Глава 10
Сумрак сгущался, зеленоватые отблески заката догорали на небе. В теплом напоенном аромате воздуха уже ощущалась легкая прохлада.
После жаркого дня, она благотворно растекалась по телу Эмилии, снимая напряжение и усталость.
В этот вечер она не спешила лечь спать. Присев в мягкое кресло, стоящее на балконе, девушка, вдыхая запах цветущей акации, росшей рядом с домом, любовалась догорающим закатом.
После напряженного дня, Эмилия попыталась расслабиться, но беспорядочные мысли, роившиеся в ее голове, лишали девушку такой возможности. Они напрягали и без того натянутые нервы и вынуждали разобраться в сложившейся ситуации.
Она никак не могла понять, что ею движет, и верно ли она поступает.
Ее вольные, независимые взгляды на жизнь, могли повлечь за собой новые неприятности. А она обещала отцу, что в этот раз будет обходить их стороной:
«Кто знает, может эта ночная поездка в лагерь индейцев была очередной ошибкой. Обострение отношений с Чарльзом Линкольном не приведут к добру. Игра Камиллы в благородство, может стоить ей лишних проблем»
Устремив задумчивый взгляд вдаль, она тяжело вздохнула и тут же расслышала чей-то голос, прозвучавший поблизости.
– Эмми, дорогая, будьте снисходительны ко мне и дайте возможность высказаться. Мне жизненно необходимо с вами поговорить!
Эмилия удивленно оглянулась. Перед ней стоял мужчина, ночной сумрак скрывал его лицо, но физическая мощь его фигуры, казалось возникшей не откуда, испугала девушку.
– Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда, - мягко, успокаивающе произнес он. – Я скоро уйду, но прежде скажу вам то, что так давно ношу в своем сердце, втайне от вас.
С этими словами, он приблизился к ней. Эмилия удивленно расширила глаза и тут же облегченно вздохнула.
– Клайд это ты? – сухо осведомилась она.
А после минутной паузы, собравшись с мыслями, продолжила, придав своему тону легкий оттенок нервозности и раздражения.
– Я понимаю, ты шутишь! Но позволь заметить, неудачно! Если, ты хотел со мной поговорить, то сделай это, только ради Бога, без всяких предисловий, коротко и ясно. Сегодня у меня нет настроения, шутить!
Мужчина замешкался с ответом, и тут Эмилия будто озаренная догадкой запальчиво продолжила:
– Ты что, опять шпионил за мной, а теперь готовишься к долгому инквизиторскому допросу? Скажу тебе честно, ничего не тая, мой милый, благочестивый братец, то время, которое мы провели в разлуке, тебе на пользу не пошло! Как по мне, так лучше бы ты оставался прежним, не таким занудой как сейчас! – сердито процедила она, повинуясь инстинкту самосохранения, который повелевал наброситься первой, пытаясь дать понять, что не допустит нравоучений.
– Но Эмми, я ничего дурного для вас не хотел, лишь пытался проявить заботу, - виновато промолвил он и приблизившись к ней, взял ее руку в свою большую ладонь.
Эмилия отдернув свою руку, нервозно его оттолкнула и вкрадчиво, угрожающе зашипела:
– Прекрати Клайд, иначе я разозлюсь. Поглумиться надо мной ты сможешь и с утра! Заодно и приготовишь речь, для очередной нотации. Но, сейчас оставь меня в покое, я тебя очень прошу. Разве ты не видишь, у меня дурное настроение!
– Но, Эмми, я ведь еще ничего не сказал, – с обреченностью в голосе продолжал он, слабо пытаясь протестовать. – Я пришел не для того, что бы вас вычитывать, а сказать, что вас люблю!
Он словно подкошенный, некой невидимой силой, глухо простонав, упал перед ней на колени.
– Пощадите меня, – щемящей душу тоской, взмолился он, – Любовь переполняет меня, и ей нет выхода. Для меня жить, значит видеть вас. Любоваться вашей неземной красотой. Я…
– Ты добился своего Клайд, я уже сердита!
