по стене, Зайн включил свет, и перед нами предстало вполне обычное помещение, заваленное всякой рухлядью. Много застарелой копоти, много паутины, никакого отопления, а с потолка то и дело срывались редкие капли влаги, подпитывая небольшую, необычно прозрачную лужицу на бетонном полу.
- Это старый склад, - пояснил мой спутник, входя внутрь и осматриваясь. – Им уже давно никто не пользуется. Поэтому тот, кого мы ищем, и обосновался тут.
- А кого мы ищем?
Чёрт, может, здесь и крысы водятся?
- Если я не ошибся с выводами, то домового.
- Домового?
- Угу. А что тебя удивляет? – его взгляд осмысленно остановился на мне, будто он буквально только-что меня узрел.
Интересно, а с кем он раньше в таком случае разговаривал?
- Ну-у-у, я считала, что они обычно в домах с людьми живут, где семьи есть или хозяйство. Здесь же одни мертвяки!
- Обычно да, - вернулся к визуальному сканированию помещения Зайн. Пройдя в центр, он оглядывался по сторонам, будто искал что-то. Или кого-то. – Поэтому Всеволода Мстиславовича и встревожил новый жилец. Ты не представляешь, на что способны эти существа, загнанные в угол!
- На что?
- Тс-с-с!
Зайн приложил палец к губам, и я замерла.
- Ага! – он метнулся к дальней стене, присел на корточки и начал рассматривать кладку внизу.
Я подошла к нему, но ничего необычного не увидела. Кирпичи, как кирпичи! Старые, пористые и крошащиеся. На полу толстым слоем лежала красная пыль.
- Что там? – осмелилась подать голос я.
- Перейди в сумеречное зрение, - посоветовал он.
Я послушалась, и передо мной в стене вдруг предстала объёмная картинка входа в чью-то нору.
Для крысы норка была большевата, и даже кот запросто, не пригибаясь, вошёл бы в неё, а для человека слишком мелковата. Скорее для полугодовалого ребёнка или карлика особой мини породы.
- Это его?
- Угу.
Зайн поднялся на ноги и стряхнул пыль с колен.
Я хотела было подойти поближе, чтобы заглянуть внутрь, но ангел схватил меня за локоть.
- Осторожней! Видишь кирпичную крошку? Она тут не случайно. Это некого рода сигнализация. Оставишь свой след - хозяин норы неделю после этого наружу не вылезет.
- Ну и хорошо! Не будет ползать по шкафчикам!
- А мне, что прикажешь, потом каждую ночь здесь торчать, дожидаясь его? Нет уж, покорно благодарю!
Зайн отошёл к прогнившему местами стеллажу и поставил на нижнюю полку блюдечко. Налив в него молока с мёдом, которые были извлечены из сумки, он отступил в сторону и удовлетворённо кивнул.
- Отлично. Теперь нужно выбрать место для засады.
- Это для него?
- Да. Домовые обожают сладкое молоко, но сами добыть его не могут. Он ни за что не откажется от такого угощения! - пройдя к груде сваленных в кучу вещей, Зайн вытащил из неё пару ящиков и поставил на пол. – Будем ждать здесь. Не люкс, конечно, но на земле сидеть не придётся.
Последовав его примеру, я присела на импровизированный табурет. Но через некоторое время такого вот неподвижного сидения сырость и холод начали пробираться под одежду.
- Не жарко, однако! – улыбнулась я, засовывая руки подмышки.
Мой спутник, бросив на меня хмурый взгляд, расстегнул пальто.
- Иди сюда, - предложил он, и я с радостью нырнула в его объятия и прижалась к груди.
Его тело, облачённое в одну лишь футболку, было рельефным, тёплым, вполне земным и…
Боже, этот запах! Наверное, я никогда не смогу им насытится! Чистый, свежий, мужской, с обещанием неземного блаженства и любви до полной потери сознания... Лучше всякой амброзии!
- М-м-м… - промычала я, растворяясь в неге.
- Ты что-то сказала? – прозвучало в районе моего затылка.
- А как мы будем его ловить? – лениво спросила я, не раскрывая глаз.
