Наверное, не стоило возвращаться домой, но Хьюго просто не представлял, куда еще может пойти после случившегося. Он постарался как можно спокойнее отойти от супермаркета подальше, а потом бегом кинулся в сторону дома. Пешком было далековато, но сейчас его меньше всего волновали расстояния.
Мимо пронеслись машины полиции, но никто, конечно, не попытался остановить куда-то бегущего парня.
Пока.
Почему пока?
Он убил.
Как прекрасно!
Хьюго оскалился и тихо зарычал, сворачивая к мосту. И только когда перебрался на другую сторону, оказавшись в Восточном Тадкастере, таком родном, таком безопасном, остановился, пытаясь отдышаться.
Так. Его видели? Кто мог его видеть? Конечно, видели, как он выбегал с полицейским. Многие видели. Кто-то все равно остался в живых, толпа не могла затоптать всех копов. Но паника… Хьюго прикрыл глаза и оперся о фонарный столб, тяжело дыша после долго бега. Закололо в боку, но от хлынувшего ливня становилось легче. Парень мгновенно промок, он запрокинул голову, ловя языком капли воды, и даже не поморщился, когда тугие струи дождя потекли за шиворот.
Мама… Нет больше мамы, тупо подумал он, глядя на падающие с неба капли. Потому что тогда ее убили первой. Хьюго не мог сказать, откуда он это знает, просто какое-то почти животное чувство интуиции твердило об этом. Элис Бриттен была окончательно и бесповоротно мертва. Из-за этого немца? Август Кляйн ее убил?
Да бред какой-то.
Хьюго мотнул головой и принялся отфыркиваться, как коты, которых он когда-то убивал. С чего он взял, что этот Кляйн мог убить его мать? Зачем ему вообще кого-то убивать?
- Блять, - прошипел парень и сжал кулаки, отлепляясь от фонаря. – Что за хрень творится?
Школа? Какая школа? В школу он завтра явно не пойдет. Хотя бы потому, что отца скоро известят – если уже не известили – о смерти жены. Надо было идти домой… Надо было идти домой и успокаивать отца, но Хьюго медлил. Все та же животная интуиция просто кричала ему, что домой соваться ни в коем случае нельзя, потому что тогда проблем свалится еще больше. Но откуда? С какой стороны ждать подлянки и от кого?
Хьюго честно пытался размышлять логически, но пока получалось плохо. Все мысли сводились к тому, что во всем виноват Август Кляйн, но почему – who the hell knows(1), что называется. Единственным доказательством виновности немца был внезапно выделившийся яд, но в тот момент это можно списать и на раздражение. Хотя – чтобы настолько?
Мимо проехала пожарная машина, и парень снова тряхнул головой. Стоять можно было сколько угодно, но… надо было двигаться с мертвой точки. Хьюго сделал несколько уверенных шагов и неспешно пошлепал по лужам в сторону их такого уютного и безопасного дома.
Ха!
Он убил человека, равнодушно думал парень, вспомнив о том мальчишке-полицейском. Попал же под руку, сунулся с дурацким вопросом. Какое «нормально»? Или что, он совсем был идиотом? В голове, на самом деле, царствовала пустота, Хьюго едва ли не машинально думал об убийстве, но страха почему-то не было. Пришло опустошение, словно ливень вымывал сейчас все посторонние и не особо мысли.
Пустота.
Спокойствие.
Отрешенность.
Около дома уже стояла какая-то машина, но интуиция буквально взывала при ее виде, и парень замер, спрятавшись за соседним забором. Незнакомая машина, отметил он. В темноте не рассмотреть, а фонарь не освещает эту сторону. Хорошо еще, что дождь прекратился. Полиция? Но они бы приехали на служебном драндулете, а здесь явно новая спортивная машина. Откуда? Кто приехал?
Хлопнула входная дверь, и на крыльце показались две фигуры. Хьюго напряг зрение, пытаясь рассмотреть, кто вышел из дома, и едва не взвыл, узнав знакомую широкополую шляпу.
Что. Эта. Тварь. Делает. У. Него. Дома?!
Нет, пожалуйста, нет.
