Страх – это первый шаг к ужасу, к панике, к отчаянному поступку, если все твое существо, каждая твоя клеточка ощущает, видит и знает - опасность подстерегает твоих близких, таких дорогих и любимых тобой людей, тебе пора действовать. Тебе!
Неделя пролетела незаметно. Как Вел не старалась, быть веселой, не получалось. Она ловила себя на том, что говорит, будто прощается, осекла себя и опять жадно говорила со всеми. Вставая рано и ложась поздно, спешила уделить внимание всем без исключения, выполнить, с радостью, любую просьбу. Сердце болело, хотелось плакать, но не от страха за себя, опасение ушел полностью. Она теперь понимала приговоренных и знала, каково это ведать о своем последнем дне. Она сама была приговорена. Мысли опять и опять возвращались к тому, чего не успела сделать, сказать… Ежедневно пополняла список важных дел. Подумала о завещании, но тут же услышала леденящий смех ТОГО и тихий запрет Ольги, отказалась. Эд был той последней отдушиной, за которую она хваталась, как за соломинку. Старалась не расставаться с ним надолго, насладиться его теплом, голосом, шутками, музыкой. Ее зрение стало, как бы другим. Вся семья казалась ярче, красивей, тоньше.
Ев поглядывала на сестру, словно хотела что-то сказать, но не могла.
- Ев! Не молчи, пожалуйста. Я же вижу, ты что-то мне должна сказать. – просила она не однократно, но сестра пожимала плечами, отстраняясь. Отворачивала лицо, останавливала взгляд в одной точке, где-то в полу, говоря:
- Не помню. Пронеслось, но видно неважное. Если вспомню, скажу!
Вел видела ее глаза: огромные, горящие и грустные. А главное, Вел видела несоответствие между любимыми глазами сестры и ее внешним обликом, ее поверхностным поведением.
Перед самым отъездом Вилена позвала дочь:
- Доча, что происходит? Я слышу твое сердце, оно бьет набат, душа рвется из тела, а мысли спрятаны. Скажи мне, не мучай!
- Все хорошо, мамочка, правда, все хорошо. – обнимала Вел мать, прижимаясь к плечу, пряча глаза.
- Нет, ты что-то от всех скрываешь. – не унималась Виен. - Заглушаешь крик. И сны… Мои сны сбивают меня с толка. Это связано с Эдом?
- Мамочка, ну как ты могла такое подумать?! Эд! Ну ты даешь…
- Тогда я права в своих догадках. – ужасалась Виен и лицо покрывалось красными пятнами, словно невероятно высокое давление било в голову, а тело содрогалось от невыносимого холода: - Ах! Как я надеялась, что вы просто поссорились…
- Мам! Ты о чем? – Вел болезненно улыбнулась. – Вот навыдумывает, а потом и сама поверит!
- Появился ОН. – Виен не спросила, а утвердила.
- Он?! – Вел хотела отнекаться, но поняла - не сможет солгать, она никогда не была актрисой: – Мам! Мне постоянно кажется, что он за спиной, но это только кажется. Правда. Я обещаю справиться с этим.
- Дочь! Я тебя прошу, ты только намекни, приеду сразу! Ев остается здесь.
- Муль, все нормуль! Как говорит сестренка. Ты же знаешь, как я всех люблю, а тебя, больше всех! – обняла мать, в какой раз пряча глаза. – И если я порой бываю не выносима, не обижайся на меня, пожалуйста.
- Глупенькая! Как я могу. Не отталкивай меня, прошу, не делай больно.
- Мамка моя…
*****
Четырнадцатое. Вернулись в город под вечер.
Пятнадцатое. Ничего не подозревающий Эд, сияющий от нежности и пылкости Вел, умчался на работу очень рано. Напомнив ей, что в 15:00 они оформляют покупку ее первой коммерческой недвижимости. Вел провела его, очередной раз порадовала страстным поцелуем, помахала в окно и села в ожидании. Будучи уверенна, что Ольга позвонит сразу же. Она спасает внука, какое ей дело до смертной.
Звонок не заставил себя ждать. Ответила сразу:
- Я!
«Готова?»
- Да! – твердость, звучащая в ее голосе, подтвердила Ольге окончательное решение Вел.
«Жду тебя на Ж/Д вокзале. Стой на остановке, подойду сама. Только прошу, езжай не думая, куда едешь, мысли должны отсутствовать полностью. Остальное знаешь.» - и отключилась.
Слезы покатились градом. Дав себе волю выплакаться, Вел оделась. Бросила в сумку белье и пару свитеров, взяла немного наличных. Написала сообщение на телефоне: « Я тебя очень люблю! Не ищи, хочу побыть одна». Запрограммировала на 15:30 и поставила номера Эда, мамы и Ев. Немного подумала, написала мужу еще и записку:
« Я безумно тебя люблю. Жизни без тебя нет! Но ты должен понять – так будет лучше для всех. Возможно, Она права. И это спасет всех. Не ищи меня. Мне надо побыть одной.»
Несколько раз обвела большую «О», для чего, сама не знала, так сделала рука, Вел скорее даже не заметила. Вышла из дома тихо, чтобы не заметила Максимовна и Игорь, раньше времени. Села на троллейбус, в сторону офиса, но на своей остановке не вышла, поехала до конечной. Сошла и стала в назначенном месте. Ольга подошла сразу. Она была очень бледна, худа и опять в своих темных одеждах, в своем велюре. Взяла Вел за руку, повела к машине. Молча, все молча, без единого словца, без полунамека.
Вел упрямо смотрела на бардачок. И лишь когда минули пределы города, спросила:
- Куда мы?
- Увидишь.
- Я долго думала над этим.- не обращая внимание на отрешенность Ольги, Вел продолжала: - Может мне податься к буддийским монахам?
- Не говори глупости! – бросила бабушка мужа, даже не глянув в ее сторону. - Пока молчи. Я очень устала, а тебя посадить за руль не могу. – замолчала и на Вел опустилась кромешная глушь, прижимающая ее к сидению. И вдруг Ольга оборвала молчание, требовательно, хоть и тихо: - Вел! Нас нет. Нас уже нет! Для всех… Исправить ничего нельзя. Можешь плакать, но это не поможет. Нас просто нет!
Вел сняла очки, с опухших от слез глаз, подняла голову и уставилась вперед. Всей душой хотела крикнуть этой стальной женщине: «не дождешься!», но отвернулась к боковому стеклу и дала волю слезам.
