Глава – 21
Благодетель
Не успели милиционеры закрыть за собой решётчатые двери, как в соседней камере началось невообразимое. Яш-ка выл и верещал так, что могли проснуться покойники на соседнем кладбище, памятники и кресты, которого Валер-ка видел через маленькое зарешеченное окно.
К вечеру всё успокоилось, и в соседней камере наступила тишина, а к Валерке подселили плешивого мужика.
- Ну что, сидишь, сынок? И который раз? – спросил он лас-ково.
- Первый, – ответил Чур.
- А чего одного тебя менты держат?
- Не знаю, – Валерка хотел рассказать про Яшку, сидящего в соседней камере, но что–то его удержало.
- А я вот уже третий раз, и всё за тунеядство да за алимен-ты. А куда денешься? – грустно произнёс мужик. - Выйду, надо бы на работу устраиваться, а мне отдохнуть хочется, вот я и гуляю полгода - год. Менты на меня опять во все-союзный розыск подают, поймают - и за решётку. Посове-туй, как быть, а?
- Будь, как хочешь, откуда я могу знать, как тебе быть, – возмутился Валерка.
Мужик почесал свою плешь и замолчал. Он сел в угол и стал о чём–то рассуждать сам с собой.
«Придурок какой–то», – подумал Чур.
Они так и промолчали до самой ночи, а утром мужик первым начал разговор:
– Приятеля–то твоего увезли ночью в больничку, переста-рался, видно, Корявый.
Теперь Валерка, обескураженный такой осведомлённо-стью сокамерника, сидел молча.
«Это не он придурок, а я. Вместо того, чтобы расспросить этого мужика обо всём, как мне себя дальше вести, о чем говорить, я весь вечер промолчал. А ведь сержант, наверно, не просто так его ко мне подсадил».
Дверь со скрипом открылась, и сержант прорычал:
– Чур, на выход! Перевозка пришла, поедешь на Арсе-нальную, в Кресты.
Валерка встал и, понурив голову, вышел из камеры.
- Ни пуха тебе, ни пера, пацанчик! – услышал он ласковый голос плешивого.
Сержант, сопровождавший Валерку до машины, прибли-зившись к нему, прошептал:
– Подельника твоего увезли ночью в больницу, перестарал-ся Корявый, порвал то ли селезёнку, то ли печёнку. В об-щем, внутреннее кровоизлияние, так что он долго проле-жит, и на первый допрос попадёт поздней тебя. Вали на не-го всё, топи его, понял?
- А чего валить, это он всё и сделал! Я даже пальцем до старухи не дотронулся, – так же шёпотом ответил Валерка.
- Да, и вот что ещё: приятель твой теперь не Яшка, а Маш-ка, знаешь, что это такое?
- Слышал, – прозвучало уже из–за закрытой двери пере-возки.
- Хватит базарить! – рыкнул на Чура охранник. Машина тронулась.
Валерка прокатался на машине весь день. К вечеру в кунг перевозки набили ещё двенадцать человек таких же, как он, задержанных, основная масса которых сидела мол-ча, опустив головы, и думала о своём. Уже стемнело, когда машина остановилась у железных ворот Крестов, ворота открылись и, машина въехала внутрь. Охранник открыл дверь, и с улицы донеслось: – По одному, голову не подни-мать, смотреть в пол, первый пошёл!
Задержанные столпились у открытой двери. Валерка не спешил, он сидел и слушал. С улицы доносился истошный лай собак и злые крики охранников:
– По одному, суки, по одному!
- Тебе чего, персональное предложение требуется? Пошёл на выход! – заорал сидевший в кунге охранник и ударил Валерку резиновой дубинкой.
Валерка, не удержав равновесия, вывалился из машины и упал на асфальт. Два сильных удара ногой поставили его в позу бегущей лани.
– Бегом, смотреть в пол! – заорал охранник.
Валерка краем глаза увидел двух огромных немецких ов-чарок, зло рычащих на задержанных, с оскаленных клыков собак стекала пенящаяся слюна.
- Бегом, суки! – кричали со всех сторон.
Чур споткнулся и чуть не упал под лапы овчарке, он даже слышал, как клацнули её клыки над его головой.
