улыбался.
- Это как понимать?!
Я обрушилась на него четырехэтажным матом, даже наш местный алконавт дядя Боря, рывшийся в мусорном бачке, от удивления замер и заслушался.
- Я думала, вы случайно оказались на той улице, а вы, значит, следили за мной? Значит, и удар по голове, и похищение было подстроено вашей разлюбезной компанией? Почему? За что? Немедленно отвечайте!!
- Тише-тише, - водитель даже поднял руки вверх, словно собирался в плен сдаваться. – Я действительно оказался на той улице случайно! Я ничего не знал о вас до сегодняшней ночи! Пожалуйста, поедем со мной? Вам все объяснят! Вам не причинят вреда! Я обещаю!
Что стоят его слова? Но у моего ночного спасителя был такой жалкий, такой подавленный вид, что мне жаль его стало. Немного. Совсем чуть-чуть!
- Едем! – скомандовала я.
ххх
На сей раз мой спутник не шутил, не рассказывал забавных историй. Дорога тянулась в угрюмом молчании.
Автомобиль свернул на грунтовку, ведущую за город. Мной овладело беспокойство. Может быть, я сглупила, поддавшись бабскому любопытству, и мой водитель потому и перестал улыбаться, что замыслил от меня избавиться раз и навсегда. В этом случае потенциальную жертву, действительно, не стоит веселить. Вот завезет меня в лесок, пырнет ножичком, и я закончу жизнь в какой-нибудь канаве. Меня ведь могут и не сразу найти! Мое тело будет гнить, налетят мухи…
Б-р-р… Я так явно представила свою кончину, что вздрогнула и судорожно сглотнула. И что интересно, замечательное средство от страха, которому в детстве научила тетушка, применять совершенно не хотелось. Да я от ужаса забыла все ругательные слова! И зачем я только села в эту машину!
Водитель, видимо, понял мое настроение, взглянул искоса и сверкнул в усмешке золотым зубом:
- Такая маленькая, такая храбрая… Никогда никому себя в обиду не давала… Что же сейчас присмирела? Не бойтесь, Полина Васильевна, никто вас и пальцем не тронет.
Так, они и отчество мое знают, не только имя и адрес. Что еще им известно? Объем талии? Размер ноги? Детские увлечения? В каком возрасте я потеряла невинность? Почему в сорок лет ни разу не была замужем? И по какой причине работаю рекламным агентом, в третий раз отказавшись от предложения Николаича стать его замом по производству? Они, похоже, все про меня выяснили. Только зачем?
Глаза наполнились слезами – наверно, дорожная пыль вызвала аллергическую реакцию. Водитель, не глядя в мою сторону, щелкнул крышкой бардачка, вытянул пару бумажных салфеток и сунул мне в руку. Я шмыгнула носом и промокнула внезапно ставшие мокрыми щеки. Когда я плакала в последний раз? Кажется, классе в третьем…
Машина въехала в дачный поселок и остановилась у ничем не примечательного домишки с покосившимся забором.
- Прибыли, - доложил водитель.
Вздохнув, я выбралась из салона. Шофер бережно взял меня под локоток и довел до двери избушки.
- Входите, Полина Васильевна, вас ждут.
- А вы не пойдете? – сиплым голосом просила я.
В эту минуту я почему-то поверила, что именно этот человек не сделает мне ничего дурного, право слово, лучше держаться к нему поближе.
- Я подожду вас здесь, - ответил водитель, - а потом обязательно доставлю домой. На обратном пути мы можем заехать в кондитерскую, и я куплю ваши любимые заварные пирожные, хотите?
Они и про пирожные знают! Караул!!
ххх
В комнате за большим столом, накрытым яркой скатертью, пил чай смутно знакомый мужчина в простой распахнутой на груди сорочке. Где-то я уже видела эти голубые, чуть навыкате глаза, эти кудрявые рыжеватые волосы, которые не поддаются никакой расческе.
