"Будни салона"

Часть 1.
Отчётливо помню тот день.То утро. Вернее не утро, а какой-то разрозненный хаос из цветастых паззлов. Легла в полтретьего, встала в шесть. Зачем в шесть? Почему встала? Потому что ублюдочный телефон, звоня и лихорадочно вибрируя, навернулся с края тумбочки в щель между стеной и спинкой кровати. Из этой недосягаемости мелкий говнюк и продолжил надо мной издеваться, ежеминутно взрываясь истошным "Кукареку!"

Уже через десять минут соседи остро ностальгировали по босоногому деревенскому детству или не ностальгировали - им же хуже, а я боролась с тумбочкой, кроватью, ковром и падающей косметикой. Наконец моя рука выудила из пыльных тенёт мерзкий прибор, а палец с наслаждением вдавил "отмену". "Петух" заткнулся, и я поборола в себе желание убийства о стену чуда человеческой мысли, сохранив десять тысяч и информацию о своих клиентах.
Так началось это яркое бодрое утро под аккомпанемент ударов швабры по трубе отопления.

Ванная, зубная щётка, душ, полотенце. Кухня, турка, кипяток, кофе. Какой-то вчерашний бутерброд. Без пятнадцати семь. Вроде и торопиться некуда, но будильник, исполнив свой гражданский долг, привёл меня в состояние полной боеготовности. И хотя Зак никогда особо не настаивал на строгом рабочем графике, считая лучшим показателем производительности труда качество выполненных заказов, я несусь на стоянку такси, как бешеная - и уже в семь тридцать вбегаю в салон. Из приёмной через прозрачные двери вижу рабочий зал.
- Привет, Рик, - здоровается Гурон.
Ночевал здесь, что ли?
Отмахиваюсь рукой, огибаю витрины с расходными и иду в подсобку. Здесь и кабинет шефа, и гардероб, и склад, и стерилизационная. Даже небольшой закуток для отдыха. Места немного, но на всё хватает.
Так - куртку на диван, кроссовки под диван, ноги - в лёгкие сабо.

Почему меня зовут Рик? Это мои инициалы, расшифровать которые теперь сможет лишь Зак, составлявший трудовой договор нашего ЗАО "ТатуАрт".
С дивана слышится протяжное мычание. Я и не заметила, что там кто-то есть.

Антон Закиров. Вроде как мой босс. Хоть и работает наравне со всеми.
- Закиро, - толкаю его в плечо. - Опять тебя твоя "фиялка" попёрла.
Мычание превращается в недовольное ворчание, щедро сдобренное парами алкоголя.
- А, ну понятно, - оставляю его в покое. Похмелье и "семейная" ссора вкупе - серьёзная проблема.

Вываливаюсь в рабочий зал. И только сейчас осознаю бессмысленность своей спешки. Куда бежала? Зачем? Всё тихо и размеренно. Можно было и к десяти нарисоваться, никто бы сегодня не заметил.
Гурон что-то колдует над своей машинкой. Хороший аппарат ручной сборки, но наш Гуря профессионал и настраивает инструмент, как рояль в консерватории. Регулирует ход иглы на звук. Нипель и бандажная резинка собственные. Где он их берёт - секрет.
- Гурь, я не поняла, мы сегодня с тобой вдвоём?
- Видимо, да, - не отрываясь от дела говорит тот. Роняет держак на пол, матерится, поднимает и добавляет к вышесказанному ещё пару фраз. - Chief в ауте до вечера. Лис в "увольнительной", а Сашенька никак со своим Данилой не разберётся.
- У них, и правда, серьёзно?
- У кого? – Гурон давит на педаль и машинка начинает петь. Не жужжать, как слышится стороннему, а именно петь. Вкрадчиво стрекотать с еле уловимым звоном. – Этот парень всю жизнь в поиске. Данил это так, даже не остановка на пути. Полустанок.
- Не понимаю я мужиков. Ну как можно без конца менять партнёров? Неужели не хочется постоянства?
- А чего же ты не обеспечишь себя таким постоянством? – собранная машинка бережно помещается в замшевый футляр. Мастер доволен. Это видно по его расплывшейся - от осознания собственной значимости - физиономии.
- Достойных нет, - бросаю я и сажусь за начатый эскиз.
- А я? – ухмыляется Гурон.
- Гурь, ты себя в зеркало видел?

