Аккумулятор на холоде

дом в пять этажей.

-Миленько.

Дрожащими пальцами достал ключи. Приветливо пискнул домофон.

В прихожей нас встретил Кот. Важно потершись о мои ноги, он смерил оценивающим взглядом гостью. А затем, задрав хвост, гордо удалился в сторону кухни.

-Ты грейся пока, - сказал я, принимая куртку. – Сейчас поставим чайник. Туалет и ванная за вот этой дверью.

Девушка посмотрела на штабель обуви, занявший обувницу.

-Ты не один живешь?

-Вдвоем с животным, - ответил я. - А это… часто приезжают гости, и забывают вторую обувь. Для гостей это нормально.

Пока девушка грела руки под горячей водой, я честно прозвонил знакомые номера такси. Операторы, будто сговорившись, обещали подогнать машину, «но с учетом состояния дорог – мы не знаем, когда она к вам подъедет».

Мы переместились на кухню. Засвистел чайник, загремели по чашкам чайные ложечки. Кот терся под ногами, мешая ходить, внося лепту в бытовой хаос. В ожидании такси, закурили.

-Как животное зовут?

-Кот, - ответил я, пожимая плечами, - просто Кот.

-Оригинально.

-Да ничего подобного. Просто когда дело доходит до имен, генератор идей отключается.

Снегопад за окном превратился в настоящую метель. Глядя на это безобразие, я предложил:

-Можешь остаться на ночь. Благо, дивана у меня два.

-Я соглашусь, если разрешишь погреть кости в ванной.

-Не вопрос.

Пока девушка плескалась в горячей воде, я приготовил стандартный комплект стираной одежды для гостей. Штаны и футболку с логотипом моего университета. Таких у меня полно, вот и пользуюсь. После недолгих переговоров через дверь, Лика решила принять обновки через окно, выходящее с ванны на кухню.

Вскоре она вышла, расчесывая длинные, цвета шоколада, волосы. Даже мешковатая футболка не скрыла точеной фигуры. Моя гостья оказалась настоящей красавицей.

-Слушай, - спросила она. – У тебя нет ничего покрепче чая? Бьет озноб и все тут.

-Есть красное вино… но лучше сварить глинт.

Толкаясь и подтрунивая друг над другом, напевая псевдозаклятия над кастрюлей,  прежде чем бросить туда специи, сварили глинтвейн. Тут же, не дав настояться, разлили по бокалам. И снова – короткие рассказы о себе, интересах, жизни. Я откровенно любовался Ликой и та, заметив, кокетливо опускала пушистые ресницы.

-Я знаешь чего боюсь, - вдруг сказала она, немного захмелев, - что не сложится ничего. Уйдет к другой. Или родители его не примут.

-Лучше бы боялась, что не даст тебе развернуться в полную силу. Художник должен рисовать, столяр – столярничать, а строитель – строить. И не лезть друг-другу в дела, даже если в одной семье живут.

Лика наморщила лоб.

-Как же я это пойму?

Я многозначительно промолчал.  

-Семья тоже нужна, - сказала девушка. – Жить в обнимку с мольбертами…

-Нормальная жизнь. Тут вопрос в приоритетах – как ты их расставляешь. Что важнее. Идеальный вариант, когда удается сложить и то и то. Но до этого еще нужно дожить. Поискать.

-Мне работа нравится, - сказала Лика, вертя бокал в руках. – Но я хочу свадьбу. Чтоб с фатой, и кольцами. И замочком на решетке.

Я с трудом подавил улыбку. Промолчал и про свое любимое «пошлое мещанство» и про «стереотипы». Ни к чему лезть со своим уставом в чужую душу. Сама как-нибудь разберется, без подсказок. Да и кто я такой, чтобы учить, где штамп и стереотип, а где верх оригинальности? Нет, здесь уж каждый решит за себя, как быть.

-Ну, если ты любишь его, почему бы и не сыграть свадьбу? – выдал я самое нейтральное, что пришло в голову.

-Я не знаю. Не могу понять. Вроде все так и не так. Не пойму, то ли тараканы в голове, то ли правду вижу. Как разобрать?

-И я не знаю, - сказал я, пригубив глинтвейн. Терпкий напиток приятно обжег нутро. – Никто кроме тебя этого не знает, Лика.

