Не верю!

что я о нем думаю!... ». И нажал кнопку.

- Да!!!

- Профессор, простите! Это опять я, Кирилл…

- Послушайте, вы, жалкий недоучка, лишенный ко всему прочему какого-либо такта и просто банальной человеческой совести! - рычал в трубку Касатовкин, - перестаньте мне звонить, черт бы вас побрал! Создавайте, что хотите, но оставьте меня в покое!!! Вы слышите?!

- Д-да, - проблеял в конец потерянный Кирилл, - Но…

- Никаких «но»! Никаких «но»! Вам понятно?!

- Д-да… Но что же мне делать? – голос юноши наполнился паникой. – Мой мир!.. Мне кажется, что ему чего-то не хватает! Он…,  -  Кирилл запнулся, подбирая нужное слово, - нестабилен…

- Как?! Нестабилен? – Касатовкин издевательски захохотал, - Нестабилен, вы говорите?!

Юноша, уязвленный его тоном, похоже, начал догадываться об истинном отношении Ивана Савостьяновича и к нему, Кириллу, и ко всей демиургии в целом.

- Вы что, мне не верите? – пролепетал он в телефон.

- Нет, малохольный вы идиот, не верю! Нет никакой демиургии, ясно вам?! – прогрохотал напоследок Касатовкин. И не дожидаясь ответа, дрожащими от ярости пальцами содрал с телефона заднюю крышку, вытащил батарею и зашвырнул ее в дальний угол кухни. Следом полетела ни в чем не повинная мобила.
Иван Савостьянович достал из кухонного бара чистую стопку, доверху налил коньяком и одним духом выпил. Потом шумно выдохнул, постоял пару минут неподвижно, глядя, как за окном занимается рассвет.

- Чертова работа, - пробормотал он едва слышно. И пошел досыпать.


Поздним утром Иван Савостьянович восстал ото сна с чугунной головой. Ночные звонки не проходят бесследно. Да и возраст, опять же! Покряхтывая от головной боли, он поплелся в туалет. На кухне негромко бормотал телевизор, и звякала ложечка о стенки стакана. Серафима Егоровна собиралась вывозить внуков на дачу, по этому поводу встала сегодня раньше Касатовкина.
Она прекрасно слышала у себя за спиной его шаги, но не обернулась. Решила подержать мужа в черном теле, отыгрываясь за загубленный сегодняшний сон.
Вот профессор, не здороваясь и не заводя разговора, малодушно нырнул в уборную. Вот зажурчала в умывальнике вода. Потом в ванной все стихло, и позади Серафимы по направлению к чайнику прошлепали мужнины тапки. Иван Савостьянович достал свою кружку, насыпал в нее пол-унции растворимого кофе и три ложки песку. Затем налил кипяток и стал размешивать. Все эти звуки, ставшие за много лет их супружества такими же привычными, как кольцо на безымянном пальце, Серафима Егоровна отмечала автоматически.
И вдруг позади нее все стихло на целых пять минут. Затем раздался звон упавшей и разбившейся об пол кружки. Серафима Егоровна, пылающая праведным гневом (вот же, черт безрукий!), обернулась к Касатовкину, чтобы как следует приложить его ласковым словцом. И уже набрала полные легкие воздуха, да так и не произнесла ни слова. Профессор стоял, некрасиво раскрыв рот и выпучив глаза. Он не отрываясь, смотрел куда-то поверх жениной головы. Проследив его взгляд, Серафима Егоровна уткнулась в небольшой плоский телевизор, закрепленный кронштейнами на стене.
На экране шла картинка, как будто снимали с большой высоты, с вертолета или самолета. Серо-зеленое мохнатое одеяло тайги, сплошным ковром покрывавшее все поле зрения от горизонта до горизонта, в самом центре кадра было разорвано огромной уродливой оспиной. Посреди девственного леса зияла гигантская воронка диаметром в несколько сот метров. От ее края постепенно убывая вглубь тайги, царил кромешный лесоповал, дьявольский бурелом. Как будто вернулся вдруг кто-то из давно почивших титанов и забавы ради причесал лес частой гребенкой. Вповалку лежали и кое-где горели огромные вековые стволы. То там, то сям из завалов поднимались клубы дыма, застилая багрово-красное закатное солнце. С противоположной от оператора стороны воронки висел над покореженным лесом бело-сине-оранжевый вертолет МЧС.
За кадром в режиме наложения из студии тревожно вещал голос диктора:

- … взрывом в Хабаровском крае, разметавшим строения в поселке Тенгур. Мощность взрыва, произошедшего сегодня около шести часов утра по московскому времени, оценивается специалистами около десяти килотонн в тротиловом эквиваленте, что соответствует, например, любому из двух мирных ядерных взрывов, произведенных в Советском Союзе в 1973 и 1974 годах западнее города Стерлитамак. Заряд, сброшенный «Энолой Гей» в 1945 году на Хиросиму, был всего лишь в два раза больше. В связи с отсутствием в Тенгуре сколько-нибудь значимых в стратегическом отношении объектов, а также предприятий, связанных с производством взрывчатых веществ, в пресс-службе Управления ФСБ по Хабаровскому краю заявили о низкой вероятности столь масштабного теракта. Возможная причина, а также объем причиненного ущерба устанавливаются выехавшими на место происшествия специалистами различных служб и ведомств. Но уже сейчас имеются предположения, в том числе высказываемые именитыми учеными, что мы стали свидетелями зарождения новой легенды. Легенды о Тенгурском метеорите…




Октябрь, 2012 г.