.
Алька без матери росла. С папкой только. Мамка у них давно померла, Алька тогда ещё грудной была. Не помнит. Только на старой фотографии и видела, где весь папкин класс сфотографирован. Там мелко, плохо видно.
Вместо матери у неё баба Нюра. Баба Нюра не родная бабушка - соседка. Просто дом у них на две семьи. Место в Чернухово, где они живут, называется громко – коттеджный посёлок. А уж какой там коттеджный… Построили шесть домов на две семьи каждый, самые обыкновенные, без выкрутасов всяких. Два крыльца, два палисадника, да гараж – вот и все. Эти дома раньше дорожным рабочим принадлежали. А они выстроили дорогу и уехали. Вот и дали эти дома совхозным. А до этого они с папкой в общежитии жили. Там Альку все нянчили, всем хотелось на ручках подержать, да потискать. А потом многие замуж повыходили, женились, своих Наток да Вовок завели.
А у бабы Нюры, соседки, как раз все дети выросли, разъехались, кто куда, вот и скучно ей одной стало. Да и жалела она Альку, что уж говорить. Помогала, чем могла. Ну, и Альку выучила. Теперь Алька сама и стиральную машину зарядить может, и дома убрать. Даже обед приготовить. Не-е-ет, теперь на Альку можно уже положиться, не смотря на то, что ей десять лет только. Хозяюшкой стала. Так папка и говорит – «хозяюшка моя».
Правда, иногда, когда баба Нюра думает, что Алька не слышит, она говорит отцу вполголоса, что мол жениться ему нужно, хозяйку в дом.
Алька тогда про себя хмыкает. Какую ещё хозяйку? Тётку чужую? Так она сама всё может. Вон баба Нюра уже и тесто её ставить учит, и пирожки с картошкой да луком печь… И вязать она уже носки умеет. А там и шапки с шарфами, и свитера научится. А уж пуговицу пришить или там заштопать что – это она ещё в семь лет умела. Нет, не нужна им с папкой никакая другая хозяйка.
Да и папка вертел головой.
- Мне Анна Егоровна, дочери мать нужна, не мачеха… Желающих много. Ну, не много, есть, - сознавался он. – Только ни к чему они нам с Алькой.
« Правильно, папка», - думала тогда Алька. « Никто нам не нужен. Нам и самим неплохо…»
- Вырастет скоро Алька-то твоя. Улетит, как мои. Бирюком останешься, - вздыхала баба Нюра.
« Никуда я от папки не уеду», - хмуро думала Алька.
А этим летом папка письмо получил от родственницы дальней. Сестры что ли троюродной. От той, что у Чёрного моря живёт. Приглашает папку с Алькой погостить, да на всё лето! Только у папки страда – он ведь бригадир механизаторов, папка. Не получится никак… Алька расстроилась было – на море-то не бывала никогда. А и тут баба Нюра помогла. Медсестричка в поселковой больнице, где баба Нюра убирала, как раз собиралась в отпуск на юг. И Альку обещала доставить в лучшем виде.
Вот так Алька и попала на море. Впервые. Всё ей понравилось – и тётка хорошая, добрая, и сыновья её, Саша и Алёша. Старше Альки, казалось бы, что им с малявкой… А и на море вместе ходили, и с ребятами, девчонками местными познакомили. И муж тёти Маши, дядька Степан, понравился. С виду суровый, а на самом деле добрый-предобрый…
Море… Огромное-огромное! И вовсе не чёрное, а голубое, бирюзовое… А плавать как легко! Не то, что в их Чернушке. Прямо сама вода держит! Песочек нежный-нежный, горячий. А абрикосы какие у тети Маши во дворе растут! Ароматные, таких в их посёлке не купишь. Да, что в посёлке, в городе-то нет! Хорошо отдохнула Алька, даже заскучала по дому, по папке. Хотя он и звонил почти каждый день, беспокоился.
А обратно домой её тётя Маша сама повезла. Говорит, мол, мало у нас родни-то осталось, совсем мало… Негоже друг друга не знать. Отца Алькиного ещё в далёкой молодости видела, лет тринадцать ему тогда было.
