живый в помощи

том, о сём, вошли в вагон вместе со всеми. Двери за ними с шипением закрылись. По перрону за окнами пробежал машинист, который нагрузившись пожитками, перебирался из головной кабины в хвостовую. Следовательно, их повезут назад, туда, откуда прибыл поезд-вагон. Что это за место? Что ждёт там отринутых и самого Аверьяна?
Но ни таинственный “голос”, ни машинист по радиосвязи, ни вообще кто-нибудь другой так и не ответил на тревожащие Молодцова вопросы. Машинист дал продолжительный гудок, вагон дёрнулся и, набирая ход, с лязгом втянулся в тоннель. За окнами потянулся непроглядный мрак. И вновь навалилось беспричинное беспокойство...


ГЛАВА  6.  Контролёр Арназар.


По бокам вагона, как и в метро,  тянулись ряды мягких кресел. Только вместо  багажных полок нависали полки плацкартные, как в поездах дальнего следования. На них, чтобы не путаться у взрослых под ногами, забрались ребятишки, что пошустрее. Остальные отринутые расселись по местам. Двести двадцать человек покатили в неизвестность. Усопшие понемногу осваивались со своим новым положением, многие знакомились друг с другом, вступали в продолжительные беседы. Особенно большие кружки образовывали женщины, чьё природное любопытство не могла разрушить даже смерть. Не прошло и пяти минут с начала отъезда со станции, а вагон уже напоминал собрание жильцов дома, который мэрия приговорила к сносу.
Молодцов с Забелиным тоже уединились, встав в закутке возле дверей. Не обращая внимания на других пасса жиров, они с азартом вспоминали школьные годы и однокашников: кто, куда пошёл учиться дальше, кто кем стал нынче, кто кого встречал после горбачёвской перестройки…  
Возможно, так они и проболтали бы до конца пути, но тут мимо них продефилировала, покачивая крутыми бёдрами, высокая и стройная блондинка лет тридцати с такой подтянутой грудью и броской внешностью, что Пашка мгновенно онемел. Позабыв про друга, он повернулся вслед красавице и с восхищением поцокал языком.
- Какой экземплярчик! - прошипел Забелин, - А фигурка? Закачаешься!
- Да остынь ты…- поморщился Молодцов, с неодобрением наблюдая, как приятель гарцевал на месте, словно твой разгорячённый жеребец.
- Не, ты как знаешь, а я её догоню, познакомлюсь…
- Ага! Телефончик не забудь взять.
- Да ну тебя! Я серьёзно!
Забелин похлопал Молодцову по плечу и убежал вслед за блондинкой.
“Хорош супчик… - подумал Аверьяну, - жену обвиняет в неверности, а сам, похоже, тот ещё кобелёк…”
От нечего делать он уставился в окно. За стеклом мерцал сплошной мрак, словно вагон продирался сквозь залежи антрацита. Рассмотреть сквозь него ничего не удавалось. Аверьяну из природного упрямства напряг зрение и тогда ему стало казаться, что он видит вдали мелькание множества искорок, свёрнутых в переплетающиеся спирали и россыпи растянувшихся полупрозрачных языковидных туманностей, на вроде галактических. Так ли это было на самом деле или нет, кто знает? Но когда Аверьян тряс головой - видения пропадали…
Забелин отсутствовал недолго!
Вернулся рысцой, раскрасневшийся и с лёгкой растерянностью в глазах.
- Ну, я и напоролся! - заржал он во весь голос, - Прикинь да, какой облом! Этой мымре оказалось семьдесят восемь лет от роду! Это она тут помолодела… Я ей в правнуки гожусь… Она меня так и отшила: шёл бы ты, говорит, внучок, своей дороженькой и не заглядывался на дореволюционных старушек! Ха-ха-ха!
- И ты отстал? - подковырнул Аверьян,- Зря! Выглядит она классно!    
- Да, но как подумаю о возрасте…
- Чудак! Любви все возрасты покорны! Душа, к твоему сведению, вообще завсегда молода и бессмертна!
- Что-то ты сам не побежал за этой бессмертной душой…
- Она не в моём вкусе.
