что разделение молекул - это просто разделение молекул, а изменение температуры - это процесс немного другого характера.
Корр.: Так, я не уверен, что вы достаточно понятно излагаете.
АГ: Что поделать, это всё очень новые явления.
Ред. - Что вообще говорил Сараев по этому поводу?
АГ: Ну вы так спрашиваете... Слишком общий вопрос. Например, однажды он сказал, что... кхм... У него так складно получалось... В общем, эти момент даже, как бы, не стоят один за другим, и не появляются один из другого, а всё время есть, и иллюзия что что-то меняется, просто возникает из-за того, что всегда есть момент, в котором есть информация о моменте, который считается предыдущим. Ну, то есть если создать много текстовых файлов со ссылками друг на друга в тексте, и открыть один человеку, он будет тыкать на них и перемещаться из файла в файл, и думать что ни расположены где-то рядом, а на самом деле они могут быть в разных папках, например. Вы знаете, под конец жизни он ударился в конкретное мракобесие. Я знаю, надо мной посмеиваются, за эти мои книги, но я там излагаю весьма сухие факты, а он... Однажды он сказал, что никто не умирает. Это как квантовое бессмертие, только психологическое. То есть когда мы умираем, в нашем мозгу возникает стойкая иллюзия, что как-то обошлось, и жизнь продолжается дальше. Ведь время, в этом смысле, исключительно субъективно, и секунда для агонизирующего мозга может длиться сколько угодно.
Корр.: Погодите. Я не вполне разобрался... С очередностью моментов...
АГ: Ну, он говорил, что её просто нет, хотя это не имеет значения. Ну, условно говоря, предположим, степень погружения в прошлое зависит от заряда, который мы даём на аппаратуре. Небольшой заряд - прошлая минута, побольше - позапрошлая, и так далее. Он считал, что если дать заряд ещё немного больше, возможно мы попадём в момент, который ещё только будет, а потом опять в позапрошлый, а потом вообще в каменный век. А для нас это выглядит как последовательность просто потому, что внимание скользит по траектории, завязанной на количество информации - от меньшего к большему, просто потому, что в каждом моменте, который мы считаем следующим, есть информация о том, что мы считаем предыдущим.
Корр.: Погодите... Будущее? Ведь будущего ещё не произошло....
АГ: А что будущее. Тут вам и я могу сказать - всегда есть только один вариант, и то же самое квантовое бессмертие - бред. Даже человек принимает решение исходя из чего-либо. Ну, процессы в мозгу, процессы в психике, в общем, весьма однозначные алгоритмы. В некоторых из них, возможно, участвуют генераторы случайных чисел - но они тоже алгоритмы. Понимаете, условный сторонний наблюдатель, глядя на нас сейчас, если у него будут все-все-все данные, которые надо учитывать, способен вычислить что будет через тысячу лет.
Корр. - Интересно... А свобода воли?
АГ: Такой же алгоритм. Включающий в себя совокупность боле мелких алгоритмов.
Вы поймите, что мы с вами что-то вроде людей, смотрящих фильм. Причём, мы возникаем только потому, что мы этот фильм смотрим. То есть всё, что делают наши тела, действия, мысли, эмоции - часть фильма, и получается, что единственное, что вообще можно назвать нами - это сам процесс наблюдения.
Корр.: Предположим. Вы говорите страшные вещи...
АГ: Это вопрос отношения.
Корр.: И всё-таки попробую подогреть беседу... Вот вы говорите, сторонни наблюдатель? А кто это?
АГ: Я говорю - гипотетический сторонний наблюдатель.
Корр.: Понятно... А если не сторонний?
АГ: Я про это как раз писал в "Проблематике Предсказаний". Тут забавный парадокс. Если, скажем, вы начнёте вычислять это... Ну, дадим вам огромное ЭВМ на перфокартах, и все данные, да? То вам придется учитывать в расчётах вашу реакцию на результаты ваших расчётов. Она в целом, безусловно, тоже содержится вот в этом "сейчас", и тоже прогнозируется, и всё-таки парадокс налицо, потому что вам нужно сперва вычислить вашу реакцию на результат ваших же вычислений. Кстати, это похоже на то, почему я сказал, что путешествия относительны. Понимаете, путешественник переживает своё путешествие как отрезок времени. По сути, мы можем оказаться в моменте, когда в прошлом находимся мы сами. Эти мы сам будем застывшей частью весьма монолитного окружения, конечно, и так тоже до бесконечности.
Корр.: Так, а всё же... Возможно ли путешествие в классическом понимании?
АГ: Не думаю. Хотя, может быть, конечно, надо просто встать в этот самый поток времени. Честно, не знаю.
Корр.: Вы сами пользуетесь хронопластиком?
АГ: Нет, это дорого, и, честно говоря, совершенно не нужно. Фактически у него есть потенциал, например, в качестве универсального изолятора, но он пока слишком дорог. Зато за границей он идёт на ура как предмет роскоши. Кстати, забавная байка. Это можно рассказывать, потому что от этого отказались. Была идея использовать его как гуманное оружие. Измельчать и рассыпать с самолётов в огромных количествах на противника. Ну, что бы он просто не смог перемещаться. Как залить киселём, типа того. Конечно, для достижения эффекта нужен огромный самолёт, да и дорого. Вообще их понемногу перестают спонсировать.
Корр.: В завершение ещё пару слов об Игнате.