Грозно заявила она, мужчина осекся на полуслове.
– И поверь мне дорогой, в отличие от тебя, я вижу эту шутку довольно тошнотворной! Так что заканчивай этот цирк, и прекрати мне «выкать». Если ты вдруг забыл, могу напомнить, мы с детства называем друг друга на «ты» и никогда не меняли этой привычки. Ты попытался меня разозлить? Радуйся, тебе удалось, теперь можешь спать спокойно!
– Я не шучу Эмми, я безмерно вас люблю, и если вы, предоставите мне возможность выговориться, я все поясню.
На лице мужчины застыло страдальческое выражение. Глаза Эмилии зловеще вспыхнули, однако голос оставался ровный.
– Я уже сказала, хватит Клайд! Немедленно уходи, ты мне надоел, и это не смешно!
– Уйти? – отчаянно выкрикнул он, – И потом опять умирать от безмолвной тоски. Уйти и потом опять себя ненавидеть за трусость, за то, что не осмелился сказать слова любви. Нет Эмми! Нет! Только не сегодня! Я люблю вас, всю без остатка, боготворю, обожаю! Я мечтаю и надеюсь,… Нет, я молю, чтобы вы выслушали меня и попытались понять.
Эмилия застыла, ее взгляд выражал настороженность и недоверие. Подойдя к ней, мужчина взял руку девушки нежно поцеловал, затем прижал к своей щеке.
Девушка с трудом перевела дыхание то, что происходило, уже не казалось ей похожим на злую шутку, и сознание этого привело ее в растерянность. Судорожно цепляясь за остатки присутствия духа, словно за барьер, которым пыталась отгородиться от него, она тихим, едва слышным голоском спросила, как бы пытаясь удостовериться наверняка.
– Клайд ты не заболел? У тебя все в порядке с головой?
Он пропустил ее слова мимо ушей, и продолжил развивать уже начатую тему.
– Я слишком долго ждал этой минуты….
Он долго говорил, о своей любви. Эмилия ошеломленная его словами, была, как будто обухом огрета, неудержимая дрожь поразила ее тело. Это был не сон, …нет, не сон, от которого можно было очнуться. Глаза мужчины, действительно излучали любовь, и она с ужасом поняла, что он не шутит.
Клайд, ободренный ее безмолвием, обнял девушку и нежно поцеловал. Его любовь была настолько чиста и искренна, что она не осмеливалась оттолкнуть его, и отдала мужчине всю себя, но не дарила ответных поцелуев и ласк, словно была лишь безучастным свидетелем, там, где чувствовать и действовать должны двое. Но он, словно этого не замечал, шептал слова любви и нежности, все крепче и крепче сжимая девушку в объятиях.
Постепенно, безучастность Эмилии, отрезвила пылающего огнем страсти мужчину, и он немного успокоившись, вновь заговорил.
– Если вы меня не любите сейчас, это вполне понятно. Я терпелив и сделаю все, что бы быть достойным вашего сердца.
Будто в тумане до Эмилии доносились его слова. Он долго ей о чем-то говорил, что-то объяснял, однако она не слышала мужчину. Рассудок отказывался принимать очевидное. Словно громом пораженная, девушка никак не могла собраться с мыслями, и единственное что смогла уяснить для себя, это то, что он уезжает и просит не делать скоропалительных выводов.
Клайд попрощался с ней, Эмилия почувствовала последний поцелуй на своей щеке, услышала его удаляющийся голос. Еще не осознавая до конца, что произошло, чувствуя лишь волнение и тревогу, она долго сидела без движений, не в состоянии поверить в происходящее.
В конце концов, слабость и сон овладели ей, с трудом поднявшись с кресла, Эмилия направилась в спальню. Эту ночь она спала не спокойно, то ее мучили кошмары, то, грезились какие-то звуки и крики, раздающиеся многократным эхом по комнате. Девушка не находила себе покоя, она не понимала, как такое могло произойти. Клайд был ей братом, и хотя не родным, их отношения всегда носили исключительно дружеский характер. С его стороны никогда не было даже намека, на какие-то особенные отношения. Что же произошло с ним теперь, какая дурь стукнула в голову?