Приехали запоздно. Поезд вечером приходил. А ещё ведь и до посёлка добраться надо. Алька так по папке соскучилась, прямо повисла на нём. Всё родное – и запах масла машинного, и щека колючая… Тётя Маша тоже рада была. Всё с папкой друг друга разглядывали – ой, возмужал, ах, красавицей стала…
Сумки из-за позднего времени разбирать не стали. Только фрукты выгрузили. И сразу в доме югом запахло – абрикосами, дыней, арбузом… Алька всего кусок арбуза и съела – чуть не заснула за столом.
- Иди-ка, ложись, доча… - сказал папка. – Утром всё расскажешь. А мы пока с тетей Машей поговорим.
Алька только кивнула. Заснула сразу, лишь голова подушки коснулась. Правда, спустя некоторое время проснулась – арбуз съеденный покоя не дал. Тихонько прошлёпала в туалет, да и скоренько обратно. На кухне ещё свет горел, папка с тетей Машей о чем-то вполголоса разговаривали. Про своё, наверное, взрослое…
2.
… не говорил Альке? – спросила Мария.
- Нет. Мала ещё. Да и не знаю, говорить ли вообще. Надо бы, конечно… Не сейчас.
- Хорошая девчонка… Молодец ты, Коля, что ни говори…- тихо проговорила Мария.
- Не хотели отдавать. Мол, холостяк, молодой… То да сё. Еле-еле убедил. Не мог я её в это же лукошко отправить, откуда все мы.
- Да… Хорошо, что мы вместе держались. Есть родня, нет ли…Да и какая там родня… Как кличка – интернатские, - горько сказала Мария.
- Это вы нас со Степкой под крыло взяли, - усмехнулся Николай.- А то бы доставалось нам…
-Вы с Лёшкой такие потешные были, - улыбнулась Мария. – Взъерошенные, испуганные…
- А когда Степан уехал, ты нам вместо сестры старшей стала… А потом Стёпка вернулся и забрал тебя. Мы даже на вас обиделись,- улыбнулся Николай. – Решили, что мы-то уж ни за что не расстанемся. И не расставались… Он первый женился. Хорошая свадьба была, - грустно добавил Николай. - И мне Наташа нравилась… Как-то нелепо всё!- пристукнул он кулаком. – Понимаешь, не-ле-по! Мы уже здесь жили, в совхозе работали. Ну, в выходной поехали они в город, купить кое-что. Альку в общаге оставили – нянек-то было, хоть отбавляй. А автобус… Автобус их прямо на переезде грузовой состав протаранил… И было-то шестнадцать человек вместе с водителем. И… никого живых…
Николай замолчал надолго.
- На опознание я ездил… - глухо сказал он. - Что там опознавать… Нечего. Альку решил не отдавать. Моя она, понимаешь?! Лёшка мне братом, считай, был. Ну, про всё, что мне пройти пришлось, говорить не буду. Отстоял всё-таки. Девчонки, молодцы, помогали. Да и сама Алька, как понимала, что надо взрослеть быстрей. Баба Нюра помогала здорово. И теперь ещё… Цены ей нет. Хорошие люди мне, Маш, попадались…
- Тебе самому цены нет, Коль… - тихо проговорила Мария. – С детства ты такой.
- Я ей сказал, что ты сестра моя… Троюродная.
- Так я и есть сестра… - проговорила Мария. – Ближе-то родственников у меня нет. Ну, Степан, дети – это же отдельный разговор…
3.
Когда Алька проснулась утром, тётя Маша уже хлопотала на кухне.
- Давай-ка, племяшка, сумки разберём, да на кладбище сходим. Ужин я приготовила, пообедать нам найдётся что. Батька-то в поле обедает?
- Ага… А зачем на кладбище?
- Друг там один похоронен. Давнишний дружок…
Кладбищ Алька не любила. Чего там хорошего? Тишина и печаль одна. Поэтому с тетей Машей на само кладбище не пошла. Рядом играла. Машины проходящие разглядывала, цветы собирала, венок плела, пела потихоньку…
Тётя Маша скоро появилась. Вздохнула, посмотрела на Альку внимательно, только ничего не сказала…
Погостила ещё два дня и уехала. Дела дома. Баба Нюра подарила ей банку варенья из морошки, а тетя Маша, посовещавшись с Алькой – банку абрикосового. Много же привезли.
4.
