обо всем пронюхать? – с досадой подумал он. – С момента задержания прошло только три часа, а им уже все известно! Правда, задержан только один дипломат, и даже не дипломат, а сотрудник ООН. Двое других имеют американский вид на жительство и формально под юрисдикцию посольства не попадают. Но избежать скандала все равно не удастся, так как арестованный сотрудник ООН все же имел дипломатический статус и являлся лицом неприкосновенным. Откуда же могла произойти утечка информации? – напряженно размышлял Дуглас, перебирая в памяти всех, кто знал о предстоящей операции. – Из ФБР?.. Исключено. Из полиции?.. Тоже маловероятно. Там не знали, на кого организуется облава. Где же произошел прокол?... – ломал голову он, чувствуя, что за этот скандал с него как с руководителя операции спросят в первую очередь. – И что делать дальше?.. – все настойчивее спрашивал он сам себя. – По разработанному ими с Бродди плану арестованных, пока посольство было в неведении об их судьбе, должны были доставить на одну из военно-воздушных баз и там попробовать «расколоть». Физические меры воздействия применять не планировали. Но даже с помощью наркодопроса имелись хорошие шансы их основательно «выпотрошить».
Теперь ситуация менялась! Посольство, зная, где находятся интересующие его люди, будет внимательно следить за их судьбой и если с ними поступят слишком жестко, может пойти на ответные меры. Например, взять и похитить в Москве одного из работающих там сотрудников ЦРУ. Конечно, такой вариант был маловероятен, учитывая, какое влияние сейчас имеет в мире, Россия и какое США. Но исключать его полностью тоже было нельзя. Весь смысл операции по задержанию Смирновой, Федорова и Черкашина и сводился к тому, чтобы их исчезновение осталось бы тайной для окружающих. Именно поэтому руководство ФБР дало согласие на ее проведение. Официально о своей поездке они никого в известность не ставили. И мало ли что могло с ними случиться в безлюдных и труднодоступных районах Нью-Мексико. Никакой ответственности за них официальные власти штата не несли. Пока бы их разыскивали, из арестованных можно было выжать всю необходимую информацию, а если сильно постараться, то и перевербовать их. В случае отказа сотрудничать с ФБР их просто бы ликвидировали, а трупы оставили где-нибудь в горах, имитируя несчастный случай.
Вначале все шло согласно разработанному плану... Арест произвели на пустынном участке шоссе, вдалеке от населенных пунктов. Телефоном никто из задержанных воспользоваться не успел, так как их машину остановили сотрудники бюро в форме дорожной полиции и заковали в наручники за считанные секунды. И надо же было в конечном итоге так проколоться!..» – Дуглас с раздражением захлопнул ноутбук и, отложив его в сторону, встал с кресла. Недовольство и гнев душили его, не давая, сосредоточится и закончить текст отчета и чтобы немного успокоить нервы, он решил пройтись по салону самолета.
Взяв на стойке бара стакан с апельсиновым соком, он прошел в отсек салона, где находились арестованные. Первый ряд кресел, в которых они сидели, оцепили красной лентой и поставили вокруг нескольких сотрудников ФБР вооруженных помповыми ружьями. Такие меры предосторожности показались Дугласу излишними, но когда он сказал об этом шефу отделения бюро в Лас Вегасе, который лично руководил посадкой арестованных в самолет, тот раздраженно ответил, что от них и вообще от русских можно ожидать любых неожиданностей.
Перешагнув через ленточку, Дуглас остановился рядом с пленниками. Против каждого из них на откидных креслах разместились одетые в штатское детективы и, борясь со сном, внимательно наблюдали за арестованными, хотя те, в отличие от других, летевших в самолете пассажиров, давно и крепко спали. Их лица утомленные и угрюмые были опущены на грудь, и только лицо женщины можно было хорошо рассмотреть. Дуглас непроизвольно задержал на нем взгляд и был вынужден признать, что, несмотря на покрывающие ее следы от синяков, оно ни в чем не уступало тому лицу, которое он впервые увидел на дисплее своего компьютера полгода назад. Он уже много раз внимательно изучал ту фотографию, стараясь запомнить самые мелкие ее детали, и с каждым разом признавался себе в том, что лицо, изображенное на ней, нравилось ему все больше и больше. Теперь он видел перед собой оригинал, и ощущал, как возникший у него когда-то интерес к этой женщине все сильнее овладевает им, заставляя почему-то учащенно биться сердце.
Дав знак одному из фэбээровцев уступить место, Дуглас сел напротив спящей женщины и из под прищуренных век стал внимательно ее разглядывать. Он прекрасно понимал, что напротив него сидит враг. Причем, враг опытный, коварный и опасный, с которым он вел много месяцев жестокую и бескомпромиссную борьбу. Но вместе с этим он понимал и другое. Несмотря не на что, перед ним все же сидела женщина. Очень красивая и, судя по ее поступкам, очень неглупая. И сейчас в душе Дугласа боролись два чувства. Одно было хорошо знакомо ему. Чувство ненависти и презрения ко всем кто посягал на благополучие Америки. Другое же чувство он до настоящего момента еще не испытывал. И оно пока еще слабое и неуверенное, тем не менее, не давало ему почему-то покоя.
Внезапно ресницы женщины дрогнули. Ее лицо напряглось. Губы чуть приоткрылись. И Дугласу вдруг показалось, что женщина улыбнулась. Причем улыбнулась не кому-то, а именно ему. Его губы тоже непроизвольно потянулись в стороны. Он не хотел делать это движение, сопротивлялся ему, но оно совершилось помимо его воли. Как будто кто-то другой приказал ему сделать это. Дуглас хотел опустить глаза, но вдруг его взгляд встретился с взглядом женщины, сидящей напротив.
