мальчишки собрались прохожие. Их взору предстала страшная картина: в дорожной пыли сидел худенький мальчонка с окровавленным ножом в руке. Лицо, руки и волосы его были густо обрызганы кровью. Трое прияте-лей Комара, увидев эту опасную для них картину, сразу «сдела-ли ноги». Да и сам он в дальнейшем постарался о них не вспо-минать. Кто–то из доброжелателей быстренько сбегал в мага-зин и вызвал скорую помощь и милицию. И уже через час Вадик сидел на допросе, а Сруль лежал в морге.
Эту трагическую историю своего падения во всех подробностях рассказал Вовке сам Комар. То ли он хвастался своим подви-гом, то ли хотел показать более сильному сокамернику, что способен на поступок. Но, всего верней, Комар искал жалости и сострадания. Вот по этой причине Пузырь и подкармливал более слабого приятеля. Тем более из дома Вадику передачек совсем не носили.
Второй сокамерник - высокий мускулистый, с квадратным лицом ресторанного вышибалы, но страшно трусливый па-рень, тоже постоянно старался излить Вовке свою душу, пыта-ясь рассказать о совершённом им преступлении.
Двое других пацанов, Женька Цуцик и Лёвка Дрын, держа-лись обособленно, больше молчали, а если и вели беседы, то только между собой.
Из случайно услышанных разговоров и рассказов Комара Пузырь узнал, что они на свободе жили в одном доме и гуляли в одном дворе, даже в одной компании. И попали на кичу за одинаковые преступления. Но совершили они их в разных местах и в разное время. Первым попал в тюрьму Женька по кличке Цуцик. Он, как и все пацаны, идя на танцы брал с собой на всякий случай, перочинный ножик «лисичку». Вот и в этот раз в кармане у Цуцика дрягался ножик. Драка с корпус-ными началась спонтанно, кто –то чего –то сказал, или не так поглядел, и «понесли» корпусных. Сначала махались прямо на веранде, среди танцующих. Потом, когда засвистели дружин-ники и к танцующей молодёжи подкатил милицейский уазик, драчуны разбежались. После вновь собрались в парке, кодла на кодлу. Вот тут –то Женька и пустил в ход свой ножичек, пропо-ров им брюхо одному из корпусных. Парень взвыл и уполз в кусты истекать кровью. Там, в кустах окоченевшее тело и нашли утром сборщики пустой «пушнины». Женьку тоже срисовали быстро, один из корпусных видел, как он, Цуцик, после потасовки вытирал окровавленные руки. Да Женька и не отпирался, смысла не было, он подписал чистосердечное признание на первом же допросе.
-Меньше дадут, –подумал он. Но дали немало, семь с половиной лет, и Цуцик, как и Комар, тоже ждал этапа. Лёвка –Дрын, прослушав наставления участкового в связи с арестом за убий-ство своего приятеля, пошёл и вусмерть напился. Идя домой, спотыкался на каждом шагу и обкладывал отборным матом встречавшихся на его пути прохожих. Поднимаясь по лестнице, Лёвка наткнулся на ковыляющего с палочкой соседа. Дяде Егору недавно сняли со сломанной ноги гипс, и теперь он ковылял не с костылём, а с палочкой, чем очень гордился. И вот, не успел уступить дорогу пьяному и наглому хулигану –малолетке, попал под раздачу. Пьяный, ничего не соображаю-щий мальчишка, запнулся о палку спускающегося мужика и растянулся на лестничной площадке.
-Ну ты, придурок колченогий, осторожней палкой –то маши! – заорал растянувшийся на грязном бетоне Лёвка.
-Сам ты чмо малолетнее, залил бельма и не видишь ни хрена! – ответил тем же неуступчивый сосед. Может Лёвка и не стал бы дальше продолжать скандалить с соседом а, встав, ушёл до-мой, но дядя Егор ткнул лежащего на полу пьяного паренька своей палкой и разразился таким смачным матом, что у ви-давшего виды Лёвки покраснели уши.
Не говоря ни слова, Дрын нащупал в кармане перочинный нож. Вынув его, он догнал уже спустившегося на целый лест-ничный пролёт Егора и воткнул «лисичку» ему в спину по самую рукоять.
Вот так, неожиданно для себя, два соседа по подъезду оказались соседями по нарам. Дрыну суда ещё не было, и он немного завидовал уже осуждённому на семь с половиной лет приятелю.
-Дадут десятку! –рассуждал он. - Цуцик в драке ткнул, защи-щаясь, а я преднамеренно в спину, да ещё и больного.