- Мы встречались раньше? – ляпнула я, забыв о липком страхе.
- Не думаю, - приветливо улыбнулся хозяин дачи. – Присаживайтесь, Полина Васильевна, мне очень нужно с вами поговорить. Спасибо, что не отказали в моей просьбе и приехали. Я – Болтов. Валерий Николаевич.
Поперхнувшись, я уставилась на владельца ночного клуба. Как-то не вязался его имидж с этим обликом и деревянным домишкой. Ему, если верить слухам о богатстве, следует иметь, по крайней мере, трёхэтажный особняк.
Словно прочитав мои мысли, Болтов мило пояснил, наливая мне чашечку чая:
- Этот участок мне остался по наследству от родителей, они любили в земле ковыряться. После их смерти дом я не перестраивал. Пусть остается все как есть. Это как воспоминания о счастливом детстве, вы не находите? Как приятно после суматошного дня возвратиться сюда, в тишину и покой…
Мне было все равно, что думает и о чем вспоминает на досуге господин Болтов. Беспокоило другое: зачем я ему понадобилась? И наконец, я это узнала.
- Понимаете, Полина (вы ведь не против, если я опущу отчество, ведь вы еще такая молодая?), ситуация, в которой мы с вами оказались, весьма непростая. Я скандалов не люблю, тем более, публичных. А в нашем маленьком городе огласки избежать ой как сложно! И потом, мне бы не хотелось, чтобы вы страдали из-за того, что какая-то гулящая девица увела из семьи мужа…
Я удивилась. Дяденька, ты о чем толкуешь?
- Из чьей семьи?
- Вашей.
Решительно отодвинув чашку, я поднялась и направилась к выходу:
- Вы меня с кем-то путаете. У меня нет семьи. Единственный родной человек, моя тетя, скончалась пятнадцать лет назад. И я не замужем.
- Да, я знаю, вы не оформляли отношений, но ведь вместе уже, - Болтов раскрыл записную книжку, - десять лет, я не ошибаюсь? Станислав, устраиваясь ко мне водителем, честно признался, что вы – его гражданская жена.
Я вытаращила глаза:
- Чья жена?
- Станислава Владимировича Тумакова, - терпеливо повторил Валерий Николаевич, переворачивая страницу. – Через знакомых я выяснил, что вашим отношениям много лет, вы, можно сказать, идеальная пара, никогда не ссоритесь, не закатываете друг другу истерик. И потом, как это трогательно: вы никогда не пропускаете День Святого Валентина, всегда отмечаете праздник влюбленных в своем любимом кафе «Маргаритка».
Господи! Голубоглазый идиот не знает, что 14 февраля – день нашего знакомства и начала дружбы со Стасиком! В этот день мы даже Алку с собой не зовем. Да, мы всегда отмечаем этот праздник, но как близкие друзья! Ради меня Стас в этот день бросает всех своих куколок и преподносит мне гигантские букеты алых роз! И мы празднуем день начала дружбы в кафе, в котором повстречались много лет назад, еще до момента переезда Стасика в мой дом! Конечно, со стороны наши нежные объятия и воркование за романтично украшенным столиком с бокалами шампанского в руках можно принять за встречу влюбленных голубков или счастливых супругов, о чем и подумали шпионы Болтова.
Вот это новость! Но зачем Стасик назвался моим мужем?
- Вы бредите! – не сдержалась я.
- Я понимаю, вам хочется сохранить все в тайне, - разливался соловьем Болтов. – Ваш редактор Петушков страдает, - он прищелкнул пальцами, - мужским шовинизмом, и предпочитает, чтобы у него работали сотрудницы, не обремененные брачными узами. Домашние заботы, дети… Современная женщина должна быть свободна от таких обязательств, если она хочет подняться по карьерной лестнице!