– Не падать, а то яйца откусит! – охранник подтвердил свои слова таким пинком, что Валерка пролетел «раком» до длинного железного стола. Здесь его опять стали лупить дубинками два сильных охранника и, встряхнув, постави-ли на ноги. На стенке было крупными буквами написано: «Место досмотра».
- Чего у меня досматривать?
- Поговори ещё, мне лучше знать! – рявкнул здоровенный старлей. Прапор, стоящий рядом со старлеем, ткнул паль-цем в бумаги, лежащие на столе:
- Смотри, Петрович, это тот самый, который старуху оку-чил! – сказал он.
- В карцер его, пусть там посидит любитель старух до зав-тра, потом разберёмся в какую хату сажать.
Утром, получив в каптёрке матрас и подушку, Валерка был конвоирован в хату. Охранник, открыв дверь, втолк-нул его в камеру со словами:
– Пошёл, страдалец.
Чур, осмотрел хату. В середине небольшой камеры стоял длинный стол, у стен двух и трехъярусные шконки, на каж-дой лежал человек.
«А где же я буду спать, если все места заняты»? – подумал Валерка.
- О, свеженького доставили! – воскликнул крепкий мужик, спрыгивая вниз с верхнего яруса. Он подошёл к Валерке и, что-то показывая руками, спросил:
- Ты кто, мил человек?
- Валерка Чур.
- Это понятно, что ты Валерка. Я спрашиваю: из чьих бу-дешь, какая ходка, статья?
- Первая, я ещё не сидел, – ответил Валерка дрожащим го-лосом. «Ну, вот и всё, сейчас и ты станешь какой–нибудь Валентиной», – с ужасом подумал он.
- А чего трясёшься весь, на душе что ли не спокойно? Ста-тья какая, не сто семнадцатая, случаем?
- Она самая, – выдавил из себя Валерка, дрожащим голо-сом.
- Братцы, да это же тот самый любитель старушечьего тела!
- В ответ он нам пробарабанит,
Статью позорную и срок,
Пошутим, зло с братвой про баню,
И скажем: свежий «гребешок», - отодвинув занавеску, про-пел куплет блатной песни худощавый сутулый мужик. Те-ло, которого было синим от множества наколок.
- Не трогай его, Сиплый, он не насиловал, а только подгля-дывал. Тот, второй, который зачинщик, в больничку за-гремел.
- А этот что, только свечку держал, что ли? – заржали зеки.
- Но прописать новичка надо. Как следует, пропишите, – добавил он.
Так Валерка попал в зависимость к благодетелю Сутуло-му, и пока он сидел два месяца в Крестах, дожидаясь суда, постепенно эта зависимость переросла в обязанность. Суту-лый за два месяца сумел сделать из парня настоящего слу-гу, и даже кликуху подобрал подходящую - «Слизняк». Но зато и Валерка избежал возможности быть опущенным. От-делался тем, что ссал неделю кровью да стал шестёркой у Сутулого, мальчиком на побегушках.
Все эти воспоминания пробудились в памяти Валерки, пока он добирался до дома, вернее, до места ночёвки, кото-рую ему определил Сутулый.
Сам Чур в ограблении кассы не участвовал, он отбывал срок: досиживал последний месяц из тех трёх лет, которые определил ему суд за соучастие в изнасиловании. Валерка отбывал свой срок в Ярославской колонии усиленного ре-жима. В народе она называлась «восьмёрка», вот в ней Слизняк и провёл все три года от звонка до звонка.
Как и обещал Сутулый, за все три года никто даже не на-помнил ему, по какой статье он чалится. Работать Валерка сразу отказался, за что получил пятнадцать суток ШИЗО.
Отсидев в ШИЗО, Слизняк попал к «куму». Который долго пел про ударный труд, помогающий запутавшемуся встать на путь исправления. Потом, похлопав Валерку по плечу, предложил докладывать ему обо всём, что происходит в отряде. Не добившись желаемого результата, «кум» отпра-вил Валерку в отряд, а через трое суток его опять посадили в шизо. Чур, уже досиживал вторую пятнашку, когда один из сокамерников посоветовал ему «замастырить мастыр-ку » – иначе начальство не отвяжется.
- Что такое «мастырка» и как это делается? – спросил Ва-лерка.
- Это не сложно, за осьмушку чая могу сделать, – предложил тот.