Ближе к утру мысли Эмилии приняли другой оборот, когда она вспомнила последние события:
«А если он не Клайд? Мой брат не мог так измениться! Кто же тогда, двойник? Глупости они не бывают так схожи, если посторонние друг другу люди! Но родными они не могут быть у дяди Джозефа один лишь сын….»
Эти мысли не покидали ее и доводили почти до паники. Наступившее утро не принесло девушке должного облегчения, но с ним пришла твердая решимость поделиться всем с сестрой, и выслушать ее мнение.
Освежившись родниковой водой, с блестящими капельками на черных густых ресницах, она решительно вошла в комнату Камиллы. К ее немалому удивлению, та, была уже одета и причесана, лучезарная улыбка играла на ее лице. Последний раз, оглядев себя в зеркале, Камилла легким движением руки отстранила горничную, все еще оправляющую ее наряд, и направилась к Эмилии.
– Я готова, пойдем дорогая, – глаза девушки лукаво сверкнули, и в тоже время переполнились счастьем, по каким-то неведомым причинам.
Эмилия качнула головой, решимость поговорить с сестрой рассеялась как дымка. Она не желала, омрачать ее настроение своими печальными разговорами, и замкнулась в себе, даже не задумываясь над тем, с чего это вдруг, Камилла такая веселая.
– Госпожа! – обратилась одна из служанок к Камилле, когда девушки спустились вниз. – Сегодня вы пришли первыми, обычно мистер Джозеф будит вас.
– А сегодня, это сделаю я! – все с той же, необычайной веселостью заявила Камилла, и в конце концов обратила на себя должное внимание Эмилии, которая тут же начала гадать, чем вызван подобный взлет настроения сестры.
Камилла уже намеревалась подняться в комнату отца, как увидела Спенклера спускающегося вниз. На нем был надет велюровый халат, затянутый поясом с длинными кисточками, а на ногах были турецкие туфли.
– А где мой брат, неужели он еще не проснулся? – спросил он, обращаясь к служанке.
– Мистер Джозеф еще не выходил, - поспешила ответить маленькая, полная чернокожая женщина и принялась хлопотать, готовя стол к завтраку.
– Доброе утро дядя, мы сегодня едем к вам, в поместье? – спросила Камилла, уже позабыв о своих намерениях.
– Безусловно, вот позавтракаем и в путь, – улыбнулся ей Спенклер, учтиво помогая девушке присесть за стол.
– Подавать? – нетерпеливо поинтересовалась чернокожая служанка.
– Нет, подождем Джозефа и Клайда, – ответил Спенклер.
Эмилия уже было открыла рот, чтобы сообщить, что Клайд куда-то уехал еще ночью, но немного подумав, промолчала, опасаясь неизбежности наводящих вопросов.
– Я пойду, потороплю отца, – из-за стола поднялась Камилла и направилась к лестнице, чтобы подняться в его комнату.
За столом воцарилась напряженная тишина ожидания. Прошло некоторое время, но ни Камилла, ни Джозеф не спустились вниз.
– Что-то слишком долго, необходимо их поторопить, – нетерпеливо ерзая на стуле, глубокомысленно заключила Эмилия. Спенклер кивнул головой, в знак согласия и поспешил выполнить совет дочери.
Войдя в комнату брата, он увидел окаменелую племянницу, у которой был беззвучно открыт рот, а глаза ошалело округлены. Скрюченным судорогой пальцем, она указывала на кровать, на которой лежало тело Джозефа Грайфеста, обезображенное чьей-то зверской рукой.
Залитое кровью лицо, страшные раны по телу, наводили ужас на присутствующих. Внезапно он издал слабый хриплый звук, который вывел из оцепенения Камиллу и Спенклера.
– Он жив! Жив! – с пронзительным воплем на устах девушка кинулась к отцу.
Только что вошедшая Эмилия, еще не понимая, что произошло, ринулась туда же. Разрывая простынь на ленты, она попыталась перевязать глубокие раны своего
