подал ей пачку, мундштук и подставил скамеечку под ноги, сам же придвинул кресло усаживаясь рядом. Ольга подкурила, сделала пару затяжек, вернулась на несколько страниц назад.
« Октябрь, 7-е, 1819г.
Сегодня, ко мне в гримерную, заходил юноша. Господи, я такого бледного, худого еще не встречала. Бедный, бедный мальчик! Хотела выгнать, не смогла. Что-то бормотал, не поняла, да и не слушала. Его глаза! Бездна черная… Страшно!»
« Декабрь, 30-е, 1819г.
Завтра наконец-то год уйдет. Нет, он был хороший. Столько поклонников, столько….
Опять приходил ОН. Еще худее и изнеможденнее. Почему пускают, не понимаю. Сидит, бормочет, а взгляд, как насквозь пронизывает. Завтра надо дать указание, чтоб не пропускали. Жуть охватывает в его присутствии!»
Ольга сделала пару затяжек.
-Так, это не важно. – Листая страницы, говорила она. – Вот! Вот отсюда. Слушай.
« Декабрь, 30-е, 1820г.
Чуть не умерла! Год его не видела, забыла. Собралась идти домой, ждал «Р». Раздвинула шторы, он стоит. Серый — как тень. Когда вошел? Не слышала. Я вздрогнула и отступила. Он за мной:
— Все ропщешь, суетишься, как бабочка на свет. Молчи! Я говорю, меня ты слушать не берешься!
— Я слушаю, ты же изрекай ясней.
— Куда ясней?! Жизнь коротка, а мысль еще короче. Вот тут она и нет ее.
— Прости, но мне пора. Скажи хоть как тебя мне величать?
— По всякому, меня зовут. Но лучше Фауст. Коль надо, так иди. Еще зайду.
И он ушел. Оставив холод за собой. Нет, это же надо так назвать?! Фауст! Начитаются и обрекут детей на разные сомненья.
Все! Ночь уже. Забуду, спать!»
« Январь. 2-е. 1820г.
Ах, праздники! Вот встретим Рождество и я в театр. Соскучилась, нет мочи! И женихи поднадоели. Нет лучше ничего, чем запах пыли от занавеса, и скрип подмостков! Съедает душу мне мой Фауст! Ночами сниться. Придет ли, нет? Скорей спешу в театр, из-за него!»
« Январь. 8-е. 1821г.
Люблю я святки! Веселье, сани, всю ночь цыгане! Одна развеселила! Пыталась погадать, да почернела. Вот потеха! Что может знать девчонка. Опять мне снился ОН – манил, манил…»
« Август. 10-е. 1902г.
Ну, наконец-то! Он пришел опять. Не изменился. Нет, я не права. Стал лучше, как-то веселее. И посветлел. К глазам я тоже, кажется, привыкла. Мой Фауст! Рассмешил. Говорил про вечность, жизни бытие и предлагал на веки воссоединиться! Но я за ним скучала. Обещал зайти!»
Ольга читала страницу за страницей, Николай слушал молча. Жизнь Татти открывалась им с новой, не лестной, стороны.
« Март. 1-е. 1924г.
Сначала была зла, что родители повезли меня к Гаям. Что там делать раньше срока? Да и мне, зачем ездить? Но теперь я довольна. Этот мальчик, такой душка! Еще лет, так 20-ть и он будет сводить девушек с ума. Фауст смеется надо мной! А я, подожду.»
Ольга отложила тетради, опять закурила. Встала и подошла к окну.
— Надо дочитать. Осталась последняя тетрадь. И я вижу, там все об Эдгаре.
— Мы же знали, что она в него влюблена. — заметил Ник.
— Знали! И воспринимали как само — собой разумеющееся, — кивнула Ольга, -надеясь, что все наладиться. Увы! — она набрала полные легкие воздуха, словно собиралась сказать речь:- Сейчас меня пугает, совсем, иное.
— Фауст! — догадался Николя.
— Он.
— Я не понимаю, как можно видеть то, чего нет? — вставил муж.
— Ни «чего», а «кого». Если мы с тобой не встречали, не значит, что и остальные не должны. И потом, имя это не главное, главное – суть! Она много десятилетий раздваивалась, а я не заметила… — Ольга опять вздохнула, затем добавила: — Вот вам и всевидящая «О»!
Николай невольно улыбнулся:
— Ты знаешь.
— Знаю. – Ольга резко развернулась. — Мне нужен воздух! Прогуляемся.
— Еще бы, дымишь как паровоз!
Гуляли по осеннему саду недолго, молча, осмысливая прочитанные рукописи.
— Надо возвращаться, заканчивать с этим…
— Закончим, как только пообедаем. У тебя круги вокруг глаз от неудержимого курения и тревог.
— Уговорил! — Взяла его под руку и прижалась, как делала очень, очень давно. Юной девушкой, ищущей опору и защиту.- Идем, мой Победитель! Будем восстанавливать силы.
