Записки опера особого отдела

хронически не хватало. Поэтому жене приходилось подрабатывать.
  Услышав, что домой пришел муж, она вышла в коридор и, не подходя к нему, пошла на кухню. Скандалы в семье Черновых были большой редкостью, но если они происходили, то носили затяжной характер. Игорь также молча проследовал за ней. Люда поставила на стол тарелку с борщом и молча удалилась. На часах было уже около семнадцати часов. Игорь быстро поел, помыл тарелку и вышел в коридор одеваться. В этот момент вышла Людмила и, удивленно посмотрев на мужа, спросила:
  - И как расценивать сей демарш?
  - Какой демарш? - не понял Игорь.
  - Куда ты собрался, на ночь глядя?
  - Мне нужно выскочить по делу всего на пару часов, к ужину вернусь, - попытался успокоить ее муж.
  - Ну, если у тебя будет такое же дело, как вчера, то можешь ночевать в кабинете, - она демонстративно вернулась в комнату, где стояла швейная машинка, и закрыла за собой дверь.
  Игорь взял портфель и направился в вычислительный центр. Он застал там капитана Бондаренко за прежним занятием. Тот сидел в своем кабинете, курил и читал книгу. Увидев Чернова, он не выразил никаких эмоций, а, поздоровавшись, закрыл входную дверь изнутри, вновь сел за стол и уперся взглядом на вошедшего гостя.
  - Что с тобой? - глядя на него, спросил Чернов. - Ты сегодня какой-то не такой.
  - Мне после вчерашних посиделок жена такую обструкцию устроила! Я же до тебя три дня подряд поддатый домой возвращался, - объяснил свое состояние Бондаренко и добавил: - Игорек, давай сегодня на сухую поговорим?
  Чернов облегченно вздохнул, потому что, следуя на вычислительный центр, опасался продолжения вчерашнего вечера.
  - Что ты, Федорович, у меня у самого дома режим полного радиомолчания. Жена сутки не разговаривает.
  Бондаренко удовлетворенно улыбнулся и предложил:
  - Тогда чайку?
  Он достал свой двухлитровый термос и налил два стакана.
  - Так о чем ты хотел поговорить? - в свою очередь спросил он.
  - Ну, конечно же, не о солонине. Просто после утреннего скандала домой идти не хочу.
  - Ну, это ты, парень, зря. Тебе сейчас надо быть повнимательнее к жене. Она ведь к Северу непривычная, целыми днями дома одна с детьми. Подруг, видимо, еще нет. Вот и лезут дурные мысли в голову. Тут порой даже моя такие концерты закатывает, что хоть из дому беги. Это на них так полярная ночь действует. Депрессия у них начинается после нее. Мы приехали сюда в начале 70-х, с работой для жены тяжело было, она первых несколько лет тоже дома сидела. Так вот, когда я приходил с аэродрома, она была вся зареванная. Говорила, что одиноко ей, все к матери хотела вернуться. На следующий год еще хуже было. Ревновать меня стала к официанткам из технической столовой. Я с тех пор даже перестал там завтракать и ужинать, только дома. И так продолжалось до тех пор, пока сама в столовую не устроилась. А когда стала среди людей крутиться, то все и нормализовалось. Так что ты особо не дури, не меня своими байками развлекай, а лучше иди домой к жене. Лишний раз обними ее да посуду по своей инициативе помой. А ссора в семье из-за пьянки - это ерунда. Я думаю, не первый и далеко не последний раз. Привыкнет.
  В этот момент раздался настойчивый стук в дверь.
  - Ты кого-то ждешь? - настороженно спросил Чернов.
  - Нет. Лобанову рано, они должны только оружие сдавать, - ответил Бондаренко.
  - Закрой меня в матросской комнате, а то не дай Бог, командир приехал, потом устанешь объяснять ему, что мы просто так болтали за закрытой дверью.
  Бондаренко открыл комнату Лобанова и пропустил туда Чернова. Тот заскочил в комнату, захватив с собой шинель и портфель. Федорович, закрыв помещение на ключ, пошел открывать входную дверь.
