МЕСТЬ ЧЕБУРАШКИ

Когда Крест стал с Левой разговаривать, меня в другую комнату отправили, но весь их разговор я слышала. Сначала Крест поговорил о том, о сем, а потом перешел на меня. Лева расслабился, и сказал: “Да кто ж на нее, пузатую, смотреть то будет? Никакой сексуальности! И зачем мне такая певица? Я предлагал ей аборт сделать, а она не захотела. Вот пришлось ее и уволить.”
Тогда Крест позвал меня и сказал: “Вот, Анжела, твой должник ко мне пришел. Хочет с тобой полностью рассчитаться, и денег дать, чтобы ты с ребенком поехала на все лето, на море отдохнуть. Просит курорт выбрать. Я предлагаю Канары или Кипр. Да вот только переживать за вас с Максимом не хочу, и поэтому дам я тебе помощников,- пацанов моих. Лева согласен им тоже путевки взять. Что скажешь?”
-И что же ты ему сказала?- спросил Игорь?
-Сказала, что дождусь тебя, и тогда уже поедем все вместе.
Крест сказал: “ Ну что ж, решать тебе; но оплатит все Лева,- так уже я решил, и менять своего решения не буду.”
А на следующий день приехал человек от Льва Моисеевича с огромным букетом  роз и баблом. Сказал, что Лева просит прощения за возникшее недоразумение, и приглашает на работу. Кстати, помнишь ту  картину, с псами, которую вы тогда у бобра того стырили?
-Помню, а что?
- Мы с девчонками ее Кресту подарили. Знает он Седого; договорился с ним, что когда тот откинется, то дорисует трех волков. Седой, правда предупредил, что это будет последний заказ, в монастырь он уходит. Ждут его там. Будет иконы писать. Все для себя уже решил. Вот только сказали ему, что мать с отцом досмотреть должен, а когда ничто с миром его уже связывать не будет, вот тогда и придет в монастырь. Женщина у него правда останется, но он за нее молиться будет. Любовь к Богу для Седого важнее всего, а все мирское уже для него чуждо. Вот так вот. А тот бобер, у которого вы тогда картину стырили, - редкий негодяй! Крест его знает.

- Анжел, - спросил ее Винт,- а ты к Леве в ресторан петь то пойдешь?
- Пойду, Игорь, - жить же как то надо; да и тебя надо греть, а то ты у меня тут совсем замерзнешь.- Она засмеялась.
- Хорошо, иди. Но смотри, Степка, только не вздумай пить, или курить план! попрошу Инженера присматривать за тобой.
-Ну, пить меня ты, Игорек, давно уже отучил; а план я перестала курить после того вечера, когда тебя закрыли … больше меня не тянет. И тебе, Винт, надо бросать.
- Здесь я не курю, хотя возможность такая есть; и когда вернусь,- обещаю тебе,- не буду. Слово вора! Он обнял Степу и Макса.
-Винтик, а я песни стала писать, и ты знаешь,- получается.
- Песни? А о чем?
- О нас с тобой.
-Вот это интересно, спой!
- Спою, обязательно, но не сейчас, а на венчании. Это будет мой подарок.

В это время раздался стук в дверь, и голос конвойного: “Пора. Полищук, на выход.”
- Степка,  родная,- прошептал Игорь,- умоляю, молись о мне: чтобы мне еще немного пожить; мне очень нужны твои молитвы… а я за вас все время  молюсь.
Степа, плачет: “ Береги себя! Улыбнись, Винтик! Мы молимся за тебя с Максимкой. Улыбнись родной, - все будет хорошо, - не может быть иначе! Ты только помни, что Колька сказал: “Не быть глупым, не жить глупо, и не поступать по- глупому!”
Степа с Винтом крепко обнялись; Винт стал на колени и крепко прижал к себе сына.
В эту минуту он с острой болью в душе осознал, что ближе, роднее и дороже, чем эти два человечка,- Степы и сына,- у него в этом мире никого нет, и не будет.
Входит конвойный…

 
                                   КОНЕЦ