пассажиром, и сам уселся за руль. Машина тронулась с места, набирая скорость.
Сидящий рядом с Найдёновым военный показался ему пожилым человеком. Звания его было не разглядеть, мешал наглухо застёгнутый под подбородком кожаный плащ-реглан. И лица соседа Василий толком не рассмотрел – низко опущенный на глаза козырёк фуражки затенял его полностью.
- Здравия желаю! Прибыл для дальнейшего прохождения службы! - негромко отрапортовал он, косясь на водителя.
- Здорово, Василий! - прокряхтел сосед, не меняя положения и не поднимая глаз.
"Шифуется… – подумал Василий, - Даже от меня! Но его можно понять. Шеф обмолвился, что он - ураниец. Нелегал во времени и пространстве. Глубоко законспирированный резидент. У него тут свои задачи. Он какая-то огра-ма-а-дная шишка в здешних силовых структурах. Его подключили к моей операции только с разрешения очень высокого начальства на Уранции. Хотя и всех делов-то - отвезти меня на аэродром и представить группе."
Больше человек в плаще не произнёс ни звука. Василий тоже благоразумно молчал, отвернувшись к окну и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в тёмном окне.
Минут через сорок они прибыли на место - район подмосковной станции Ухтомская, где ещё в 1940 году был организован первый авиационный завод № 290 по производству автожиров, главным конструктором и директором которого стал Н.И. Камов, а его заместителем - М.Л. Миль. Территорию завода окружал высокий кирпичный забор с колючей проволокой по верху.
Едва машина подкатила к широким воротам, из расположенной рядом проходной к ней подскочили три охранника с карабинами наперевес. Водитель приоткрыл дверцу и протянул старшему пропуск "вездеход". Тот сверил печати и подписи, посветил в салон фонариком, пересчитал пассажиров и, козырнув, отдал приказ впустить машину.
Резидент, наконец, обернулся к Найдёнову и приглушённым голосом пояснил:
- Тут назначен сбор вашей группы… Я представлю вас заместителю Берии, отвечающему за её подготовку и отправку, передам приказ о вашем назначении и отбуду. Дальше вы сами…
- Спасибо!
Человек в плаще отмахнулся:
- Да ладно! Отсюда вас перебросят на новейшей секретной модели винтокрыла АУ-43-бис под Ельню, на аэродром рядом с деревней Подопхай, где базируется отряд автожиров под командованием старшего лейтенанта Трофимова, и уже оттуда после дозаправки - в глубокий тыл к партизанам. Отряд, организованный Главным артиллерийским управлением, действует в составе 24-ой армии и имеет на вооружении пять боевых машин А-7-За, которые свели в отдельную автожирную эскадрилью ВВС Красной Армии…
Пилоты там подобрались аховые! У каждого целый ряд боевых вылетов для корректировки арт огня и в тыл противника к партизанам. Причём, для них нет разницы, лететь днём или ночью… Кому-то из них предстоит сегодня ночью перебросить в тыл и вашу группу…
- Понятно! - Найдёнов, слушая резидента, бессознательно погладил наручные часы-сканер, которые ему вручили на хроно-базе перед переброской во времени - на вид обычный наградной "кирпич" АНЧС из Златоуста на чёрном кожаном ремешке.
"Зис" тем временем подкатил к тёмному зданию заводской столовой. У крыльца уже стояло несколько легковушек и одна полуторка. В дверях маячил часовой-осназовец с ППШ на плече. Увидев подъезжающую машину, он приоткрыл дверь - в щелку пробилась еле различимая полоска света - и кого-то позвал. Едва на пороге выросла перетянутая портупеями гориллоподобная фигура с большими звёздами на погонах, резидент вышел из машины. Коротко бросив Василию: "Жди!", он не спеша направился к крыльцу.
Гориллоподобный человек оказался тем самым заместителем Берии, которому нарком поручил организацию начальной стадии операции "Гранит", а именно: экипировку и отправку группы.
Зам вразвалочку спустился по ступенькам, но, разглядев приезжего, мгновенно подобрался, вытянулся и чеканным шагом приблизившись к резиденту, пожал ему руку. Оба обменялись короткими фразами, причём в словах помощника Берии прозвучал явный грузинский акцент.
- Кто это? Вах, Александр Кондратьевич! Здравствуй дарагой! Какими судьбами? - подобострастие так и лучилось из него. Резидент протянул заместителю сложенный вдвое листок.
- Приказ Верховного!
Откуда-то из темноты вынырнул подтянутый адъютант в звании майора, услужливо посветил фонариком, прикрывая луч ладонью. В его желтушном, дрожащем свете заместитель разглядел твёрдые строчки, написанные рукой вождя всех народов:
"Капитан Найдёнов введён в состав группы «Гранит» в качестве наблюдателя от Ставки Верховного Главнокомандования. В случае каких-либо осложнений, ему поручается взять руководство операцией на себя.
Иосиф Сталин"
Почерк Верховного хорошо был знаком заместителю. Он несколько раз перечитал записку и озабоченно крякнув, нервно закурил.
- Где он, этот таинственный капитан?
Резидент попросил вернуть ему приказ, обернулся к машине, возле которой дожидался Найдёнов, и подозвал его кивком. Василий подошёл строевым шагом, чётко козырнул и отрапортовал:
- Капитан Найдёнов! Прибыл в ваше распоряжение!
Заместитель, не переставая пускать дым из ноздрей, изучающе осмотрел Василия с ног до головы, после чего приказал адъютанту:
- Отведи капитана к остальным и представь, как полагается. Пусть его накормят и экипируют. Вылет через полчаса.
Резидент придержал Василия за локоть.
- Сдайте документы и награды!