- Ловить его буду я. А тебе нужно будет не дать ему спрятаться обратно в норе.
- Встать возле стены?
- Уйти в сумеречную зону и перекрыть путь отступления.
- Что-о-о?! – я оторвала голову от ароматной подушки и взглянула в его серьёзное лицо. - Мы так не договаривались!
- Тебя что-то смущает?
- Зайн, я не могу туда идти! Меня сожрут!
- Не говори глупостей!
- Я уже говорила тебе, что не буду больше пересекать границу! Наблюдать – пожалуйста, но в пасть к этим тварям я не полезу!
- Тебя никто и не просит лезть к ним в пасть! – начал терять терпение он. - Тебя всего лишь просят постоять на стрёме.
- Да это же практически одно и то же! Как только я окажусь на той стороне, они на меня набросятся! Я отсюда чувствую их голод! Они теперь от меня ни на шаг не отстают!
- Конечно! Ты же сама, добровольно предлагаешь себя в жертву! Кто ж от халявы-то откажется?
- Нет. Говори, что хочешь, но я туда ни ногой!
Некоторое время Зайн сидел в тупом раздумье, а потом выдал:
- А на какого лешего ты мне тогда вообще сдалась? Какой от тебя толк?
Ах, вот значит, как?! Меня обуяла обида.
- Не нужна - могу уйти!
Он промолчал. Тогда, преисполненная гордости, я стала высвобождаться из-под его тёплого крылышка.
Но Зайн вдруг резко притянул меня обратно и крепко прижал к себе.
- Тш-ш-ш! – предупреждающе зашипел он. – Смотри! – его глаза неотрывно следили за движущейся точкой.
Я кинула взгляд в ту сторону и увидела нарождающуюся цепь крохотных, смазанных следов, которая вела прямо к блюдцу с молоком. Некто невидимый шаркающей походкой подбирался к приготовленному лакомству. Но по мере удаления невидимки от стены след становились всё незаметнее, всё тоньше, пока не исчез совсем, и только тут, вспомнив о своей способности видеть потусторонние вещи, я поспешно врубила второе зрение.
В сумраке, постоянно озираясь по сторонам, осторожно кралось презабавное существо – нечто среднее между лохматым, немытым и нечёсаным котом и уродливым карликом. Домовой был невероятно худ, и только ветхое тряпьё да копна волос на его голове и груди прикрывали его тщедушное тельце.
- Будь готова! – шепнул мне Зайн и растворился в воздухе, оставив вместо себя пальто, которое легло поверх ящика.
Я прекрасно поняла, на что он так непрозрачно намекал, но использовать его верхнюю одежду в качестве мягкой подстилки я не собиралась.
Я вообще не собиралась покидать своего земного пристанища! Знала, что он потом будет беситься, но страх перед сумеречными тварями был куда сильнее страха навлечь на себя его гнев.
Поэтому, встав с ящика, я тихонько как есть, во плоти отошла к стене туда, где была норка лохмача, и присела на корточки, перекрывая собой путь к отступлению.
Честное слово, я делала всё, что было в моих силах! Надеялась на удачу - авось, сработает. Ведь я всё ещё продолжала видеть домового, который уже приложился к мисочке и стал из неё в упоении лакать, а значит, имела все шансы пугнуть его в случае чего. Как это сделать я не знала, но положилась на волю случая.
Малыш всё лакал и лакал, однако странным мне показалось то, что Зайна при этом в сумеречном мире не просматривался, хотя я и прочесала глазами всё пространство от пола до потолка.
Эта его способность маскироваться под невидимку до сих пор ставила меня в тупик.
Но если я и была слепой в этом плане, то наша дичь, похоже, обладала лучшим зрением, чем я, поскольку лохматик обнаружил охотника сразу, как только оторвал свою перепачканную молоком мордочку от тарелки. Я видела, как домовой ощутимо вздрогнул, его глаза округлились от испуга, рот раскрылся, и не успела я опомниться, как мохнатый комок, тонко взвизгнув, стремительно бросился ко мне.
