Школьная история, рассказанная самоубийцей

этого куста я отсюда уйду, - а ей не хочется меня отпускать. Я знаю, почему. Она утопилась в реке, чтобы снова дружить со мной, - а если я уйду, то получится, что всё было зря...
   
    Ритка дёргает меня за рукав. Засмотревшись на бабочек, я не заметила, что со стороны школы к нам движется  толпа. Я вижу учителей, учеников из параллельного класса, своих одноклассников, - всех, кого хоть как-то помнила. С ними идут старшеклассники; в руках у них топоры и лопаты...
   
    В отчаянии я бросаюсь вперёд, но Ритка удерживает меня. Я стою на дороге между толпой и кустом, раскинув руки, - как будто это поможет защитить его, - и наблюдаю, как они идут... Им нужно, чтобы вокруг была серая сухая земля, но этого не будет. Никогда, ни за что...
   
    Я знаю, что мне делать. Меня научила Полиморфа. Духи могут вселяться в любой предмет; после смерти я тоже стала духом. Только память о прошлом помогает мне не потерять форму; но я могу отбросить её...
   
    Я подхожу к кусту и прижимаю к ветке руку... Мы становимся как будто одним целым: я чувствую, как течёт сок под тонкой корой, - словно моя кровь... Моё тело исчезает, бледнеет; его очертания дрожат, словно я стала жидкой и вливаюсь туда, - под кору, в зелёную кровь растения.
   
    Моя душа вселилась в куст; теперь он - это я, мои руки - это ветки, они тянутся вверх, высоко, к самому небу... Это на мне расцветают жёлтые цветы, это вокруг меня порхают бабочки. Мне так спокойно и легко...
   
    Я слегка шевелю руками - и ветви двигаются, словно пытаются дотянуться до облаков...
   
    У меня получилось вселиться в куст; теперь мне нужно вытащить корни из земли и перенести его в другое место. Куда-нибудь подальше отсюда... подальше от всех...
   
    Я пытаюсь пошевелить корнями, но это трудно: земля сухая и жёсткая, а толпа уже подходит. В отчаянии я рвусь в сторону; комья земли летят из-под корней...
   
    - Руби его под корень, - говорит кто-то. - Вот так, хорошо...
   
    Я слышу глухие удары... Но это не удары топора: они звучат монотонно и размеренно, как будто это стучат часы или рядом бьётся чьё-то живое сердце... Земля дрожит; глубокие трещины расползаются в стороны от корней. Мне хочется провалиться под землю, чтобы спрятаться от духов и мёртвых людей; я делаю усилие, - сухая земля трескается, и куст летит вниз, в глубокую чёрную бездну...
   
    - Вот так, хорошо, - повторяет кто-то другой...
   
    Яркий свет бьёт мне в глаза. Я протягиваю руку и вижу, что это уже не ветка, - это рука младенца с маленькими, сморщенными пальцами, крепко сжатыми в кулачок. Младенец... Я младенец...
   
    Темнота накрывает меня, и я вижу в последний раз: где-то там, по другую сторону мира, на пыльной земле, в которой даже трава не растёт, сидит моя подруга Ритка и плачет, размазывая по лицу слёзы.
   
    - Я вернусь за тобой. Ты только меня дождись... - шепчу я ей и не знаю: слышит ли она меня?..
   
    Вместо шёпота у меня вырывается крик. Пронзительный и звонкий... Чьи-то руки подхватывают меня, поднимают вверх, к потолку, к яркому свету неоновых ламп...
   
    Я сразу зажмуриваюсь, но успеваю увидеть, что внизу на узкой железной кровати лежит Иренка. Она почти такая же, как раньше, только лицо у неё усталое...
   
    - Девочка... у вас девочка, - слышу я чей-то голос, и она улыбается, рассматривая меня, - как будто видит в первый раз...
   
    XV
   
    Я помню день своего рождения. Помню белые больничные стены, халаты врачей, ослепительный свет... Меня отнесли в палату, а ещё через несколько дней нас с Иренкой выписали домой.
   
    Помню, как будто это было вчера: мы идём по двору к машине, и бабушка прижимает к себе меня, завёрнутую в одеяло. В машине нас ждёт папа; он улыбается мне, и Иренке, и бабушке... Мы садимся, машина срывается с места и летит по заснеженным улицам, - домой, домой...
   
    Мне хорошо и спокойно. Белый декабрьский снежок сыплется с неба, заметая землю, - как будто залечивает раны... Когда я умерла, тоже был декабрь. Только тогда снега не было, - земля так и осталась безжизненной и  серой; такой же она была и в том, другом мире, - много-много лет... А теперь все улицы замело, как будто с моим рождением на земле возобновился ход времени. Я знаю, что скоро снова увижу весну и лето. Я так давно не была в мире живых, так соскучилась за ним...
   
    Раньше, в прошлой жизни, я всегда чувствовала себя одиноко, - даже в семье, даже среди друзей... Словно они были в центре, а я - на обочине и с краю. То же самое продолжалось и позже, когда я умерла. Так было до тех пор, пока я не встретила Иренку. Она пришла ко мне, в мир мёртвых, и забрала меня с собой... Я сразу её полюбила, как только увидела. Я и сейчас её люблю. И папу, и бабушку, и деда... Иногда мне бывает странно, что Иренка теперь моя мама: ведь когда-то мы учились в одной школе, - ну как такое может быть?..
   
    Со мной произошло много странного. Но это ещё не всё. Через три года у меня родилась сестра Поля. Это первое её рождение на земле; а раньше она жила со мной и была невоплощённым духом. Она умела проникать в сны и пугать живых; теперь Поля этого не умеет, - я катаю её в коляске, вожу гулять, играю с ней в разные игры... Она ещё маленькая, наша Поля; я часто думаю: хорошо, что она стала моей сестрой...
   
    Иногда во сне я встречаюсь с Риткой. Это бывает редко, обычно всего два раза в год. Она учится в той же школе, что и раньше, и там же живёт... ей по-прежнему пятнадцать, и она такая же, как всегда, - растрёпанная,  с чернильными пятнами на руках, с длинным любопытным носом и хитрыми зелёными глазами. Ритка ждёт меня. Она знает: когда-нибудь я приду, чтобы вырастить для неё цветущий куст... и заберу её в мир живых, как забрала меня Иренка. Она ждёт. Ну что такое двадцать лет?.. В мире, где каждый день как две капли воды похож на другой, годы летят, как мгновения. Она уже прожила здесь больше...  
   
    Я расту. Весна сменяет зиму, а осень - лето; мне хочется верить, что впереди меня ждут счастливые дни. У меня есть семья и друзья; я научилась быть открытой и доверять. Одного только я не скажу никогда, никому: имени, которым меня звали в прошлой жизни. Иренка знает, а другим не нужно. Тогда подует холодный ветер и разрушит уютный счастливый мирок; но я уверена, что она сохранит мою тайну. Пусть годы идут, пусть за зимой приходит весна, - всё будет так же. Никто не узнает...