  На пороге стоял запыхавшийся майор Мухин.
  - Что случилось, товарищ майор? - спросил он вошедшего.
  Тот стоял в расстегнутой шинели и держал в руках целлофановый пакет с тюбиком клея.
  - Где они? - успокаивая дыхание, спросил Мухин.
  - Кто они? - переспросил капитан.
  - Матросы. Они побежали в сторону вычислительного центра.
  - Какие матросы? Не было здесь никого. Вы можете сказать, что произошло? - недоумевая, спросил Бондаренко.
  Мухин, поменяв тон, начал рассказывать:
  - Представляешь, Федорович, возвращаюсь я с командно-диспетчерского пункта, смотрю: за тренажерами какие-то тени мелькают. Я туда, а там три матроса, меня увидели и как кинулись в твою сторону. Я подбежал к тому месту, где они стояли, а там вот что валяется, - Мухин показал на пакет и тюбик с клеем, а затем продолжил: - Я за ними, а они свернули за угол твоего центра и как в воду канули, токсикоманы чертовы. Представляешь, кому мы охрану аэродрома доверяем?
  - Ужас, - невозмутимо согласился с опером Бондаренко, - но сюда никто не забегал, тем более что и дверь была закрыта.
  - Ну, извини за беспокойство, - Мухин сделал растерянный вид, немного молча постоял на пороге и медленно направился в сторону штаба.
  Капитан закрыл за ним дверь и выпустил из укрытия Чернова. Пока Бондаренко общался с майором, Игорь аккуратно положил тетрадь на место и спокойно ждал завершения из разговора.
  - Кто это был? - спросил он начальника вычислительного центра.
  - Твой коллега с соседнего полка. Я смотрю, вам уже совсем нечем заняться. Это же надо, майор КГБ среди ночи за матросами-токсикоманами бегает, - не переставал возмущаться старый капитан. - Вот раньше особисты были! Их вообще не было видно, но зато они все обо всех знали. И боялись их больше, чем командира. Знаешь, как раньше твоих коллег назвали в полках?
  Он не стал ждать ответа Игоря, а сразу ответил сам:
  - Майор "Добрый вечер", потому что когда они приходили в кабинет или на стоянку, у людей в глазах темнело.
  Бондаренко сел на стул и рассмеялся от своей же шутки.
  Игорь улыбнулся собеседнику и произнес:
  - Да бог с ним, с Мухиным. Ты, Федорович, прав, что касается наших женщин. Спасибо тебе за совет. Пойду мириться с женой.
  Он встал, неторопливо надел шинель и, захватив портфель, на прощание крепко пожал руку старому капитану.
  "Как жаль, что с этим открытым и добрым человеком приходится вести двойную игру", - про себя подумал Игорь. Он вспомнил училищную жизнь и первые годы офицерской службы. Как было легко и приятно быть самим собой в отношениях с людьми! К сожалению, в жизни часто приходится заниматься не тем, чем хочется, а тем, чем надо. И пока ты носишь погоны, не ты выбираешь, чем надо заниматься, а совсем другие люди и обстоятельства.
  Он посмотрел на часы, стрелки часов показывали 18.55. Игорь улыбнулся. Кажется, сегодня он сдержал свое слово перед женой.
  Игорь зашел домой, открыв дверь своим ключом.
  - Игорь, это ты? - услышал он голос жены.
  - А кто ж еще, - снимая обувь, ответил он.
  Людмила вышла в коридор и удивленно посмотрела на мужа. Она не ожидала, что сего-
дня он придет так рано.
  - Ужинать будешь? - спросила она.
  - Я еще не проголодался, - ответил Игорь, - давай лучше посидим, посмотрим телевизор. Кстати, сейчас должно быть какое-то кино.
  - Ага, твой любимый сериал "Рабыня Изаура", - с иронией в голосе ответила Людмила.
  Услышав название фильма, Игорь вспомнил о Мухине. Тот сегодня вечером собирался смотреть его вместе с женой. "Надо поблагодарить товарища за помощь", - подумал Чернов и стал набирать номер телефона своего коллеги.