Найдёнов молча подчинился. Выгреб из карманов гимнастёрки все до последней бумажки, отстегнул медаль “За отвагу” и орден “Боевого Красного Знамени” и передал всё резиденту.
- Получите по факту возвращения! Желаю удачи!
Он быстро сел в машину и укатил. Заместитель проводил его хмурым взглядом, потом поспешил к телефону, чтобы доложить Берии о произошедших переменах. Но того на месте не оказалось. Пока его разыскали по разным адресам, пока соединили с замом, прошло минут сорок.
Берия от услышанной новости рассвирепел, но изменить уже ничего не мог - группа подлетала к Ельне. Как ни крути, но ему придётся смириться с фактом участия в операции "глаз и ушей" великого и мудрого. Чуть позже, по зрелому размышлению, он даже обрадовался этому - будет на кого спихнуть ответственность за провал операции, случись что не так…
Глава 3. Заклятые враги.
Дворник Лука Фомич Первозванов, несмотря на солидный семидесятилетний возраст, выглядел довольно бодро. Едва рассвело, а он уже покинул сторожку, расположенную в полуподвале правого крыла поместья и, взявшись за метлу - герр комендант любит чистоту и порядок - принялся за уборку территории вокруг старинного трёхэтажного особняка, в котором разместилась немецкая комендатура.
Фашисты не дураки - сходу оценили стратегическое достоинство месторасположения бывшего владения предводителя уездного дворянства князя Бормашова: в глубине парка, за высокой чугунной оградой, здание фасадом смотрело на привокзальную площадь - жизненно важный центр города - и казалось недосягаемым для преступных посягательств при наличии умелой и добросовестной охраны.
От высокого парадного входа с дорическими псевдо колоннами и каменными львами по бокам, до ворот ограды с княжескими вензелями, тянулась прямая тисовая аллея, проезжая часть которой бугрилась выложенной брусчаткой. Лука Фомич, равномерно работая метлой, покосился в сторону выезда: ворота, по случаю раннего часа, были всё ещё на запоре, шлагбаум опущен, а часовой дремал в будке - дежурная рота при комендатуре не блистала дисциплиной. Подрасспустились солдатики, и это следовало учесть ...
Парные патрули с собаками минуту назад отправились в очередной обход по периметру территории поместья вдоль ограды - от ворот в противоположенных направлениях. Обычно возвращались они минут через двадцать...
Отметив про себя, что ничего нового в охране особняка не добавилось, дворник посмотрел в другую сторону: на высоком крыльце главного входа, пользуясь отсутствием начальства, в дверях курил ещё один часовой-автоматчик. Над его головой свежий ветерок играл с плохо натянутым длинным светлым полотном с чёрными готическими буквами: KOMENDATURA, по краям которого трепыхались два белых стяга с чёрной свастикой в красном круге.
До войны на этих местах красовались вывески: "Городской совет г. Краснозаводска" /до революции – Устюжинск /и "Горком КПСС" - большевикам в своё время тоже приглянулся удобный особнячок...
Лука Фомич старательно замёл боковые дорожки, ведущие вглубь парка, и остановился передохнуть. На очереди была обширная заасфальтированная площадка перед крыльцом, где останавливался и разворачивался автотранспорт, оставляя после себя масляные пятна, но это чуть погодя...
Прижав метлу к боку локтем, он из-под ладони глянул в ясное утреннее небо - день обещал быть жарким. На горизонте в прозрачную лазурь небосклона ввинчивались чёрные столбы густого жирного дыма - захватчики лютовали, зондер-команды СС рассеялись по округе и планомерно жгли окрестные деревни и сёла вместе с населением, не успевшим скрыться - таким образом, претворяя в жизнь доктрину "выжженной земли" своего фюрера.
С восточной стороны доносилась глухая канонада, там шли кровопролитные сражения, далёкий фронт неумолимо приближался с каждым днём. Гитлеровцы чувствовали себя неспокойно, свирепели час от часу, устраивали в городе поголовные облавы, хватали всех без разбору в заложники, а по ночам расстреливали бедняг в овраге за городом...
Нелюди, что и говорить! Дворник украдкой перекрестился, перешёл к крыльцу и взмахнул метлой. Вскоре с площадкой было покончено, осталось только смочить асфальт и брусчатку водой из лейки, чтобы прибить пыль и освежить воздух, как требовал герр комендант.
Внезапно с крыльца, брызнув искрами, под ноги ему прилетел окурок сигареты. Часовой развлекается, криво усмехаясь, наблюдает за стариком, мол, как тот отреагирует.
Лука Фомич не отреагировал никак. Степенно и невозмутимо он молча замёл окурок на совок и с остальным мусором ссыпал в ведёрко. Развлечения не получилось. Разозлившись, часовой смачно сплюнул на ступени и прошипел сквозь зубы: доннер веттер, руссиш швайн!
Хоть утро и раннее, но город уже проснулся. Со стороны железнодорожной станции послышались свистки маневрового паровоза, звякнули сцепки вагонов, в сторону фронта прогрохотал состав с техникой: если партизаны оплошают, то немцы получат подкрепление...
Лука Фомич прошёлся с лейкой по площадке, затем двинулся к воротам, размашисто брызгая на булыжную мостовую. Часовой вылез из будки, с хрустом потянулся, зевнул и, крикнув дворнику на скверном русском: "Лутше лей, сволош!", закурил.
Сквозь прутья решётки привокзальная площадь смотрелась, как на ладони. Самого вокзала, собственно, давно не было: здание разрушено бомбёжкой, руины успели покрыться чертополохом. Привокзальный сквер тоже выгорел до тла. Вместо яблонь и вишен из земли торчат обугленные колья. Памятник товарищу Сталину на центральной аллее повален и разбит вдребезги...
Но не это привлекло внимание дворника, а виселица с пятью
