Кто-то из моих бывших приятелей-художников окрестил Серебрянск городом контрастов. С этим трудно не согласиться. Вот только что ты плутал по темным извилистым проулкам без единого прохожего, а через минуту, преодолев очередной поворот, неожиданно оказываешься на широкой многолюдной улице, щедро залитой огнями и наполненной звоном и грохотом летящих мимо машин. Первые несколько секунд ты чувствуешь легкую растерянность и стоишь, в недоумении оглядываясь по сторонам, но скоро, подхваченный людским потоком, уже вынужден двигаться вместе со всеми, волей-неволей подстраиваясь под их шаг и ритм. Теперь ты - всего лишь часть целого, ты стерт, обезличен, растворен в массе таких же, как ты. Ты - «человек толпы». Твои мысли здесь никого не интересуют. Твои проблемы всем до лампочки. Тебе остается одно - бездумно двигаться в каком-то одном направлении, по возможности не останавливаясь, чтобы никому не создавать неудобства.
Примерно то же самое испытал и я, когда после трущобного мрака Ромкиного переулка вышел на одну из центральных улиц Серебрянска. Многоголосый гомон прохожих, сигналы автомобилей, слепящие огни витрин и рекламных щитов подействовали на меня возбуждающе, окончательно выдув остатки алкогольных паров из моего все еще слегка затуманенного сознания. Как подхваченная мощной рекой песчинка, я отдался на волю течения и только успевал поворачивать голову то вправо, то влево, любуясь открывающимися видами.
А посмотреть и впрямь было на что. Вот стайка симпатичных девчонок в умопомрачительно коротких юбках прошествовала в каком-то шаге от меня, окатив мощным облаком парфюма. Вот какой-то потешный малый, наряженный не то волком, не то бегемотом (сразу и не разберешь) раздает прохожим цветные буклеты с рекламой нового, только что открывшегося магазина. Вот на углу два парня с гитарой и саксофоном, собрав вокруг себя толпу зевак, наигрывают что-то из репертуара группы «ДДТ». Вот очень серьезная девушка в кепке и форменной курточке с «полароидом» на вытянутой руке высматривает себе очередную жертву в потоке спешащих ей навстречу людей…
Но меня быстро утомляет это почти раблезианское пиршество красок и звуков. В глазах начинает рябить, а к горлу подкатывает противный липкий ком. Я невольно замедляю шаг, пытаясь собраться с мыслями. Боже, куда я лечу? Надо остановиться, прийти в себя, отдышаться.
Не без труда выбравшись из толпы, ныряю в первый же попавшийся переулок. Здесь, слава Богу, не так шумно, не так режет глаза неоновый свет. Оглядевшись, присаживаюсь на парапет, огораживающий витрину очередного бутика модной одежды с выстроившимися на ней в ряд манекенами. Все они почему-то без голов, а некоторые даже без туловища, отчего напоминают экспонаты какого-то жуткого паноптикума с выставленными на всеобщее обозрение жертвами маньяка-убийцы типа Синей Бороды или Джека-Потрошителя. Что ж, это место как нельзя лучше соответствует моему теперешнему настроению…
Невеселые раздумья наваливаются как-то быстро и разом, словно все это время таились в засаде и только и ждали случая для внезапного нападения.
Да, похоже, что мои экстрасенсорные способности вновь сыграли со мной злую шутку: из-за них я потерял друга... Хотя, с другой стороны, что уж такого кардинально нового узнал я сегодня? Может, не стоит вот так вот, с плеча? Мы ведь и прежде, в горячке споров, такое порой друг другу высказывали!.. А впрочем, вру. Как бы яростно мы с Ромкой не переругивались, сколько бы ни изощрялись в красноречии, до личных оскорблений дело никогда не доходило. Во всяком случае, бездарью никто никого не называл. Но одно дело говорить, а другое думать. Вот тут-то и получается нестыковочка… Ну почему, почему было Ромке не сказать обо всем прямо, без этих его экивоков? Ну, вышел бы очередной скандал, ну, ушел бы я, хлопнув дверью, зато не было бы этого мерзкого ощущения, будто тебя окунули головой в дерьмо да еще и поболтали там какое-то время.
Я лихорадочно закурил. Вспомнилось, как каких-нибудь четыре часа назад мы встретились с Ромкой в его импровизированной студии. Сколько неподдельной радости было тогда в его глазах! Неужели все это блеф, притворство? Или мой приятель настолько противоречивая личность, что способен говорить одно, а думать при этом совсем другое?.. А может, эти Ромкины мысли были просто следствием минутного раздражения, которое разом накатило и потом так же быстро ушло?.. Что ж, возможно, и так. Но легче от этого все равно не становится...