Тот подходит к демонстрационному зеркалу для клиентов и самодовольно рассматривает свои метр шестьдесят, покрытые плотным рисунком вырвиглазных ньюскульных ацидных картинок, изучению которых почти не препятствуют короткие шорты и майка-безрукавка. Его стриженный бритвой, на десять рядов перекрашенный, хайер торчит в разные стороны. Нет, клиентов наш Гурон, конечно, привлекает. В качестве галереи тату Новой школы и образца, как не надо обращаться с причёской. Но вот женщин, более-менее серьёзно относящихся к знакомству с маэстро, я пока не видела.
- Погоди, я тебе совсем не нравлюсь? – удивляется он.
Отвечаю, чтобы не обидеть:
- Нравишься, когда работаешь.
Спиной ощущаю – Гурьян доволен. Татуировщики вообще разбалованы похвалой. Редко, когда попадётся неадекват, для которого всё плохо. Основная масса народа прыгает в диком восторге, что, наконец-то - сбылась мечта, наконец-то, перестали делать больно, наконец-то, попался тот самый мастер, который за два-три часа стал самым близким и родным. А если ты ещё, как Закиро, имеешь язык без костей, сногсшибательную внешность и диплом психолога, то народ плавится на глазах и готов татуироваться до скончания чистой кожи.

Сидим, рисуем. Заказов - хоть отбавляй. Порой попадаются и впрямь интересные для творческого развития. Но лично я предпочитаю работать с разнообразным трайблом в сочетании с другими стилями. Не люблю цвет. Для меня проще сделать «black and grey», чем мешать палитру. Но большинство клиентов, естественно, желает полный колор. Рай для Гурона, для меня насущная необходимость. Поэтому при малейшей возможности меняемся клиентами, расхваливая работы друг друга. За подобные перетасовки всегда огребаем от Зака. Не на людях. После работы. Психологический тест на профпригодность, за которым следуют трёхэтажные маты и угроза снизить процент с выработки. Но обычно дальше обещаний дело не заходит.

Закиро – гордость, лицо и завлекалово салона. Тридцатипятилетний шатен с золотисто-зелёными глазами и волнистой гривой волос ниже плеч. Царь «зверей», то бишь нас, на своей территории. Для него не существует конфликтных людей. Он находит общий язык с любым. Его принцип – клиент всегда прав, а мы сделаем всё за ваши деньги. Хоть звезду на лбу скарификатором вырежем - только платите. Он опытен в таких делах, и это не первый его салон. Что касается татуировочного мастерства, то и здесь он способен на многое. Хай-тек, Ориентал, Реализм, Трайбл – всё что угодно. Никогда не откажется взять в руки машинку, несмотря на хроническую занятость хозяйственными делами.

Обычно,у идеальных героев имеются личные тщательно скрываемые проблемы. У Антона Закирова не проблема. У него системная ошибка. Все его девушки исключительно «серые мыши». Это те, которые составляют основную толпу граждан, текущую по улицам города. И когда Зак говорит о «везении», демонстрируя очередную «мышь», мне хочется высказать искреннее соболезнование по поводу того, что он хреновый рыбак и не стоит ему прилагать максимум усилий, чтобы из тонн плавающего анчоуса выловить такую же мелочь.
Сегодня он проснётся грустным, заторможенным и, наверное, злым. «Мышь» сбежала, поимев его по полной программе. Почему они от него убегают, насытившись смачным куском сыра в виде дорогих подарков? Я не знаю. Хотя, при его бурной коммерческой деятельности и совершенно не осёдлом образе жизни, мне кажется, я понимаю «мышей» стремящихся накинуть брачный хомут на хозяина джунглей.