  - Витя, большое тебе спасибо за содействие, - сказал Игорь, услышав ответ в трубке.
  - Служу трудовому народу, - бойко ответил Мухин и, усмехнувшись, добавил: - За канистру обещанного "шила" я для тебя и не такое сделаю.
  - Ты молодец, отлично придумал, я все слышал, когда ты заходил к Бондаренко. Феллини отдыхает.
  - Еще бы, - довольно ответил майор, - прослужишь с мое в контрразведке - и у тебя фантазия работать будет.
  Он засмеялся и, попрощавшись, положил трубку.
  Игорь сел на диван, обнял жену, следуя совету капитана Бондаренко, и стал смотреть бразильский сериал. Ему показалось, что более нудного испытания в его жизни еще не было, но вина перед женой обязывала разделить с ней сегодняшний вечер.
 
 
  ГЛАВА 18
 
  Следующий день вернул Чернова к повседневной рутине. Нужно было согласовать с командованием списки экипажей, запланированных на предстоящую боевую службу в Средиземном море, оформить ряду офицеров допуска к секретным документам и работам, а также продолжить отбор кандидатов из числа офицеров и матросов для работы в органах КГБ. Несколько месяцев назад Игорь подобрал одного матроса в качестве кандидата для поступления в Высшую школу КГБ СССР. Им оказался паренек из Ленинграда - Евгений Корякин. Он вырос в семье подводника, капитана второго ранга. После школы поступал в Военный институт иностранных языков, хотел быть военным переводчиком, но не прошел по конкурсу. В результате  спецпроверки, причин для отказа от дальнейшего его оформления не было. Настал этап, когда нужно было проверить его пригодность к оперативной работе на выполнении отдельных поручений. В связи с этим оперрабортник рекомендовал ему установить дружеские отношения с матросом Лобановым и выяснить возможные изменения в его поведении и дальнейших планах. Для обеспечения их конспиративных встреч Чернов договорился со старшиной полка, что тот еженедельно будет направлять именно этого матроса для уборки служебного кабинета. Такая практика существовала во всех частях ВМФ. Более того, на кораблях за каждым офицером был закреплен матрос, в обязанности которого входила ежедневная приборка в его каюте.
  В десять часов от работы с документами Игоря отвлек вошедший матрос Корякин.
  - Товарищ капитан, матрос Корякин для приборки прибыл, - доложил он.
  - Заходи, Женя, присаживайся. Убирать сегодня не надо, давай лучше поговорим о наших делах, - капитан поздоровался с матросом и предложил присесть на свободный стул.
  Они обменялись несколькими ни к чему не обязывающими фразами, а затем Чернов задал вопрос в отношении Лобанова:
  - Ну, как там поживает наш академик? Жаловался, что я поймал его со спиртом?
  - Не просто жаловался, а возмущался, - с улыбкой ответил парень и продолжил: - Я лучше расскажу по порядку. Предпринимать какие-то действия для установления с ним близких отношений мне не пришлось. Знакомы мы около года, он, правда, старше меня на призыв. Но учитывая, что в казарме его почти нет, то и друзей у него мало. Ко мне он сам потянулся, когда узнал, что я из Питера... Извините, из Ленинграда, - матрос смущенно прервался. Коренные ленинградцы всегда называли свой город именно так. - Учитывая, что основная масса матросов у нас либо из Поволжья, либо из Средней Азии, то нам сам Бог велел держаться вместе. Он мне все рассказывал о своей прошлой жизни, учебе в МВТУ, о своей девушке. И скажу, что до отпуска он был открытым и доброжелательным. А после отпуска, особенно после второго, его как подменили. Он перестал со всеми общаться. Отвечает как-то односложно. В казарме старается не задерживаться и сразу бежит в вычислительный центр. Если раньше мы с ребятами вечером иногда приходили к нему в карты поиграть или телевизор посмотреть, то сейчас он никого даже на порог не пускает. Хотя, казалось бы, через пару недель - дембель, а он чего-то боится. Но самое интересное в другом, - матрос сделал паузу и добавил: - Обычно все стремятся