Я задумчиво поглядел на кончик своей сигареты. На нем, словно ехидно подмигивающий глаз, то вспыхивал, то угасал красный огонек. А может, Ромка не так уж и заблуждается, называя меня бездарностью? И в самом деле, кто я такой, если за столько времени не только не создал ничего стоящего, но даже и не пытался этого сделать? А не пытался только потому, что заранее знал: все равно ничего по-настоящему путного из моей затеи не выйдет. И не оттого вовсе, что перегорел, не оттого, что лень-матушка одолела, а оттого, что уже просто ни на что не способен. Как говорится, был и весь вышел. Да, прав Ромка, тысячу раз прав, говоря (а вернее, думая), что я упустил свое время. Мой поезд действительно ушел и уже, похоже, навсегда. А все эти мои обещания самому себе, что я еще соберусь, что еще выдам что-нибудь эдакое - просто жалкий треп, мертвому припарка. Не соберусь. И не выдам. Поздно. Слишком поздно…
Неожиданно у меня перед глазами, как бы вынырнув из какого-то потаенного уголка памяти, возникла совершенно другая картинка. Толпа людей на перроне. Быстро удаляющаяся фигура девушки в белом. И я, застывший посреди вокзала, с глазами, устремленными в пустоту, тупо повторяющий одно это слово - поздно. Да, тогда я тоже сказал себе «поздно». Поздно догонять улетевшую мечту. Поздно строить иллюзии. Поздно начинать жизнь с чистого листа. Все, что могло состояться - уже состоялось, а чему суждено было случиться - случилось. Судьбу не прокрутишь назад, как ленту кинопленки, да и зачем? Что я мог предложить этой девочке, влюбленной в стихи Ахматовой и смотрящей на мир сквозь стекла розовых очков? Красивые ухаживания в духе французских романов и, как апофеоз всего, африканские страсти в постели?.. Что ж, перспективка на первый взгляд недурственная. Но что будет потом, когда пройдет первый угар и все предстанет в своем истинном свете? Каким жалким ничтожеством я тогда буду выглядеть в ее глазах!..
Сигарета, догорев почти до самого фильтра, чуть не обожгла мне пальцы. Нехотя отделившись от парапета, я двинулся вниз по переулку, отыскивая глазами урну. Урна нашлась далеко не сразу. За это время я настолько успел отдалиться от главной улицы, что поворачивать обратно показалось вдруг до смешного глупым. К тому же у меня не было никакого желания вновь становиться «человеком толпы». Поэтому, не долго думая, я продолжил свой путь в том же направлении.
Мое депрессивное состояние постепенно сменилось полной апатией. Я совершенно забыл о времени и почти начисто утратил ощущение пространства. Я просто шел себе вперед, не утруждая себя мыслями о том, куда и зачем иду…
Неожиданно мне в лицо пахнуло речной прохладой. Я и сам не заметил, как оказался на набережной. Где-то недалеко играла музыка (кажется, что-то джазовое), слышался женский смех. Вдоль аккуратно подстриженных газонов неспешно прогуливались парочки. Внизу, возле бетонных свай, чуть слышно плескала Серебрянка.
Облокотившись на витые чугунные перила, я несколько минут смотрел на воду с отраженными в ней редкими огнями низких приземистых домиков на том берегу. Синий небесный свод, словно огромный, плохо натянутый тент с чернильными пятнами облаков, казалось, давил всей своей тяжестью на крыши, еще ниже клоня их к земле. Река под ним, обычно голубая до прозрачности, теперь словно подернулась гладкой нефтяной пленкой.
Я взглянул на часы. Двадцать минут седьмого. Да, на электричку я, конечно, опоздал. Придется добираться домой на маршрутке… Я вдруг поймал себя на мысли, насколько мне не хочется сейчас вновь оказаться в пустой теткиной квартире в компании ее любимого котика - чтоб ему пусто было. Может, переночевать сегодня у родителей? Но по моей озабоченной физиономии мать сразу поймет, что что-то не так. Начнутся расспросы, наставления. Нет уж, увольте!.. Наверно, самый лучший вариант - остаться сегодня в Серебрянске. А что, неплохая идея! Допоздна побродить по городу, посидеть в парке с бутылочкой пива, а потом до самого утра закатиться в какой-нибудь ночной клуб, оттянуться под хорошую музычку… Нет, на клуб у меня, пожалуй, не хватит финансов. Да и все равно завтра на работу, черт бы ее побрал! Так что этот вариант тоже, к сожалению, отпадает… Получается, единственное, что я сейчас могу себе позволить - это только пиво.
Купив в ближайшем ларьке бутылку «Балтики», я нашел себе укромное место за столиком какого-то летнего кафе, уже давно не работающего, но из которого почему-то еще не вывезли мебель. Только припав губами к горлышку, вдруг почувствовал, какую неимоверную жажду, оказывается, испытывал все это время… Не прошло и пяти минут, как неповторимая комбинация воды, хмеля и солода уже оказала некое благотворное влияние на мои мысли, настроив их на совершенно иной, более оптимистический лад.
И в самом деле, чего я так раскис? Ведь еще утром жизнь не казалась мне такой уж безнадежно потерянной. Я еще на что-то надеялся, еще барахтался, как та лягушка из притчи, угодившая в кувшин с молоком… Нет, по-моему, их было две, причем одна утонула, а другая все-таки выбралась. Та, что интенсивней сучила лапками. Так, может, и мне, вместо того чтобы покорно опускаться на дно, стоит еще немного побороться? Конечно, много времени потеряно даром, но кто сказал, что я не смогу восстановиться? Ромка? Да пошел он к черту, каламбурист хренов! Я еще покажу ему, какой я серый! Завтра же засяду за работу! Хотя почему завтра! Сегодня! Сейчас!
Рывком достав из кармана куртки блокнот, я решительно открыл его на чистой странице. Там же отыскался и обломок карандаша. Ну-с, приступим!.. Пальцы были какими-то ватными и совершенно меня не слушались. Грифель не столько рисовал, сколько рвал бумагу. Но я решил не сдаваться… Сперва на листе возник овал в обрамлении штрихов - лицо и волосы будущего портрета.