- Рассказывай…

Сколько отринутые были в пути, сказать определённо никто не мог. Все потеряли счёт времени. У многих, в том числе и у приятелей, имелись наручные часы. Но они встали в момент смерти и дальше идти никак не желали. То ли механизмы поломались, то ли просто отказывались работать в условии безвременья.
И ещё Молодцов заметил, что его собственные “внутренние часы” тоже молчат. Биологический “будильник”, помогавший Аверьяну при жизни, после смерти перестал “тикать”, отсчитывая секунды, минуты и часы. “Парадокс загробной жизни” - окрестил это явление Молодцов и перестал обращать на него внимание.
- Какой-то философ заметил, что всё когда-нибудь кончается! - сказал Забелин,
- И наше путешествие тоже когда-нибудь закончится!
Не успел он проговорить последнюю фразу, как “сороконожка” стала тормозить. Вагон заскрипел рессорами, закачался, из-под колёс сыпанули искры.  Пассажиры поголовно оживились, всеобщее волнение росло. “Куда нас привезли?” -  наверняка гадал не один из них.
- Ты как наколдовал, Пашок! Мог бы и пораньше припомнить про философа! - съязвил Молодцов, - Глядишь, раньше бы и приехали…
Темнота снаружи внезапно сменилась ярким солнечным светом, который  ворвался в салон вместе с голубизной бездонного неба, приправленной редкими ватными клочками облаков. Это было настолько невероятно, что весь вагон ахнул и прилип к окнам. Молодцов с Забелиным чуть не выдавили носами стёкла в дверях, изучая открывшийся  пейзаж. “Сороконожка”, вырвавшись из-под высокой и мрачной кривобокой горы, неслась, сбавляя скорость по изумрудной долине, зажатой в отрогах скалистых гор со снежными вершинами. Над ними полыхало малиновое светило, а вокруг по холмам шелестели листвой небольшие рощи и дубравы.
Кто-то открыл форточки. В салон ворвался свежий ветерок, напоенный ароматами цветущих трав. Он быстро изгнал  из вагона неприятный запах склепа. Пассажиры повеселели, стали радостно обмениваться впечатлениями, кое-где раздался робкий смех.  Гора с тоннелем осталась позади, дорога заскользила по цветущей долине. Ехали ещё четверть часа.
Вагон остановился возле перрона, который представлял собой обычный дощатый помост на не ошкуренных столбах. Доски-дюймовки от времени и непогоды растрескались и потемнели. Большие щели, в которые могла провалиться ступня, кто-то заделал горбылём. Шляпки гвоздей кое-где повылезали наружу и цепляли за подошвы.    
Когда двери с шипением открылись, Молодцов с Забелиным, чертыхаясь сквозь зубы, первыми ступили на заскрипевший и заходивший ходуном помост. Осмотрелись. Рядом с перроном начиналась прямая, как стрела шоссейка, которая тянулась вдаль, убегая из каменных объятий гор на зелёный простор. Она вела в теряющуюся в призрачной дымке буйную зелень полей и лесов. Вокруг - сплошная сельская идиллия. Волнующий душу пейзаж не нарушался ни единым рукотворным строением. Насколько хватало глаз, вокруг не было видно ни домов, ни людей, ни по селений. Забытый, заброшенный край, не лишённый, однако, первоначального очарования.
На обочине автомагистрали, параллельно рельсам, стоял автобус “ЛИАЗ”. Если судить по логотипу на его радиаторе и внешнему виду вообще, то техника казалась не обычной, к какой мы все привыкли, а иной, более громоздкой конструкции. Во-первых, автобус был ширины необъятной, во-вторых, непомерно длинный, как и «сороконожка», и состоял к тому же из двух частей, соединённых круглой поворотно-переходной площадкой, укрытой тамбуром типа «гармошка».
Крыша у этого механического монстра оказалась покатой. Боковые стенки округлые, с небольшими овальными окошками-иллюминаторами, как в самолёте. Собственно, автобус и ассоциировался с фюзеляжем авиалайнера, который безбожно обкорнали, лишив крыльев и хвоста, и вдобавок, распилив на две части, взгромоздили на колёсные пары числом никак не меньше полудюжины.