- Я не горю на работе и не страдаю такими амбициями, - разозлилась я. – И Виктор Николаевич – замечательный человек, не смейте наговаривать на него!
- Неужели вы не замечали, дорогая Полина, что в вашем издательстве надолго не задерживаются молодые сотрудницы, имеющие детей и мужей? И все руководящие посты занимают сплошь мужчины, даже если по таланту и образованию они мало подходят на эти должности? И не потому ли ваш прекрасный Петушков предлагает вам без конца стать его заместителем, что записал вас в старые девы? А вы отказываетесь, потому что, в силу врожденной порядочности, не хотите обманывать своего нанимателя, ведь вы на самом деле замужняя дама, пусть и без штампа в паспорте?
- Глупости! Я не желаю становиться замом по другой причине!
- Не лгите ни себе, ни мне. Но сейчас меня не это тревожит. Уважаемая Полина, вы в смертельной опасности. Моя племянница поклялась вас убить.
От неожиданности я громко икнула.
- Дурочка вбила себе в голову, что вы – единственная преграда к ее счастью со Станиславом…
Мне тут же припомнился утренний разговор с Алкой. Что-то она говорила про дочь Болтова и ее беременность от ветряного Тумакова.
- Племянница? А мне говорили, что Стасик обрюхатил вашу дочь, вернувшуюся из Америки, - залепетал мой глупый язык.
- У меня нет дочери, - Болтов нахмурился. – Ольга – моя племянница. Она не беременна. И в Штатах никогда не жила. Она… находилась в другом месте. После смерти сестры я обещал о ней заботиться, устроил на работу, купил квартиру, но девица, извините, с абсолютно свернутой крышей. Вы должны ее опасаться! Неизвестно, что придет в ее несносную голову!
- Вот еще! – Я фыркнула и сделала шуточный реверанс. – Спасибо за чай, разрешите откланяться!
- Подождите, - устало вздохнул хозяин ночного клуба, - ведь именно Ольга - виновница вашего ночного «приключения».
Во все глаза я уставилась на Болтова.
- Ну да, она как-то узнала о вашей встрече с подругой, наняла забулдыг.
- А раздели меня зачем?
- Это мне неизвестно. Пока. И на вашу удачу мой друг детства встретил вас той ночью и помог добраться до дома.
- Таксист? – недоверчиво поинтересовалась я.
- И что вас так изумляет?
- Думала, у такого бизнесмена, как вы, в друзьях сплошь олигархи, - не удержалась я от колкости в адрес собеседника.
- Друг детства – это друг на всю жизнь, - серьезно ответил Валерий Николаевич, не поддавшись на провокацию. – А дома Руслан – так зовут вашего спасителя – прогнал от компьютера сына-подростка, который любовался снимками какой-то голой девицы. Каково же было удивление моего друга, когда в шлюхе он узнал вас, моя дорогая. Вы не похожи на путану ни внешностью, ни поведением. Руслан хорошенько потряс сынишку и тот раскололся: флешку с фотографиями передала ему моя племянница с просьбой напечатать снимки, обещала хорошо заплатить. Руслан немедленно позвонил мне. И я понял – это только начало всех неприятностей. Дома Ольги нет, я не знаю, где она и что задумала.
Потрясенная, я молчала.
- А вы не знаете, как ко мне домой вернулась моя одежда? – попыталась я выяснить волнующую меня все утро загадку.
- Не знаю, - развел руками Болтов. – Но это такие мелочи!
Конечно, когда чокнутая девка хочет стереть тебя с лица земли, думать о тряпках глупо. Если все рассказанное мне – правда.
- Возьмите визитку, там есть мой прямой телефон. Звоните, если что, - Валерий Николаевич смотрел на меня с трудом сдерживаемым сожалением.
- Почему вы так заботитесь обо мне? – не удержалась я.
- Я в первую очередь беспокоюсь об Ольге. Не хочу, чтобы она снова угодила за решетку…
(продолжение следует)