АГ: Он был хорошим человеком, что уж там. Умница, красавец... Помню, незадолго до смерти он начал писать какие-то стишки, скверные, правда. Он на самом деле очень тяжело переживал своё открытие. Он говорил, как и я только что, что, получается, вот то, что мы называем собой, это просто процесс наблюдения за окружающим миром, к которому, в конечном счёте, можно отнести и наши тела, и наши мысли и чувства, ведь это всё просто химия и прочая биология. А процесс наблюдения - ну, это просто функция от наблюдаемого. То есть по нему выходило, что внешний мир это стечение обстоятельств, которое создаёт нас, то есть, то же стечение осбтоятельств. И эти стечения обстоятельств влияют вроде друг на друга, но остаются стечениями обстоятельств. А потом понял, что выходит, что смерти нет, и даже не надо сюда агонизирующий мозг приплетать.
Корр.: Почему?
АГ: Ну, вот, дочитали вы книгу. Отложили. И что, куда-то пропало то, что там происходит? А тут всё даже интереснее: получается, что вот это внимание возникает постоянно между каждыми двумя мгновениями, условно расположенными друг возле друга. В прикладном смысле это обозначает, что любое ваше переживание вечно. Вот и всё. Это вам только кажется, что время куда-то течёт. Грубо говоря, когда вы помрёте, вы просто начнёте жить по новой. Хотя говорить о вас лично несколько неправильно, поскольку процесс возникает между мгновениями, и значит, то, что вы отождествляете себя с собой это ошибка, вы в такой же степени являетесь ромашкой, например, так что можно сюда приплести реинкарнацию. Хотя, если совсем честно, как раз прикладного значения у этого открытия нет.
Корр.: Почему?
АГ: Ну, вы не сможете, как Билли Пилигрим, путешествовать по своей жизни. Точнее вы не сможете наблюдать за своим путешествием. Ваши мысли и действия - неотъемлемая часть момента, а ваше внимание, восприятие, оно просто принимает форму момента, если угодно.
Корр.: Вы знаете, я из всего этого понял только то, что вы говорите на русском.
АГ: Понимаете, то, что я обхожусь без формул, конечно, не идёт на пользу чистоте информации. Мне приходится очень сильно всё упрощать, из-за формата вашего издания.
Корр.: А вы не боитесь что, как это обычно бывает с открытиями, вроде эволюции и теории относительности, вот это ваше заявление будет понято поверхностно?
АГ: Я? Не боюсь. Но вы правы. Обычный человек думает, что эволюция это, в лучшем случае, человек, произошедший от обезьяны, а то и кошечка, согрешившая с собачкой. В этом смысле да, вот эта сторона нашего открытия может привести к непредсказуемым последствиям... Но это просто его трактовка открытия. Мы пока не встречали моментов, похожих на будущие, во всяком случае, мне об этом неизвестно. Правда, тут есть одна возможность... Игнат очень переживал, что вот мы нарушаем целостность этих моментов. И, если он всё-таки не прав, и наше внимание скользит по ним, как по горке, скажем, то есть действительно из прошлого в будущее, то непонятно, что произойдёт, когда мы достигнем такого ущербного момента. Но я думаю, что это всё-таки не страшно: проскочим, да и всё. Хотя... Это уже чистые спекуляции. Положа руку на сердце, у нас нет особых оснований говорить... Вообще что-либо. Вполне возможно, что экспедиции оказывались не в прошлом, а в каких-нибудь, например, параллельных мирах. Я знаю, есть мнение, что мы просто производим и втюхиваем какую-то шнягу, а вся история с открытием это просто пиар нашей попытки разбогатеть. Есть религиозные гипотезы всякие. Я рассказал вам, как ситуацию видел Игнат.
Корр.: Под конец жизни, говорят, он пришёл к церкви? Как это сочетается?
АГ: Он мне объяснял... Обычное дело - на фундаментальном уровне мир однороден. В конечном счете, всё состоит из чего-то одного, и всё взялось из одной точки, в конечном счёте. Понимаете, если на всё воля Божья, то, как её можно отличить от хода вещей? Если они тождественны? Он говорил, что тут пересекаются Всеведенье и всеблагость, но, в общем-то, хотя я его и понял, сам он постепенно пришёл к боле традиционным взглядам, что, конечно, удивительно. Не знаю что сказать. Устал, возможно. Понимаете, в практическом отношении это всё ничего не меняет. В системе координат, связанной с вами, вы по-прежнему хозяин своей судьбы и жертва обстоятельств. Но он всё равно в какой-то момент устал от своих гипотез, и по-быстрому соорудил какие-то кривые мосты, позволившие ему прийти к церкви. Он, кстати, так и не определился, мотаясь между православием и несколькими ветвями протестантства.
Корр. Последний вопрос. Если можно так выразиться - какое время существует каждый момент?
АГ: Не понял вас.
Корр.: Ну, как долго...
АГ: Ах, вот вы о чём! По сути... По сути, у нас нет никаких зацепок, что бы ответить на этот вопрос. Один юноша говорил, что каждый момент это просто стечение всех предыдущих и источник всех последующих моментов. То есть он существует, вероятно, до тех пор, пока предыдущее влияет на последующее. Как только это прекратится, например, в результате тепловой смерти, все, что было до этого, исчезнет. Но мы с Игнатом полагали что он, если можно так выразиться, вечен.
Как бы то ни было, руководство отдела по связям с общественностью Комплекса отказывается освещать вопрос о том, какое именно отношение имеет Артём Генадьевич Непоганый к изготовлению хронопластика, и в какой степени его словам можно доверять. Было заявлено что всё, что на данный момент известно достоверно – это то, что после применения изобретения Сараева, экспедиции оказываются в местах, напоминающих остановившиеся мгновения, и добывают там материал, обладающий уникальными свойствами, и чрезвычайно ощутимой ценой. От спекуляций на религиозные темы призывают удерживаться.
