Инцидент на фиалке.

К дальней орбитальной базе «Фиалка» я прибыл лишь к ночи по местному времени. Блок R7, куда направлялся мой челнок, и где не должно было возникнуть проблем со стыковкой, не ответил на мои запросы. Меня не ждали – о прилете не сообщалось – но это все равно было странно.
«Пусть даже все спят, но почему отключен стыковочный автомат?» – недоумевал я. – «Где вахтенный? Перепились там все, что ли?!» – и снова послал запрос.
Но блок R7 молчал.

Покрутившись возле трех заколоченных стыковочных модулей, я стал думать, что делать дальше. В стороне, отбрасывая в пространство огоньки курсо-глиссадных дорожек, сиял навигационными маяками основной терминал базы. Я поспешил к нему. Уже на подлете система автоматической стыковки попыталась перехватить на себя управление моим челноком. В шлемофоне зазвучал синтетический голос виртуальной мадемуазель Натали:
– Хелоу! Вы находитесь в стыковочной зоне терминала UPK орбитальной станции «Фиалка». Рады Вам! Введите, пожалуйста, код доступа к Вашему кредиту и подтвердите перевод в размере одна тысяча пятьсот долларов или одна тысяча сто двадцать евро, или шестьдесят тысяч триста семнадцать рублей, или один миллион двести тысяч семьсот два юаня...

В мои планы не входило платить за стыковку, и я попытался воспользоваться имеющейся у меня приоритетной директивной матрицей. Но она не возымела никакого действия на Натали. Та продолжала бубнить про необходимость перевода денег, ибо в противном случае в стыковке мне будет отказано.
– Черт подери! Ничего не собираюсь Вам платить!
У Натали был приятный голос, но, как и все автоматы, она оказалась тупой. Попытки же поговорить с кем-то еще не увенчались успехом.
«Видимо, у них тут сегодня был День Базы! Ну, я вам устрою!»

Я блокировал систему автоматической стыковки и, запустив маршевый двигатель, с ревом пронесся мимо основного терминала. В шлемофоне продолжала петь песню безмозглая Натали:
– Скорость опасная. Склонение двести. Восхождение сорок пять... Введите код вашего кредита. Подтвердите перевод... Вы покидаете зону стыковки. Счастливого полета...
– Аревуар, ма шер! Я хотел угостить Вас прекрасным «Пино Менье», но, увы!
Ярко освещенный огнями терминал остался позади, и мой челнок снова очутился в мрачных объятиях космической ночи.
«Что дальше? Неужели на «Фиалке» сейчас в сознании пребывает только одна Натали?»

Я понял, что попал в неприятное положение. Бортовые аккумуляторы показывали низкий уровень зарядки, а на подзарядку требовалось топливо, которого у меня оставалось немного. Кретины из центра управления вывели меня не на ту орбиту, и мне пришлось долго искать «Фиалку» самому, дополнительно сжигая топливо. Долгое барражирование без подзарядки могло стать плачевным. Но платить за стыковку я не собирался. Мой прилет не являлся частным – это была особая служебная миссия.
Я перевел системы челнока на режим экономного энергопотребления. Погасли лампы освещения, внешние фонари и второстепенные табло. Теперь лишь Луна голубым сиянием освещала через иллюминаторы помещение рубки и проплывающую где-то сбоку громадину орбитальной станции.

Отмечу, что «Фиалка» выглядела со стороны эффектно. Хоть и компоновалась она бессистемно из разношерстных асимметрично состыкованных модулей и ферм, но полученный результат впечатлял таинственной красотой и монументальностью. Я увлекся созерцанием и забыл о проблемах. Не спеша облетая базу, мой челнок достиг ее заброшенного сектора.
В свое время был принят мораторий на утилизацию и уничтожение орбитальных модулей на Земле и в ее атмосфере в виду небезопасности для экологии. В результате все списываемые модули оставляли на базах и громоздили друг на друга в так называемых заброшенных секторах до поры, пока кто-то не придумает, что с ними делать дальше. Только сектора разрастались быстрее, чем думали те, кому положено было думать.

