донжуан фигов!
- А? Что? - Костик обратил на меня осоловевшие глазки и замер. - Яшка, ты что с собой сделала?
- Как что, - возмутилась я, - накрасилась.
- Ты что, совсем? - братишка выразительно постучал себя пальцем по лбу и потащил меня к колодцу. Он спихнул в бревенчатый сруб деревянное ведёрко, сноровисто вытянул его и когда вода успокоилась, подтянул меня к этому импровизированному зеркалу. Не сказать, что изображение было чётким, но... матерь божья! Отсутствие нормального большого зеркала, плохое освещение в лесу и тряска при ходьбе сделали своё чёрное дело. Нет, я не унижу себя описанием моего позора, скажу одно: если вы попытаетесь наложить макияж в летящем по колдобинам автобусе, у вас получится то же самое. После того, как я смыла это позорище, Костик конфисковал у меня всю косметику.
- Обещаю, верну тебе всю эту дребедень, когда домой вернёмся.
Попросту выкинуть, или спалить отобранное он не решился: хотелось ещё пожить. И желательно не инвалидом.
В Локотках мы долго не задержались, переночевали только. Нас приютили в крайней избе, ну то есть не в самой избе, а на сеновале. Запах волшебный, спать мягко, но утром моя причёска напоминала воронье гнездо: соломы больше чем волос. И Костик, гад, всю дорогу до Пескарей меня то Страшилой, то мечтой голодной коровы обзывал.
