Мутные воды, река Сомнение

Отказываться было глупо, Алексей судорожно вспоминал мельчайшие подробности своего прошлого "служивого" опыта, достаточно откровенно отвечал на вопросы, которые ему задавали товарищи за столом, да и вообще чувствовал себя уже гораздо легче, руководствуясь золотым армейским правилом: "делай, как я, смотри на меня!" Все ели, и он ел, никто не морщился, не костерил поваров последними словами, и он помалкивал.
Однако ближе к отбою Подрезова ждало жестокое разочарование, человек, который окликнул его за столиком, попросил его поменяться с ним местами, точнее "нарами".
"Понятно, услуга за услугу! – разозлился Подрезов. – Да услуги-то уж очень неравноценные".
Конечно, он мог отказаться...
–  Послушай, – сказал человек, который за "трапезой" представился Аркадием, – ты не пожалеешь, за мной не задержится. Я просто чуть-чуть запоздал, но кого это интересует? Однако мне с самого верха никак нельзя начинать, вскоре сам поймешь.
"Ладно, черт с ними со всеми. Главное, что первый день – блин горелый, со сковородки слетел, отсчет начался, – думал Алексей, ворочаясь на своем  жестком лежбище. – Еще девяносто суток-без-шуток папке твоему осталось оттрубить, Настена. Две тысячи сто шестьдесят часов-на-ногах-сто-пудов, сто двадцать девять тысяч шестьсот минут-на-аркане-ведут, семь миллионов семьсот семьдесят шесть тысяч секунд-становись-во-фрунт. На пальчиках точно не поместится, будем зарубки делать, как Робинзон. И все-таки странно, почему все здесь в штатском, и нам форму никому не выдали?"

ГЛАВА 3

Форму не выдали и на следующий день. Алексей быстро сообразил, что и тут он оказался не на высоте. Одежда играла свое, как видно очень важное, значение. И в своих застиранных, еще институтских, джинсишках, не говоря уже о рубашке с обтрепанным воротничком и свитере домашней вязки, Подрезов смотрелся жалко. Конечно, попадались чудаки и вообще в тренировочных костюмах, но это было слабым утешением.
Вообще открытий он совершал с каждым часом все больше. К примеру, городок их находился не в лесу и не в поле, а в обыкновенном микрорайоне, ограда и ворота были самые обычные, никакие увольнительные не требовались, можно было в любой момент отлучиться. Вот только куда? Здесь, как и везде, шагу нельзя было ступить без денег. Кино, пиво, из последних достижений – дискотека, на которой местные накачанные дебилы ревниво оберегали прыщавых доморощенных Василис. Так что Настене не имело никакого смысла отращивать коготки.
И вообще, тоска была смертная, хотя день по военной привычке был забит до отказа. Что еще было странно – никакого оружия. Армия! Странная армия! И вместе с тем, когда кто-то из не в меру любопытных посторонних забредал на территорию, к нему тотчас подходил какой-нибудь вежливый типчик, опять же из "сборной", опять же в штатском, говорил тихо какие-то слова и, как ни странно, слов этих бывало достаточно. Да, собственно, и случаи такие бывали диковинной редкостью.
Впрочем, желающие отводили душу и в прекрасно оборудованном тире, и в тренажерном зале, и на тренировочных площадках. Алексей предпочитал отсиживаться в библиотеке, тоже прекрасной, кстати, по всем статьям. Никто не ругал его за это, его предпочтение считалось в порядке вещей, ничем не хуже других. Основное время у курсантов - так в конце концов определился Подрезов, что попал он не на сборы, а на курсы - занимали всякого рода лекции, в основном тоже довольно привычные – о международном положении, о перестройке, гласности, "негативных явлениях прошлого". Но было и кое-что поинтереснее: история и теория мошенничества – как не дать себя обмануть, вовлечь в какие-нибудь махинации, много времени уделялось законодательству, точнее, "дырам" в нем, и особенно, почему-то, иностранным языкам, больше всего английскому.
Собственно, никто никого не принуждал к занятиям, можно было все дни проводить в спортивном зале, но бывать на лекциях считалось престижным и зальчики-аудитории никогда не пустовали. Выбор тем тоже оставался за слушателями, единственным условием, опять же, определялось то, чтобы рабочий день был забит до отказа. Правда, иногда давались какие-нибудь указания сверху, в чем-то сложившийся порядок корректировавшие, и приходилось им подчиняться.
Преодолев первую негативную реакцию, Алексей довольно быстро приспособился к тем условиям, в которых он неожиданно для себя оказался, некоторыми циклами лекционными даже упивался: к примеру, об иностранных трудовом и гражданском кодексах, а уж от компьютера, который казался здесь, при убогости оборудования на его работе, совершенной диковинкой, его вообще невозможно было оторвать.
Тревожило Подрезова лишь одно обстоятельство: вокруг него бурлила очень напряженная, на высшей точке кипения, деятельность, а он был как бы в стороне от нее. Наверное, потому что у него совершенно не было денег, так называемого "первоначального капитала", и он понятия не имел, как им разжиться. Попросить Алену, чтобы она ему какую-нибудь, хоть малую, толику выслала, казалось кощунством, продать с себя ему тем более было нечего. А вокруг шел нескончаемый, не прекращавшийся ни днем ни ночью, торг. Люди перебирались с верхних мест на нижние, или (жизнь есть жизнь!) понуро карабкались наверх. Прибарахлялись или наоборот, натягивали затасканные "треники", разъезжали по городу в автомобилях, при нужде "пользовали" умопомрачительно длинноногих сексапильных девиц.
Очень быстро выяснилось, что за стенами городка, опять же за деньги, можно было найти что угодно: от ночных баров до казино. Алексей после долгих размышлений пришел к выводу, что готовят их не иначе, как к засылке за границу, однако в отношении себя не строил никаких иллюзий, для шпионских целей он совершенно не подходил.