Остаток лета пролетел так, что Алька и не заметила. По дому хлопоты – надо же папке помочь. В магазин сходить надо? Надо. Обед приготовить? Надо. Ну, пусть не обед – ужин, но папка же поздно приходит, уставший. Поест и спать, даже телевизор не смотрит… С ребятами надо тоже погулять, поиграть, пока ещё лето. Особенно, когда Лёнька от бабушки приехал.
Ой, он выдумщик такой, Лёнька, с ним всегда интересно! Ну, да, тот самый Лёнька, с которым они два года назад в лесу потерялись. Хотели за грибами сходить, да, видно зашли далеко. К вечеру только дорогу нашли, выбрались. Папка тогда её не ругал. Только бледный-бледный был и руки дрожали. Прижал её к себе крепко-крепко. И вздрагивал… Алька поняла тогда, что папка плачет… И сама заревела в голос.
Тогда и поняла, что никого у них с папкой больше нет. Она у папки одна и он у неё один. Единственный родной человек.
А с Лёнькой ей за одну парту сесть не разрешили. Татьяна Петровна сказала, что мол, опять болтать будут, а четвёртый класс – это уже не шутки, это ответственно. Пришлось с Венькой Морозовым сидеть рядом – молчуном и троечником.
5.
Сегодня у Альки удачный день. Во-первых, за диктант «пятёрку» получила. А во-вторых, у папки назавтра выходной. Ему дядя Гриша, начальник папкин, так и сказал:
- Давай, отдохни дёнёк. Уборочная почти закончена. Благодари погоду… А то почти полгода без отдыха, смотреть на тебя страшно.
Алька ничего страшного в папке не видела. Ну, похудел немного, загорел, обветрился. А как же – в поле работает. Картошечку-то все любят.
И у Альки завтра выходной. Весь день с папкой вместе будут. А то он уходит, она в школу собирается. Приходит – она уже ложится.
Папка сказал, что они в лес поедут. Ну, грибочков посмотрят, погуляют просто. Мол, выспимся, и поедем. Алька спросила про Лёньку. Можно ли его взять. Папка только улыбнулся:
- Ну, давай и Лёньку твоего…
Лёнька, тот, конечно, с радостью.
В лесу так хорошо! Денёк тёплый, солнечный. Листвой опавшей пахло, а какие деревья красивые! У клёна листья и красные, и жёлтые, и зелёные … Березки уже вовсю желтели. А у осинок листья краснеть начали.
Папка не велел им далеко расходиться, сказал: «Держаться в пределах моей видимости! А то было уже дело…». Вот, зачем напомнил? Пришлось ходить почти что рядом . Аукались так, для интереса… Всё равно грибов немного насобирали – подберёзовиков и подосиновиков. Папка даже белый нашёл! А чай из термоса и бутерброды такими вкусными оказались, лучше какого-нибудь мороженого.
В машине, когда обратно поехали, Альку разморило. Наверное, от воздуха свежего и леса осеннего.
- Устала, - вполголоса сообщил Лёнька Николаю. – Девчонка… Пусть поспит.
Но когда уже к посёлку подъехали и первые дома показались, Николай кому-то посигналил. Алька глаза приоткрыла. Невысокая полноватая молодая женщина обернулась и улыбнулась, а дядька, который с ней шёл, приветливо помахал рукой.
- Кто это?- полусонно спросила Алька.
- Теть Оля из бухгалтерии, - ответил Лёнька. – Она с мамкой моей работает.
- А-а, - равнодушно протянула Алька, и снова задремала.
Совсем проснулась, когда они уже к дому подъехали.
6.
Дни быстро бегут, в годы складываются…
Вот и Алька с Лёнькой уже восьмиклассники. Этим летом они тоже в совхозе работали, в полеводстве. Ну, это только так громко говорится - в полеводстве. А на самом деле – просто пололи почти всё лето. Морковь, турнепс, картошку… Работали до обеда, больше им не положено. А нормы в полеводстве – ого-го! Много не заработали, конечно.
Алька купила себе новый школьный костюм – юбочку синюю в складку и жилетку. Как у старшеклассниц! Ну, и папке новый бумажник, а то старый у него совсем истрепался. Да, ещё бабе Нюре чашку чайную, большую, с блюдцем. На самой чашке рисунок – нежно воркующие голубки. А больше денег и не было. Лёнька, на неё глядя, тоже купил такую же чашку матери, а отцу – новый ремешок для часов кожаный. А на остальное – всякую ерунду: удочку, какие-то