Я расставила ладони веером и приготовилась его ловить, но с тем же успехом я могла хвататься и за туман. Совершенно проигнорировав мою застывшую массивную фигуру, нежить юркнула между ног, просочилась сквозь ладони, и я уже было закатила глаза, представляя те муки ада, которые устроит мне ангел, как вдруг раздался такой отчаянный визг, что я вздрогнула. Создавалось впечатление, будто рядом со мной какой-то изувер полосовал крысу.
Глянув себе под ноги, я увидела, как нечто невидимое тащит за ногу отбивающегося, отбрыкивающегося и кусающегося домового обратно наружу.
Бедолага верещал так, что уши закладывало! Собирая на себя пыль с пола, судорожно цепляясь коготками за неровности бетона, он упёрто скользил задом в центр комнаты, пока вдруг не оторвался от горизонтальной опоры и не завис вниз головой в метре от земли. Только после этого в воздухе материализовалась сердитая, раздражённая фигура Зайна, который на вытянутой руке держал перед собой серую тень коротышки.
- Именем Света явись! – приказал он, и трепыхающаяся добыча обрела видимые формы.
Как только это произошло, домовой перестал сопротивляться и, смирившись со своей участью, обречённо обмяк, словно осенний лист.
Только после этого Зайн вернул его на землю.
Недовольно стрельнув по мне взглядом, он приступил к допросу.
- Твои проделки на складе?
Домовой шмыгнул носом и демонстративно уставился в сторону.
- Говори!
И тут раздалась такая стремительная, такая отчаянная череда звуков, что я застыла, отвалив челюсть до груди. Несчастный оправдывался, защищался, заискивал, требовал, возмущался, злился и снова оправдывался, и снова возмущался, да так быстро, что моя бедная голова пошла кругом! При всём этом я ни словечка не поняла из его длиннющей знойной тирады.
- Это всё равно, ни в коей мере не умоляет твоей вины! – продолжал клеймить нежить пресветлый прокурор.
- Что он говорит? – не выдержала я.
На меня тут же уставились две пары глаз. Одна осуждающе, другая с подозрением. Длинный тонкий палец вытянулся в мою сторону, и домовой отчаянно замотал головой, что-то торопливо лопоча.
- Что его вынудили обстоятельства, - снизошёл до ответа Зайн. – И что он не брал твоих вещей.
- Оно и понятно, - выдала я, хотя информация показалась мне неоправданно скудной. Слишком уж пространным был его ответ после ошеломляющего пятиминутного спича домового.
Дальше снова следовала сплошная трескотня, подкрепляемая демонстрацией прохудившейся одежонки с несоразмерно большими пуговицами, грязных босых ног и засаленной шевелюры. Про свои торчащие во все стороны из-под землистой кожи тонкие косточки домовой вообще умолчал, и я усмотрела в этом наличие у него такого хорошего качества, как скромность. Поэтому, когда ангел снова начал читать мораль, я решила заступиться за несчастного.
- Он больше так не будет! Правда?
Пушистик удивлённо моргнул своими длинными ресничками, но быстренько смекнув в чём дело, изобразил на мордочке искреннее раскаяние.
- Тина, не лезь!
- Тогда объясни нормально, в чём дело!
Зайн вздохнул.
- Дом, в котором он жил, снесли. А хозяева ещё пять месяцев назад съехали, не взяв его с собой. Бьёт на то, что ему негде и не на что сейчас жить.
- Бомжует по подвалам?
Густые брови домового непонимающе съехались на переносице.
- Она имеет в виду, что ты – лицо без определённого места жительства, - пояснил Зайн, смирившись с ролью переводчика.
- Так пусть здесь остаётся. Жалко тебе, что ли?
- Брать чужие вещи - преступление, как бы тяжко тебе ни приходилось! – не сдавался ангел.
- Согласна. Но у него ведь ничего своего нет. Так ведь? – я глянула на притихшего домового, которому светила судимость и который с надеждой следил за диалогом прокурора и адвоката.
И тут эта меховая муфта меня страшно удивила! Домовой вдруг заговорил со мной хоть и скрипучим, но вполне даже человеческим, жалобным голоском:
- Добрая хозяйка, не гони обездоленного! Шикле много не надобно!