В своей мусорной части «Фиалка» выглядела неприглядно, напоминая гигантскую свалку металлолома. Этот вид совершенно испортил мне настроение, и я вернулся к своим насущным проблемам, теперь уже всерьез подумывая оплатить стыковку на основном терминале. В конце концов, в Управлении мне бы все возместили. Я сделал запрос о состоянии своего счета. Ответ был скор, но огорчителен: «триста сорок два евро».
«Почему так мало?! Должно быть больше! А где командировочные!?»
Я покопался в памяти и вспомнил, что приобрел перед отлетом горнолыжный комплект, гравискутер и два спиннинга с лазерным поплавком.
«Нашел время, кретин! Все! Про платные терминалы можно забыть!»
Почертыхавшись, я принялся вновь посылать запросы, в очередной раз не получая на них ответ.

Собственно, поводом для моего инспекционного полета на «Фиалку» как раз и послужили трудности в переговорах со станцией, которые возникли две недели назад. Доклады от них поступали неясные, связь с базой постоянно прерывалась, а зачастую отсутствовала длительное время. Объяснения приходили невразумительные. База беспричинно отказалась принять несколько грузовых кораблей, готовящихся к отправке, чем поставила под угрозу срыва ряд дорогостоящих проектов. За день до моего отлета связь с «Фиалкой» вновь пропала.
Мне надлежало во всем разобраться на месте и навести порядок, ради чего меня наделили всеми полномочиями вплоть до права открывать ногой любой люк на базе. Только для начала надо было попасть в стыковочный шлюз. А как открывать ногой его, меня в Управлении не научили.

Мысленно распрощавшись с возможностью попасть на «Фиалку» естественным способом, пусть и платным, я стал внимательно рассматривать изображение в иллюминаторе в поисках других вариантов. Но пока наблюдал лишь груды проплывающих мимо конструктивных отбросов.
Многие из примостившихся на свалке модулей были уже ни к чему не пригодными. Другие же выглядели сносно. Запусти в них системы жизнеобеспечения – и там можно было бы жить. Кое-где виднелись надписи на обшивках. Пару раз казалось, что в помутневших иллюминаторах мечутся неясные тени. Здесь вряд ли кто-то был, но, на всякий случай, я снова послал запрос. «Фиалка» молчала.
На исходе второго часа облета станции начала подкрадываться ярость. Все стыковочные узлы отвечали мне тишиной, и лишь мадемуазель Натали пару раз невозмутимо предлагала стыковку за деньги. Конечно, можно было связаться с Управлением, но они, наверняка, задали бы мне вопрос о командировочных. А эту тему поднимать не стоило.

За стеклом иллюминатора в который раз появился заброшенный сектор. Безысходность обостряет внимание, и на сей раз мне удалось прочитать надпись на одном из заброшенных модулей: «Направо от Большого Богомола через три арки».
Что это? Чья-то шутка?
«Тонущий, как известно, хватается за соломинку, а плавающий в пространстве без возможности попасть на станцию ищет Богомола», – усмехнулся я и стал высматривать нечто большое и отвечающее требованиям.
Как ни странно, нашел быстро. Немного в стороне из общей кучи отбросов выпирала большая металлическая ферма, по форме напоминавшая огромное насекомое с выставленными вперед зубчатыми лапами. Я направил туда челнок и еще на подлете заметил под одной из лап Богомола подобие коридора в груде металлоконструкций.
«Ого! Похоже на «черный ход» на станцию?»