– Хай! Как себя чувствуете?.. – сам не зная зачем, чуть смутившись, спросил он.
НЬЮ-ЙОРК. НАШИ ДНИ...
На стол консула России в Нью-Йорке легла шифротелеграмма. «Москва. МИД. Срочно обеспечьте необходимую консульскую и юридическую поддержку арестованным в штате Нью-Мексико гражданам России: Федорову Дмитрию Николаевичу, Смирновой Надежде Владимировне, Черкашину Андрею Станиславовичу...»
НЬЮ-ЙОРК. НАШИ ДНИ...
Помещение для допросов штаб-квартиры ФБР размещалось в небольшой комнате, почти лишенной мебели за исключением двух стульев и стола. В стены и потолок комнаты была вмонтирована многочисленная аппаратура, позволяющая записывать, и затем анализировать поведение арестованного во время допроса, отмечая малейшее изменение интонации его голоса, мимику лица, температуру тела и многое другое. Все эти данные обрабатывались мощным вычислительным комплексом, и результаты этих вычислений тут же выводились на мониторы, установленные в соседней зале. Здесь размещался своеобразный «штаб» допроса и сидящие в креслах аналитики, врачи, психологи и другие специалисты могли по получаемым от ЭВМ данным и по своим наблюдениям, сказать, лжет арестованный или говорит правду. Ведущий допрос детектив имел радиосвязь со «штабом» и через вставленный в ухо микрофон периодически получал советы, как лучше построить тактику ведения допроса и о чем в первую очередь следует спросить арестованного.
Сейчас за столом в комнате в одиночестве сидела Надежда Смирнова. Детектива, который должен был ее допрашивать, напротив пока не было, потому что в «штабе» никак не могли решить, кто же это будет делать. Кандидатура Бродди однозначно отпадала, так как раскрывать оперативного сотрудника ЦРУ даже арестованному русскому агенту было небезопасно. Хоффман хоть и работал до ФБР в городской прокуратуре Нью-Йорка и имел большой опыт ведения следственных дел тоже не подходил, так как пока еще плохо знал специфику контршпионажа и знакомился с материалами по делу Смирновой от случая к случаю. Доверить ее первый допрос лучше всего было Дугласу, но всех смущала его молодость и полное отсутствие опыта следственной работы. Наконец заместитель директора ФБР, видимо приняв решение, хлопнул Майкла по плечу и сказал.
– Я думаю этой дамой надо заняться вам Дуглас. Вы с ней одного возраста и это поможет преодолеть между вами некоторые барьеры. Конечно, опыта у вас маловато, но мы вам поможем. И побольше импровизации. Не следуйте слепо тем установкам, о которых вам рассказывали в Куантико. Я думаю у вас все должно получиться.
Видя, что отказываться бесполезно, Дуглас поблагодарил за доверие и взял со стола ярко-красную папку, на которой большими черными буквами было выведено «Nadegda Smirnova».
Зайдя в комнату, он положил папку на стол и, отодвинув стул, занял место напротив арестованной. Та казалось, не замечала его и, подняв глаза вверх, рассматривала перемещающиеся по потолку камеры видеонаблюдения. Дуглас слегка кашлянул. Смирнова взглянула на него и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку стула и небрежно закинула ногу на ногу.
Фактически это был их первый разговор, так как пообщаться в самолете Дуглас с ней так и не успел. Их непродолжительная беседа состояла всего из двух десятков слов, из которых семнадцать сказал Майкл и только три «неплохо», «да» и «нет» сказала Смирнова. Вопросы, которые задавал Майкл, касались ее самочувствия, потребности посетить туалетную комнату и желания сделать какое-нибудь заявление. В таком же порядке прозвучали и ответы Смирновой. На этом их общение закончилась, так как в салоне раздался голос стюардессы с просьбой пристегнуть ремни и информацией о том, что «Боинг» заходит на посадку. После посадки, аэробус загнали в ангар, где арестованных уже ждали три темно-синих пикапа с затемненными стеклами. В каждый из них посадили по одному арестованному и машины, включив сирены и проблесковые маячки, выехали из ворот аэропорта. Доехав до Пенсильвания-авеню, они притормозили у здания штаб-квартиры ФБР и спустились в расположенный под ним подземный гараж. Здесь арестованных вывели из машин. Федорова и Черкашина поместили в расположенные прямо в подвале камеры предварительного заключения, а Смирнову на лифте подняли на второй этаж и отвели в комнату для допросов.
Раскрыв папку с делом, Дуглас вытащил оттуда бланк протокола допроса и, достав из кармана пиджака авторучку, задал первый вопрос.
– Ваша фамилия, имя и отчество?
– Надежда Владимировна Смирнова… – почти сразу последовал ответ.
– Ваше основание для пребывания на территории США?
– У меня постоянный вид на жительство.
– Когда вы его получили?
– Три года назад, и сейчас я подала заявление о предоставлении мне полного гражданства.
Дуглас тщательно записал ответы Смирновой в соответствующие графы бланка.
– Где вы родились? – снова спросил он.
– В России...
– Ваши родители живы?
– К сожалению, нет.
– А родственники, проживающие в России, у вас есть?
Смирнова вздохнула.
– Тоже нет… – чуть помедлив, с грустью ответила она.
Дуглас внимательно посмотрел на сидящую напротив женщину.
– Этот вопрос вызвал у вас негативные эмоции? – осторожно спросил он.
– А вам какое до этого дело? – в свою очередь спросила его женщина и в ее глазах появилась печаль.
В микрофоне, вставленном в ухо Майкла, послышался довольный голос Хоффмана: «Молодец Майкл, попробуй ее на этом зацепить. Дамочка сентиментальной оказалась!»
Дуглас пожал плечами.
– Нам