Пузырь старался не общаться со шпаной:
-Хоть парни и неплохие, но всё же шпана.
Но больше всех за свою судьбу, тряслось очко у Витьки Штан-гиста. На его совести было сразу два жмура, могли и расстре-лять, несмотря на то, что он несовершеннолетний.
Штанга угробил сразу двоих своих однокурсников. Они вместе поступали в одно училище, учились в одной группе, даже на уроках сидели рядом. И на практику попали в одно депо, и воровать стали одновременно. Сначала каждый по себе, потом объединились в одну воровскую шайку. Вот только приятелям Штанги однажды не повезло и они попались в лапы ментов, а Витька сумел смыться. Друзья оказались парни крепкие и Штангу закладывать не стали.
«Мол, двоим меньше дадут, да и приятель на свободе останется, будет кому подогреть в зоне». Так подумали подельники Штан-ги и на допросе о третьем промолчали.
Но Штанга думал по -другому.
Витька с детства был страшный трус, он и спортом занялся лишь потому, что боялся сверстников. Но занятия спортом большого прогресса ему не принесли. Накачав мышцы, он не перестал трястись перед сильным духом противником. Даже малейшее напоминание о колонии приводило его в дикий ужас, Витька начинал трястись и заикаться.
«Если менты окажутся хитрее, и расколют этих голубчиков, то поедешь ты, брат Витька, в колонию. За кражу радиоаппарату-ры из вагонов дадут, самое малое, пять лет», –так рассуждал Штанга, закрывшись в своей комнате тихими осенними вече-рами. Вот эти рассуждения в полном одиночестве и привели его к страшной мысли.
-А не убить ли мне моих приятелей, нет человека, нет пробле-мы, меня ведь с ними никто не видел.
Тут ему и карты в руки сам чёрт всучил. Рядом с училищем приступили к строительству заправки. Место стройки огороди-ли высоким забором. Всего верней, от завидущих глаз и загре-бущих рук прохожих и местных жителей. Но сторожа на строй-ке пока не было. Вот учащиеся и приспособили это место для распития горячительных напитков. Там Витька и приглядел пару огромных цистерн, приготовленных под бензин. Цистер-ны стояли под уклон, а придерживали одну из них два вагон-ных башмака, вторая держалась за счёт первой. Вот этим и заинтересовался Штангист. Облазав и досконально обнюхав первую и вторую цистерны, он разработал план убийства.
«Если один башмак вынуть, а второй сдвинуть на край, то в нужный момент можно дёрнуть за верёвочку. Но нужный момент надо создать, –рассуждал Витёк. -Его нужно подгото-вить, и вот тогда, выбив крепление из –под первой цистерны, её можно скатить вниз. Вторая последует за ней, и все, кто ока-жутся на их пути, будут раздавлены». Осталось самое малое, напоить дружков и затащить их на стройку. Обдумав план убийства, Штангист пошёл разыскивать своих приятелей, отпущенных следователем на подписку о невыезде.
Выпив прямо за магазином по «колдунье» яблочного, троица, купив ещё пару пузырей вина, направилась на стройку. Всё получилось так, как рассчитывал Витька. Пока пьяные друзья, сидя под цистерной, разливали вино по стаканам, он, отойдя будто бы в туалет, выдернул держащий цистерну башмак. Огромные пустые цистерны с грохотом покатились вниз, и сидевшие на их пути мальчишки не успели даже пискнуть. По крайней мере, Витька ни криков, ни воя умирающих друзей не слышал, да он и не слушал. Выдернув башмак, Штанга сразу «сделал ноги» и больше на стройку не ходил. Пропажу маль-чишек заметили не сразу. Родители думали, что их чада живут в общаге, в училище решили, что друзья просто прогуливают. И только когда подозреваемые в ограблении вагонов, не яви-лись на очередной допрос, в милиции забили тревогу. К ним домой и в училище были направлены наряды милиции. Но, не застав подозреваемых ни там, ни там, следователь с сожалени-ем вздохнул и объявил мальчишек в розыск. Прошла осень, наступила зима, место преступления завалило снегом, и вроде бы всё было ровно. Только на душе у Витьки уже не кошки скребли, а тигры. К старым страхам прибавились новые, и Штанга не находил себе места. Подельники каждую ночь при-ходили к нему во сне и грозили осколками пустых бутылок, держа их за горлышки. Витька вскакивал весь в поту, и всю оставшуюся часть ночи блондился по комнате, стараясь ото-гнать страшные видения. Но перед его глазами стояли окро-вавленные, изуродованные фигуры друзей.