Хьюго скосил глаза, понимая, что яд потек вновь, но сейчас на это было плевать. Август Кляйн у него дома. Что он там делал? Рядом с ним, кажется, отец, живой, но что если это только пока?
Какое отвратительное слово…
- Убирайся, - почти шипел сквозь стиснутые зубы парень, сжимая кулаки и не решаясь сдвинуться. Яд уже не капал, он стекал на кроссовки, на траву, буквально разъедая ее, и дождь ничего не мог противопоставить этой смертельной субстанции.
Август Кляйн сел в машину и уехал, Брэндон Бриттен спокойно вернулся в дом.
Хьюго позволил себе снова дышать.
Нужно было скорее входить, плевать, что у него на кроссовках дыра. К черту кроссовки! Он снял обувь и не придумал ничего лучше, как запихать их под забор, за которым прятался. Соседи, конечно, найдут, но разве кто-то докажет, что именно Хьюго Бриттен их носил? Да и большинство скорее сдохнет, когда коснется пропитавшейся ядом ткани. Плевать.
Сейчас в первую очередь Хьюго волновала его семья, а остальные могут помирать хоть пачками. Он тщательно вытер руки о траву, вымыл их в ближайшей луже и, убедившись, что яд вроде бы почти не проступает, босыми ногами пошлепал по мокрому асфальту к дому. Парень прищурился от света фонаря, напряженно огляделся, остановившись перед крыльцом, и, буквально одним прыжком взлетев по лестнице к входной двери, заколотил в нее со всей дури.
Естественно, было бы лучше просто позвонить, но Хьюго в тот момент об этом не думал. Лишь бы отец был жив, только бы убедиться в этом, а потом можно начинать обдумывать, что и как делать.
Брэндон сразу же открыл дверь, в белом свете лампы он казался совсем бледным. Увидев сына, мужчина втащил его в прихожую, сразу же закрываясь на засов.
- Ты жив, - выдохнул он, вглядываясь в Хьюго и до боли сжимая его плечи. – Господи, спасибо, ты жив!
Брэндон прижал парня к себе, и тот судорожно ухватился за рубашку отца, понимая, что теперь в безопасности. Отец защитит, отец самый сильный и самый храбрый. Даже если они остались вдвоем…
Мужчина отстранился и еще раз, уже спокойнее оглядел сына.
- Иди в ванную, - резко велел он и отступил, - переоденься и расскажи, что случилось и где Элис.
Ох, мама.
Хьюго сглотнул внезапно подступивший к горлу комок и послушно кивнул. Добравшись до дома, он теперь мог сколько угодно плакать. Чужие смерти его не трогали, но мать никогда не была чужой. Она и отец – это единственные люди, о которых он мог рыдать сутками, если бы они умерли.
Его мать мертва. Браво, Хьюго, можешь рыдать.
Парень скривился, стаскивая рубашку, джинсы и нижнее белье. Хотелось все это выбросить, а еще лучше сжечь. Наверняка на одежде остались где-то следы яда, мельчайшие, но что, если отец их коснется? Хьюго похолодел, представив, как собственноручно, пусть и косвенно, убивает Брэндона. Да лучше самому сдохнуть.
Он уже убил человека, но тот был копом, незнакомым. Это не «наплевать», конечно, но Хьюго почему-то не испытывал никаких угрызений совести. Стоя под почти обжигающей водой, он с удивлением понимал, что разницы между убийством какого-нибудь кота и человека не было. Мальчишка-полицейский умер так же быстро, и страшно Хьюго было только в первое мгновение, когда он понял, что натворил. А сейчас это казалось чем-то… обычным? Нет, парень никогда не считал убийства зверей и птиц обычным делом, убийства – это вообще не будничные занятия, но коп сдох, как любая мелкая тварь, убитая им до этого. Ну и какая разница? Он не знал этого человека, тот не знал Хьюго. Ничего страшного?
Парень стиснул зубы. Нет, он неправильно думает, но… но не может по-другому! Он никак не может заставить себя понять, что убил не собаку, а человека. Человека, себе подобного! И ничего, никаких угрызений совести. Сердце и душа больше болят из-за смерти матери и смутного ощущения, что это он и только он виноват в ее гибели. И еще интуиция прямо-таки визжит, что из дома надо бежать как можно скорее. Быстро, немедленно, не оставаясь тут ни на секунду.