Ну вот, просыпается. А тут ещё клиент маячит через прозрачные створки дверей. Ох, шайтан твою мать! На пороге божий одуванчик. Кто сказал, что одуванчики умирают после цветения? Вот он. Задержался в периоде глубокой зрелости, да так и остался с белым пушком на полулысой голове. Из-под длинного сарафана спички ног вставлены, ни много ни мало, в найковские кроссовки. На угловатых перекошенных плечах шерстяная кофта. Шаркает кроссовками и идёт к нам. Потихоньку офигеваем, чутко прислушиваясь, как ворочается вожак прайда.

- Бабушка, - у Гурона, кажется, сломался механизм воспроизведения звука. Он заикается в начале фразы, но находит в себе силы прохрипеть дальше. – Вы, наверное, дверями ошиблись. Булочная немного дальше.
Сморщенное лицо одуванчика расплывается в улыбке:
- Нет, не ошиблась. Я хочу татуировку.
Стоим, переглядываемся. Как два пингвина в Антарктиде. У Гури на лице написано, что недавно он сам снёс яйцо, как добропорядочный семейный птиц. Поскольку вижу, что скоропостижно теряю напарника, спрашиваю:
- Какую? – в надежде, что не «реализм» на всю спину.

Агрессивный скрип дивана в подсобке заставляет действовать:
- Рассказывайте, я вас слушаю, - предлагаю клиентке.
- Вот здесь, - хлопает себя скрюченными узловатыми пальцами по верхней трети плеча. – Буквы.
- Буквы? – переспрашиваю.
- Меня зовут Харькова Елизавета Радионовна.
- Очень приятно, - с почтением склоняю голову.
- Так вот, я хочу свои инициалы.
Пока выделить инициалы из фамилия-имени-отчества не догадываюсь, поэтому – традиционный вопрос после «что?» - «зачем?».
- Мне 88 лет, - отвечает клиентка. – И я хочу, чтобы мой труп без труда могли опознать родственники.

Причиной, почему она решила упокоиться с миром вдали от города и этих самых родственников, да ещё видимо после издевательств над трупом, уже не интересуюсь, потому что явственно слышу шаги Закиро.
- Инициалы, значит, - беру кальку и трансфертный карандаш, и по мере написания испытываю полный ступор. Рука неуверенно рисует виньетку вокруг курсивных «ХЕР».

Теперь моя очередь окончательного осознания себя пингвином. Гурон приходит на помощь, но не потому, что испытал потребность дружеского участия, а потому, что к нам из подсобки вываливается Зак. Лохматый, с помятой и синюшной от щетины физиономией. Злой, как чеченец в засаде. А мы надеялись на более добродушный вариант воскрешения. Но сегодня зомби особенно кровожаден.

Издалека разглядывает старушенцию. И… ни единой эмоции. Мне бы его спокойствие. Элегантно перехватывает волосы снятой с запястья резинкой и приветствует первого на сегодняшний день клиента. Бабка, с достоинством единогласно избранной королевы бала, цепляется за предложенный локоть потенциального внука и чапает к стендам. Отчётливо понимаю, что никто её не собирается знакомить с тонкостями вариантов шрифтов, а лишь доводят до посадочного места, у рабочего стола Гурона.

Разочарование, читаемое в глазах Гури, сродни тихой ненависти. Он не любит трайбл и кожу, потерявшую тургор. Зак, решивший с глубокого похмелья по непонятной причине подарить этот заказ ему, представляется самым страшным монстром. Но возражать боссу не стоит, особенно сейчас, когда одно неосторожное слово может спровоцировать непредсказуемую бурю последствий. А когда выясняется, что Закиро, некстати вспомнив социальные льготы «по старости лет», намерен просто подарить пенсионерке тату, Гурон льёт краску мимо колпачка и даже пытается бороться с несправедливостью покашливанием. В ответ ловит от Зака взгляд голодного удава и быстро, по-кроличьи, стучит сандалем по педали, нервно калибруя установленную частоту иглы.

- «Хер», так «хер», - ворчит, покорно соглашаясь. Но на лице написано: «Может, будем у входа в салон благотворительный суп раздавать?»
Закиро бдит и словно читает мысли:
- А кто не будет грузить люминий, будет грузить чугуний, - говорит Гурону, помогая бабке закорячиться в кресло.

Через пять минут