает гора, покрытая лесом, и снова прячется, стоит луне уйти за тучи. Прохладно.
Хлопает балконная дверь. Братец явился.
Чиркает зажигалка, на миг высвечивая точеные черты лица московского красавчика. Развратного красавчика, как оказалось.
Стоим, курим. Думаем каждый о своем. Вдруг вспомнился старый анекдот. Ну, тот, где Чебурашка и крокодил Гена шли по дороге, и вдруг Гена Чебурашке каак даст в ухо! "Гена, за что?" - "А что ты тут идешь, всякую херню про меня думаешь?" Я не удержался, фыркнул от смеха. Потом вздохнул. Если мы с братом начнем драться, еще неизвестно, кто кому наваляет.
- Извиняться не буду, можешь не ждать, - подал голос этот мудак. Из него получилась бы замечательная собака. "Мудак, голос!" - "Гав-гав-гав! Можешь-не-ждать!"
Видя, что я не собираюсь вступать в разговор, братец продолжил:
- И мне ни капли не жаль того, что это случилось. Не жаль, слышишь?
Или змея. Хорошая змея получилась бы. "Не жжшшаль.. слышш-ишшь..." Змея по имени мудак. Мудак-педик. Педик-мудак.
- Ну, скажи ты хоть что-нибудь! - повернулся ко мне парень. Серая дымка за окном разбавляла темноту ночи. Звезды гасли одна за другой. Скоро рассвет.
- Чего ты молчишь? Не молчи! - он шагнул ко мне, схватил за плечи. Встряхнул хорошенько. И, уже шепотом: - Скажи хоть что-нибудь...
Я поднял голову. Оказывается, я ниже Андрея почти на голову.
- Что ты хочешь услышать? - и голос мой по сравнению с его кажется детским, хотя и чуть хриплым, как и положено парню.
- Хочешь, я прямо с утра уеду? Домой уеду, не буду тебе глаза мозолить? - в серо-розовом свете восходящего солнца его щеки окрашиваются румянцем. Красив, ничего не скажешь.
- А мне-то что с того? Хочешь - уезжай, - говорю, а сам себе не верю. Видно, бродит в организме вчерашний хмель и пол-косячка. И, как ни пытался смыть в дУше следы того, что было ночью, но тело тает, плавится от этих теплых рук, что лежат сейчас у меня на плечах.
- Уезжать? - четко очерченные скулы чуть двигаются, губы разъезжаются в улыбке.
- Уезжай... - притягиваю за шею к себе поближе это совершенство. Один поцелуй, и отпущу его. Прогоню. Пусть валит к себе в Москву.
Еще один поцелуй. Или два... Еще... Пойдем в мою комнату... У меня на двери замок... Музыку включим... Никто не услышит... Пойдем...
