Маркс: «Критика религии завершается учением, что человек – высшее существо для человека, завершается, следовательно, категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным, презренным существом…» Очень решительная претензия, окончившаяся тем, что марксизм сам поставил себя на место религии. И глумление над истиной мы пережили, и наказание «еретиков». Лекции профессоров институтов о Марксе и его учении напоминали у нас религиозные проповеди в церкви. Некоторые скажут: «Ученики исказили суть!» Но вы почитайте «Манифест…» – он тоже напоминает религиозную проповедь! Не сегодняшнюю, спокойную, а фанатичную и целеустремленную проповедь – первых веков узаконенного христианства. Наши марксисты везде развешивали изображения своих Богов и их Детей, города и улицы городов называли их именами – и далеко вышли за пределы разумного. Неадекватность их мышления и поведения была налицо. Общество, построенное в России по проекту Маркса, «унизило человека, поработило и превратило в презренное существо» в большей мере, чем это сделали властвовавшие религиозные мракобесы.
Энгельс, правая рука Маркса, как и многие философы, пытался определить природу человека. Чтобы, опираясь на нее, создать теорию построения разумного общества. «До сих пор вопрос всегда гласил: что есть Бог?; и немецкая философия разрешила его так: Бог – это человек. Человек должен познать самого себя, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы, – и тогда загадка нашего времени будет им разрешена». Так каков человек, согласно требованиям природы? – Это, оказывается, пролетарий – гражданин, у которого ничего нет, которому нечего терять. И я бы добавил: который ни к чему не способен, кроме как выполнять простые физические работы. Практика реализации марксизма «вывела» нам его: – это советский гражданин (гомо советикус), полностью посаженный на государственный паек и лишенный элементарных свобод. Немало хороших слов сказали Маркс и Энгельс о свободе, о гуманизме, справедливости, но все это оказалось бредом кабинетных ученых.
Гегель и Маркс. Идея развития. Плод истории найден – пролетариат. Путь его становления покажет нам идея развития. Приложим эту идею к истории. «Все движение истории есть, с одной стороны, действительный акт порождения… коммунизма – роды его эмпирического бытия, – а с другой стороны, это является для мыслящего сознания… познаваемым движением его становления». «В таком случае мы выступаем перед миром не как доктринеры с готовым принципом: тут истина, на колени перед ней! Мы развиваем миру новые принципы из его же собственных принципов».
Итак, история двинулась вперед. Сама пошла. Все началось с первобытно-общинного строя. Никаких классов: вместе пищу добывают, вместе ее и поедают. Долго жили люди в первобытном «счастье». Потом (используем мысль Руссо) нашелся гомо, который крикнул: «Это мое! Не троньте!» Другой повторил… Остальные остались «с носом». Началась жестокая эпоха частного присвоения, когда присваивали не только вещи, но и жизни людей – рабовладельческая эпоха. Борьба противоположностей – гегелевский принцип, Маркс взял на вооружение. Движение шло вверх по лестнице: феодализм, капитализм. Свобода и справедливость – положительный заряд. С противоположной стороны стоят рабство и несправедливость. Впереди сияющая вершина коммунизма, когда антагонистических противоречий не будет, умные, мирные, милые вожди спланируют жизнь без конфликтов.
«Хорошую религию придумали индусы». И Маркс неплохую теорию придумал. Однако в одном существенном моменте он пошел против себя: угнетенный класс никогда в истории к власти не приходил. Классовую борьбу вели рабовладельцы и феодалы, а на верху оказывались другие силы. Почему для пролетариата сделано исключение? Есть ссылки на его зрелость, сознательность, на то, что он представляет собой большинство. Однако трудно опровергнуть факт, что он сам по себе не способен управлять обществом. Конечно, формально марксисты нашли выход: это учение о революционной партии, которая, установив на первых порах диктатуру, поведет «несмышленый» класс трудящихся к строительству известного нам «величественного здания». Однако все это – уже отступление от «безупречной» исторической лестницы. Упование марксистов на насилие, в первую очередь – на насилие, а не на мирный способ развития, также является его пороком, возможно, главным. Реки крови выпустили последователи великих классиков за время их дикого властвования. И успели воспитать поколения людей, которые не реагируют на жестокость, которым даже нравится, когда с них шкуру дерут.
Вернемся к природе человека. Думаю, она лежит глубже, чем природа пролетариата, класса придавленного, безынициативного, склонного к иждивенчеству. Человек в такой же мере коллективист, как и частный собственник, он жаждет дисциплины и свободы, безопасности и доверия, истины и красоты, хлеба и зрелищ. Он – полярен, многомерен, многообразен, широк. К тому же он постоянно приспосабливается, изменяется, развивается. Есть ли сегодня в продвинутых странах тот пролетариат, о котором писал классик марксизма?.. Постоянно будет существовать категория граждан, которая нанимается на работу – к частнику или к государству. Но как ее назвать? А как будет выглядеть общество через сто лет? Да, вечно недовольные, неудачники, «шариковы» останутся, но лишь как мухи, которые в жаркий день вьются над обеденным столом в какой-нибудь захудалой столовой.