*****
Совсем стемнело. За окном все настойчивее поднимали гомон птицы. Николай задернул шторы, выключил верхний свет. Ольга продолжала:
« Март. 1-е, 1944г.
Надоело целый год искать встречи. Ему сегодня 20-ть, а я даже не знаю где они, в какой стране, на каком континенте! Все в развалинах! Но скоро этому конец. Фауст смеется, что я распыляю душу на пустяки. Ничего себе, пустяки! Моя жизнь рушится!»
« Март. 1-е. 1945г.
Достали! Меня все достали. Год выслушиваю мораль. Уж и не знаю, что лучше: бессмертие под контролем, или свобода?.. Одна новость — они вернулись. Ему 21, значит, будет искать жену, надо поехать на лето в гости.»
« Июль. 15-е. 1945г.
Месяц отдыха. Ну, собственно делала вид, что восстанавливаю силы. Эдда не видела. Учиться. Где не говорят. Я все еще полна надежд!»
« Май. 10-е. 1960г.
Наконец-то жизнь возвращается! Мне предложили роль! Мой Фауст опять со мной. Не отразим, свеж и весел. Я почти не думаю об Эдгаре. Он еще побегает за мной! Я сделаю все, чтобы он слышал мое имя каждый день. Маленький, чопорный мальчишка! Конфетка моя!»
Пробегая страницу за страницей, Ольга вслух читала только то, что касается ее семьи. Наконец-то она дошла до наших дней.
« Июль. 15-е. 1995г.
Глупый мальчишка! Что такое правила?! Это то, что надо изменять, преступать, нарушать! Но так и быть, займусь учебой! Найду лазейку. Вот и Фауст говорит, что всегда найдешь, что ищешь!»
« Июль. 20-е. 2005г.
Десять лет! Десять лет жила как книжный червь, изучая их талмуд и что?! Он, как тупой глазеет, на рыжую малолетку! Что в ней нашел? Ведь нет же ничего! Пусть поглазеет. У меня новый контракт. Завтра я буду на всех обложках! Пришлю ему, пусть полюбуется. Сравнит. Сравнить есть с чем!»
« Июль. 10-е. 2007г.
Пришлось выбирать, победил мой дорогой и единственный друг Фауст. Я не еду к этому негодному мальчишке. Пусть год, другой поскучает. Мы с моим другом едим покорять Мир! Да и самой хочется развеяться, а то все эти годы как монашка.»
« Июль. 15-е. 2010г.
Завтра увижу его! Наконец-то всеобщий сбор! Фауст просится со мной, с трудом смогла уговорить. Побудет дома. Как я соскучилась! Столько новенького, модного, он не устоит!
Никто не смог устоять перед Белокурой Татти! А я сейчас другая, лучше, сексуальней! Как же мне нравиться этот век! Эдд, я еду!»
« Июль. 17-е. 2010г.
Бал! Простушки! Ничего они в это мире не знают. Он был с ней. С этой рыжей. Какая же она… Ну ничего, мне практически и делать ничего не надо. Ан начнет. В ней желчи хватит на двоих! Я же прослежу.»
« Я счастлива! Меня приглашают приехать! Сам Эд звонил! Лед тронулся! Мой друг гениален!»
« Июль. 24-е. 2010г.
Какая же я глупая! Говорил же Фауст, что так и будет. И кто – рыжая простушка! Простолюдинка! Думают, я шучу. Уничтожу! Сотру в порошок! О нет. Я отдам ее Фаусту, как игрушку, как хрупкую фарфоровую куклу, пусть играет. Ему нужны силы, ему нужна душа! Они уберечь ее не смогут. От него не смогут. Она же смертная… Есть что терять. А я в Карпаты. Милый друг! Займи мое место. Сделай все медленно, насладись. Я знаю, ты прочтешь, как раньше, мои мысли и дневники. Я еду! Жалею, что не слушала тебя. Увидимся, твоя Татти!»
На последней странице было дописано красными чернилами, размашисто — нервным, мужским почерком.
« Август. 2010г.
Моя любимая Татти! Я прочитал. Я понял. Я иду!»
Ольга побледнела, едва взглянула на последнюю строку, положила руку на грудь.
— Оля! Что? – не на шутку обеспокоился Николай. Распахнул окно, впуская холодный воздух, налил в стакан воды и подал жене. Она выпила все до капли, после чего смогла вымолвить единственное слово:
— Читай!
Ник взял тетрадь. Буквы блестели, как только написанные чернила.
— Звонить им?
— Нет! Виен позвонит сама. Пусть отдыхают. Мне надо все понять.
— Мы вместе. Мы все вместе. Все будет хорошо.
— Будет, надеюсь, но не знаю, как лучше поступить. Я впервые не знаю, как быть и чего ждать.
— Может сжечь их?
— Не сейчас. Эдд должен прочесть.
— Давай я помогу тебе лечь. Уберу из комнат все тетради и принесу горячего молока.
— С медом? – Взгляд был наполнен страхом и девичьей растерянности, которую Николя забыл, за долгие-долгие годы их жизни.
— С медом.