Я обвел задумчивым взглядом стены кухни. Сколько таких вот откровений они выслушали – не перечесть. Сколько сигарет выкурено, выпито вина, пролито слез, песен спето. И каждый раз все по кругу.

Нет в доме лучшего места для разговоров, чем кухня.

Если меня хозяин с ходу пригласил на кухню – значит, он мне доверяет. И я могу пригласить его. Или наоборот. Здесь уж как выпадет случай.

Лика смотрела на меня, чуть склонив голову. В ухе блестели кольца сережек. Я смотрел в огромные карие глаза, понимая, что тону, с головой ухожу. Еще я понимал – стоит чуть надавить, и Ликина жизнь повернет в другую сторону. Может стать свершено другой, без болота города N, мужа, работающего на заводе.

Но тогда изменится и моя жизнь. А к переменам в тот момент я не был готов. Совершенно.  

Жизнь холостяка, станционного смотрителя на дорогах таких вот судеб, меня устраивала. Потому, что женщину в свою нору пригласить никогда не поздно. А выгнать уже не сможешь.

-Странный ты, - вздохнула девушка, поставив бокал на стол. – Идем спать?

-Согласен, горшок уже давно свистит.

Когда Лика улеглась, я, щелкнув выключателем, нырнул к себе в постель, накрылся одеялом. Приготовившись проходить испытание, какие были не один раз за мою карьеру «смотрителя».

В ночной тишине сухо тикали настенные часы. В колодцах вентиляции зло выл зимний ветер.

Девушка поднялась с постели бесшумно, кошкой скользнула ко мне. Жаркое дыхание коснулось щеки, полня грудь прижалась к боку.

-Ты красивый, - прошептала она. – И мне холодно.

-Бывает. Грейся на здоровье.

Она забралась под одеяло, обхватила меня дрожащими от волнения руками, прижалась лицом к моему лицу. Ресницы приятно защекотали кожу. Она замерла в нерешительности, ожидая ответного шага.

-Ничего не будет? – спросила Лика.

-Нет, Лик, пока нет.

Станционные смотрители судеб не спят с постояльцами. Они принимают их, греют и кормят, а затем выпинывают за порог, назад, на дорогу Судьбы. Станционные смотрители тоже люди, но спят они только с подобными себе. Чтобы самим не оказаться на дороге.
Она не стала спрашивать, как это обычно бывает, «почему?». Просто благодарно поцеловала в шею, и, вздохнув, уснула на плече.

За окном, в свете фонарей, вьюга несла снег.

Она еще пару дней пробыла у меня. И одним утром, когда погода успокоилась, уехала. Позже мы словились в соцсети, Лика держалась меня, присылая сообщения и забавные картинки. С каждым днем переписка становилась все бессвязнее и короче. А смешных картинок я получал все меньше.  

Апогеем нашей короткой дружбы стала её аватарка: зацепленный на решетке забора замочек в виде сердца, с двумя именами, написанными замазкой. «Миша и Анжелика».

В этот же день меня почему-то не стало в списке её друзей.

Несколько позже, весной, когда судьба забросила меня в тот самый городок N, я и еще пара хороших Смотрителей, оказались в патовой ситуации: надвигается ночь, а спать негде. Я, вспомнив, что Лика должна жить где-то здесь, нашел её номер в записной книжке телефона. Позвонил, надеясь, что знакомая подскажет, даст чей-нибудь адрес. После долгих гудков на том конце бросили трубку.

Следом за этим пришла СМС: «Пожалуйста, не звони мне. У меня теперь семья».

Мы здорово повеселились со Смотрителями, нескучно переночевали на улице. А я еще долго не мог спокойно проходить мимо этих чертовых замочков с именами, что гроздьями стальной тли облепили кованые решетки, заборы и ворота.  Есть в этом бессознательном ритуале смысл, который я сумел уловить той весенней ночью.

Этим замком семьи закрывают двери жизни. Чтобы, не дай Бог, в неё не просочился Смотритель. А нам оно и не надо: они сами открывают замки, когда приходит время. И мы снова слушаем. А они – идут по дороге Судьбы.  

И только Вселенной ведомо куда она ведет.