Ну ее, эту интуицию.
Хьюго выключил воду, дотянулся до полотенца, да так и вышел, обернув его вокруг бедер. В доме было непривычно сумрачно, только на кухне горел ночник. Окна в гостиной были плотно закрыты. Парень недоуменно присмотрелся к шторам, и понял, что они даже закреплены булавками, чтобы не открыться случайно.
Что? Отец чего-то боится?
- Папа? – негромко позвал Брэндона сын.
- Я здесь, - глухо откликнулся Бриттен-старший с кухни. – Иди сюда.
Хьюго неуверенно сел за стол их всегда чистой и прибранной кухни. Все как всегда: вдоль стен прибранные столы, плита, посудомоечная машины, микроволновка на настенной маленькой полке, холодильник и большой обеденный стол на четверых, за которым сидит отец.
- Оделся бы, - с какой-то непонятной интонацией посетовал Брэндон. – Ну да ладно, садись.
Парень осторожно опустился на свое привычное место и настороженно посмотрел на сидящего напротив мужчину. Что-то было не так. Не с отцом, а вообще. Хотя это «что-то не так» началось с появления немца.
Чтоб он сдох.
Хьюго пришла в голову мысль пойти завтра в школу, встретить Кляйна и убить его. Месть за мать. А что, он может, он убил копа, а еще, возможно, в магазине тоже внезапно кто-то получил дозу его яда и разнес на остальных. Достаточно ведь обычного попадания на кожу – и все, привет, первый билет на небеса.
Парень криво улыбнулся.
- Кто это приезжал?
- Приезжал? – Брэндон откинулся на спинку и казался расслабленным, но Хьюго хорошо знал своего отца. Сейчас мужчина больше походил на льва, который готов кинуться на врага в любую секунду. Вот только вопрос – где прячется враг?
Парень раздул ноздри, на всякий случай, вдыхая столь привычный запах родного дома, и кивнул.
- Да, на такой спортивной машине. Я только подошел к дому, а он как раз уехал.
- Представился сотрудником твоей матери, - бросил мужчина и взглянул на часы. – Одиннадцать вечера. Во сколько вы уехали?
- В семь, - машинально ответил Хьюго, подсчитывая время.
Полчаса до магазина. Обычно больше, но пробок не было, так что именно полчаса. Где-то около часа в магазине. Это сколько?.. Полдевятого. Он добирался до дома два с лишним часа. Неудивительно… Пешком – это немаленькое расстояние, да еще сколько обжимался с фонарем.
- Долго ты, - опять непонятно ответил отец и поднялся. – Хьюго, где Элис?
Парень шумно выдохнул. Как объяснить отцу, что она мертва? Что, возможно, виноват этот странный Кляйн? В том, что виноват немец, сейчас Хьюго был убежден еще больше. Сотрудник матери? В магазине он представился членом попечительского совета «Регента», а теперь врачом? Да как же! Кем бы ни был этот мужик, ничего хорошего он него ждать нельзя. Значит? Значит, нужно смотреть в оба.
- В магазине, - сумел наконец выдавить из себя хоть какой-то ответ парень. – Она…
- Мертва, - мрачно закончил за него Брэндон и оперся локтями о стол, подпирая рукой голову. – Значит, мертва…
- Почему? – вырвалось у Хьюго. – Папа, почему?
Отец слишком спокоен, отстраненно отметил он. Словно предвидел такое, словно знал, что Элис может умереть. Как? Откуда? И это странное поведение… Неужели его не удивило, что заявился какой-то немец? Хьюго нахмурился. Отец прекрасно должен знать, что никакой Август Кляйн не может быть сотрудником Элис. Потому что Брэндон работает там же, пусть и в другом отделении. Немец врет, врет неумело. И тогда одно из двух: либо отец понял, что незваный гость солгал, но не подал вида, чтобы… чтобы что? Не вызывать подозрений? Каких