Оценив ширину пролета, ведущего вглубь, и убедившись, что мой челнок вполне способен протиснуться, я пролетел первую арку и попал в кромешную тьму – лунный свет сюда не пробивался. Рискуя посадить аккумуляторы, я включил передний фонарь.
Полет напоминал путешествие по внутренностям развороченного Железного Дровосека. Я пилотировал челнок на самой малой скорости и с большой осторожностью. Тем не менее, несколько раз кровь в жилах холодела, когда я слышал скрежет инородного предмета по обшивке. Челнок миновал еще две конструкции, напоминающие арки. И, наконец, впереди фонарь вырвал из мрака вожделенные контуры стыковочного шлюза.
«Вот он! Черный вход!»

Откроется ли он мне? Ведь множество таких шлюзов остались глухи к моим попыткам попасть на станцию. Усмиряя внутреннее волнение, я послал запрос на стыковку одновременно с сигналом бедствия. Но... чуда не случилось.
И тут нервы мои не выдержали! Однажды у меня поломался дверной звонок, и пришлось вешать записку: «Звонок не работает – стучать три раза».
– Сейчас я вам постучу три раза! – зло выкрикнул я и включил двигатели.
Отводя челнок назад и снова посылая его вперед, я трижды клюнул носом в створки шлюза. Третий раз получился особенно «громкий»: в рубке сорвалась приборная стойка и закружилась, удерживаемая лишь кабелями. Снаружи тоже что-то оторвалось, и деталь моего челнока проплыла мимо лобового иллюминатора. Я немного подождал и приготовился бросить свой челнок в атаку четвертый раз, как вдруг увидел открывающиеся створки. Поначалу я даже не поверил своим глазам. А потом сердце возликовало.
«Есть контакт!»

Я развернул челнок маневровыми двигателями, вогнал боковой стыковочный блок в раскрывшийся створ шлюза и принялся быстро натягивать скафандр, пока работал компенсатор давления. Куда вел шлюз, было неизвестно, и наличие на мне скафандра могло стать жизненной необходимостью. Дождавшись окончания работы компенсатора, я открыл выходной люк челнока и протиснулся в шлюз, не преминув закрыть его за собой и опечатать кодом.
Запирающая конструкция входного люка на станцию была примитивна и состояла всего лишь из ручного вращающегося крана – неудивительно, что модуль был отправлен на свалку. С другой стороны меня обрадовала возможность самому открыть люк без тупой автоматики и без ожидания, когда мне его откроют с той стороны. Где-то внутри меня пробежало легкое волнение, когда последняя преграда между мной и «Фиалкой», наконец-то, поддалась, и под напором моих рук люк открылся.

Неяркий свет аварийных ламп брызнул мне в глаза. Я увидел слабо освещенные внутренности старого модуля. Похоже, это был грузовой межорбитальный паром где-то на восемь-десять тонн полезного груза. Он был пустой, и лишь несколько свободных контейнеров, потревоженных моим «стуком», плавало по модулю. Людей тоже не было видно, и это немного озадачивало. Вставал резонный вопрос: кто открыл мне внешние створки? Ведь шлюз не был автоматическим.
Я увидел приборную стойку системы жизнеобеспечения и подлетел к ней. Беглого взгляда хватило, чтобы убедиться: все в норме, и я могу разоблачаться. Но спешить не стоило.
«Прежде найду людей. Лучше подстраховаться».
Я заметил вход в другой шлюз и уже собирался к нему приблизиться, как вдруг тишину в шлемофоне разорвал резкий голос:
– Что тебе надо?
Голос был женским. От неожиданности я дернулся, потерял ориентацию и забарахтался в пространстве, пока не столкнулся с плавающим контейнером. Его острый угол врезался в стекло моего шлема и проломил его. Я почувствовал хлынувшую внутрь волну запахов, и... снова обо что-то ударился. Через разбитое стекло было плохо видно, а толку от скафандра уже не было, и я снял шлем.

– Мы спросили, что тебе надо? Ты будешь отвечать? – спросил тот же резкий голос.
– Да буду я отвечать! Буду! Но сперва я хочу знать, с кем разговариваю?