Эдуард Бернштейн, основоположник ревизионизма, считал Гегеля «злым гением» Маркса. Но это близорукий взгляд. Гегель создал общую теорию развития, причем идеалистическую, ставшую великим благом для всех наук. «Берите и пользуйтесь, но осторожно», – мог бы он сказать. И она вершит благое дело вот уже более чем полтора века. И великий философ не в ответе за то, что нашелся некто, сшивший для общества с помощью его теории развития – железный бушлат, написавший инструкцию по строительству военной казармы, архипелага лагерей.
«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», – ключевая мысль первого классика, и я хочу о ней сказать два слова. Задача философа объяснять мир и показывать возможные варианты его развития. Реальные варианты. И ни в коем случае не сочинять теорий о его целенаправленном преобразовании. Тем более – революционном. У мира есть свой естественный ход, а то, что придумывает в кабинете «любомудр», легко может оказаться примитивным бредом, который используют политики с уголовными наклонностями. Как это и случилось с марксизмом. Тот же, кто без прожектерства жить не может, должен сам свои прожекты реализовывать на практике в качестве политика, экономиста, общественного деятеля, учитывая место, время и конкретные обстоятельства. «Конструирование будущего и провозглашение раз навсегда готовых решений для всех грядущих времен не есть наше дело…», – написал Маркс. Кто теперь поверит, что в задачу Маркса не входило «конструирование будущего»? Известный политик сказал бы ему теперь: «Хотел, как лучше, а получилось, как всегда». 17 июля 2009 г.
В поисках природы человека классики марксизма не занимались медитацией и не смотрели на человека из космоса, но обеими ногами крепко стояли на земле. Думаю, это важно для ученого, исследующего проблемы общественной жизни. Здесь трудность состоит в том, – как найти основное качество человека, которое можно назвать истинной его природой. Надо найти, что называется, «самородок». Тут возможны разные концепции. «Труд создал человека», – сказал Энгельс и попал в точку. Именно способность к труду отличает человека от животного и поднимает его по ступеням цивилизации. А кто в обществе более всего обливается потом, тянет лямку, страдает? – Конечно же, пролетариат. Как трудится и борется пролетариат, им продемонстрировал опыт жизни европейских государств того времени. Борьба присоединилась к труду, как сестра к брату. («Ваше представление о счастье?» – спросили у Маркса. – «Борьба», – ответил он.) Находка вдохновила классиков, и на ее основе они создали цельную программу преобразования общественной жизни. Исписали горы бумаги и все написанное опубликовали (буржуазные свободы им все это позволили), взбудоражили Европу и Россию. Успех сопутствовал реализации их идеи. Итак, труд и борьба составляют природу человека. Крен в сторону борьбы, недооценка роли сотрудничества, роднит марксизм с другой теорией, создатель которой, кроме всего прочего, известен своей книгой «Моя борьба».
А дальше, думаю, главные марксисты совершили ошибку, положив в основу труд мускулов, физический труд. Нет, они не отбросили умственный труд и прочие виды, но назначили им роль слуг в господском доме.
Идеализм был проклят. Особенно большевики постарались. «Сволочь идеалистическая!» – сказал Ленин о Гегеле. Конечно, Гегеля у нас кое-как изучали – он ведь создал диалектический метод! – но «отмыть» его от «сволочи» так и не решились. Идеализм был проклят, а идея ценилась только марксистско-ленинская. Почему-то для нее сделали исключение. Когда советские пропагандисты говорили и писали о марксизме, то говорили о нем с придыханием, а писали – с пафосом, и полностью забывали, что идея вторична, что идея – отражение, а надстройка – всего лишь производная базиса. И не было силы, которая могла бы остановить их пропагандистскую страсть. А советские философы были превращены в «игрушечных» философов, власть манипулировала ими, как Образцов своими куклами.
Я согласен с тем, что природа человека – это его способность к труду. Труд создал человека. Но труд стоит из ряда автономных компонентов: физическое усилие, усилие мужества, умственное, нравственное, художественное (то есть – воображения), и простите за вольность – труд любви. И обязательно встает вопрос – какое усилие является ведущим. Да, они объединены, переплетены, взаимосвязаны, между ними есть иерархия. А что ведет? Всему свое время и место. Можно лишь с уверенностью сказать, что труд, в котором преобладает физический элемент, то есть затрата энергии мускулов, следует поставить внизу иерархической лестницы. Рабочие принимают прямое участие в создании материальных ценностей и косвенное участие в создании ценностей духовных. Однако нет никакого основания говорить о рабочем классе как политическом гегемоне, о необходимости установления диктатуры пролетариата. Предпочтение следует отдать духовно творческим классам и группам общества. 20 июля 2009 года