- А что это даст?
- Месяц - два в больничке полежишь, а там научат, как дальше избежать работы – ответил собеседник.
- Валяй – согласился Слизняк.
Мужик достал, откуда-то из складок одежды большую игол-ку, вдел в неё суровую нитку, потёр нитку о грязные зубы, и сказал:
– Ну, теперь терпи.
Чур, сжал зубы и приготовился терпеть. Мужик, проткнув Валеркину ступню промеж пальцев, протянул в неё гряз-ную нитку, обрезав мойкой нитку, сказал:
– Теперь жди.
- Чего ждать – то? – спросил Валерка.
- Как чего? Заражения жди, когда загноится. Потом нитку выдернешь и пойдёшь в больничку, там разрежут, потом зашьют, если организм здоровый - месяц проболеешь, если больной - два.
- А если ногу отрежут? – испугался Валерка.
- Не ссы, это редко бывает, – успокоил мужик.
- Что редко бывает? Ноги редко отрезают? – возмутился Валерка. Я без ноги жить не хочу, ты чего не предупредил, что ногу могут отрезать?
- Да никто тебе ногу не отрежет, успокойся, на моей памяти такое было всего один раз и то, не ногу отрезали, а руку.
На следующие утро Чур проснулся от дикого жжения в ноге: ступня опухла и токала, он с силой выдернул присох-шую нитку, гноя не было, но кровь пошла. К обеду ступня ещё больше распухла и, поднялась температура: – «Надо проситься в больничку, а то действительно без ноги оста-нусь»,- решил Чур.
Валерка стал колотить в дверь.
- Чего надо? – открыв кормушку, спросил охранник.
- Доктора! Смотри, как нога опухла и загноилась! – ответил Чур.
- Ерунда, само пройдёт, – буркнул охранник и захлопнул кормушку.
- Стучи опять, – посоветовал мужик. Валерка опять стал колотить в дверь, к двери долго никто не подходил.
- Колоти, колоти, может, достучишься! – стали подшучи-вать в камере.
- Сейчас в карцер отведу, достучишься! – заорал охранник через дверь.
- У меня температура уже поднялась, заражение крови нач-нётся! Сдохну - отвечать будешь.
- Тебе чего, уже градусник кто–то поставил? – заржал ох-ранник.
- Ты говори, да не заговаривайся!– огрызнулся Валерка.
- Счас дежурному доложу, – ответил охранник.
Мужик, делавший мастырку, перестарался, или зубы у не-го были слишком грязные, но Валерка провалялся в боль-ничке два с половиной месяца. За этот период его научили, как заболеть липовым туберкулёзом.
- С этой болезнью на работу не погонят, – пояснил один из советчиков.
Валерка, лежавший на больничной, но всё же шконке, фи-лософствовал: – «Как странно устроена жизнь, совсем не-давно я был свободным, и даже в кошмарном сне не мог увидеть себя заключённым. А ведь всего одна слабость, маленькое малодушие, и я стал насильником. А надо было всего–то - дать по морде этому придурку, Живодёру, и всё бы сложилось иначе», – рассуждал он.
Но, как сложилось, так сложилось, назад не вернёшь, и Слизняк досидел свой срок. Освободившись, Валерка рва-нул домой. В кармане жгли ляжку двести рублей, получен-ные за три года «каторжного» труда.
Приехав домой, он первым делом напился с друзьями и сходил на танцы.
- Не пошло тебе на пользу тюремное заключение, выводов ты для себя не сделал,– сказал отец, глядя на то, как Валер-ка с жадностью хлебает пиво.
- Трубы горят, батя, а ты со своими выводами, – ответил сын.
В этот момент зазвонили в дверь.
– Иди, открывай! Наверно, дружки пришли. У них тоже трубы горят, а у тебя денег куры не клюют! – возмутился отец.
Валерка открыл дверь, перед ним стоял незнакомый, за-росший щетиной мужик.
- Ты будешь Слизняк? – спросил он.
- Я, – ответил Чур дрожащим голосом.
- Малява тебе от старого знакомого, – и мужик, протянув большой тяжёлый конверт, повернулся и стал спускаться вниз. Пройдя первый лестничный пролёт, он обернулся и, щёлкнув пальцем по горлу,