Выкрашено  было  это  страшилище в уже привычный траурный триколлор. Лишь одна существенная деталь отличала этот наземный транспорт от подземного вагона – дверца у него оказалась всего одна, напротив кабины водителя. И состояла она из двух половинок, которые не сдвигались-раздвигались, прячась в пазы, а элементарно складывались веером. Возле неё уже колготился неутомимый машинист, открывая себе проход в салон. Когда он успел покинуть вагон и перейти к автобусу, никто из двухсот любующихся пейзажами отринутых не заметил. Тот же, легко переквалифицировавшись в шофёра, юркнул в приоткрытую щелку, пристроился, поёрзав для удобства, на водительском кресле, и щёлкнул клавишей – дверь тут же с треском распахнулась вовсю ширь.  
- Прошу всех в автобус! - гаркнул он в мегафон и завёл двигатель, который заурчав натужно, исторг клубы серого дыма из выхлопной трубы.
- Эй, водила, куда дальше то? - поинтересовались наиболее отвязанные из усопших, но машинист-водитель демонстративно проигнорировал вопрос. Он сделал вид, что не расслышал пассажиров.
- Видал, какой крендель? - толкнул Молодцова Забелин, - Дурачком прикидывается… Сдаётся мне, что пора с ним потолковать по душам.
- Потолкуем, но не сейчас, - отозвался Молодцов, - А пока - айда в колымагу!
Отринутые тем временем покину ли вагон и по скрипучим ступенькам спустились с перрона на траву. Подталкивая друг друга, они не спеша потянулись к странному автобусу, на ходу вдыхая полной грудью свежий ароматный воздух просторов.
- Пойдём и мы, что ли? - предложил Забелин и спрыгнул с помоста. Молодцов последовал за ним.
- Я думал, что после смерти полечу в виде светлой сущности по коридору в какое-то царство сверкающего света, а тут такое… Ты что-нибудь понимаешь?
- Не-а! - отозвался Молодцов, беря друга под руку.
Приятели намеренно встали в хвост очереди, что бы последними зайти в автобус, салон которого, как и внешний вид, тоже значительно отличался от обычного городского транспорта, скорее напоминая апартаменты всё того же самолёта ТУ-154. По сторонам узкого центрального прохода стояли в ряд привычные кресла с высокими спинками и подлокотниками по четыре с каждой. Итого, восемь мест в одном ряду, а таковых в обеих частях салона насчитывалось ровно двадцать пять, плюс последний сплошной ряд из десяти мест в самом торце – с тремя малюсенькими иллюминаториками  под потолком.  
Молодцов придержал друга и когда попутчики расселись по местам, приятели подступили к машинисту-водителю. Тот сидел как в стакане за рулём в своём закутке, закрытом со спины и правого бока полукруглой плексигласовой перегородкой, в которой имелась узкая щель прохода.
- Слышь, мужик… - начал Забелин, - ты кончай темнить! Куда едем? Что это за место? Что вообще, чёрт возьми, происходит?
Водитель дёрнулся, вскинув на друзей покрасневшие от бессонницы глаза. Его взгляд, как показалось Молодцову,  выражал сочувствие и сожаление. Он отнял руки от руля, пощипал редкие усики, наморщил лоб и махнул вдоль трассы, исчезающей за горизонтом.
- Туда едем! Да вы садитесь, ребята… Со временем всё узнаете…
- Это я уже слышал! - вылез вперёд Молодцов, - Ты нам по конкретнее объясни.
- Можно и по конкретнее… - согласился, водила, - Но сейчас не время! Ехать надо! Потом…
Забелин схватил водителя за плечо и крепко сжал.
- Давай не юли! Отвечай прямо!
Но водитель не отреагировал. С ним происходило что-то непонятное. Он как бы окаменел и сошёл с лица.
- Мужики…. не время сейчас… Немедленно садитесь по местам… Хуже будет…- прохрипел он и откинулся на сиденье, - Знакомиться опосля будем…
- Да ну его! - почувствовал неладное