Ждать пришлось довольно долго, потому что тёте Тасе надо было, выйдя из дома, сначала обойти двор, потом свернуть в узенький и длинный проход, в конце которого и находилась их калитка, а потом ещё долго возиться с ключами и засовами. Артёмка переминался с ноги на ногу и мысленно повторял про себя, что и как он будет говорить дяде Яну. Тётя Тася, не справляясь с замками, недовольно бормотала:
- Уж сколько раз я ему говорила, - Слышал из-за калитки Артёмка,
- Ян, смажь ты эти чёртовы замки! Так нет, он стоит на своём! – Калитка, наконец, открылась. Тётя Тася улыбнулась и сделала приглашающий жест. Артёмка вошёл.
- Он таки стоит на своём, - Не унималась хозяйка,
- Он говорит, что если всё будет скрипеть и скрежетать, то так будет легче поймать вора, - Они гуськом шли по узкому проходу.
- Это же можно умереть со смеху! Правда, малыш? Как будто у нас в доме есть что-то такое, что можно своровать! – Артёмке ничего не оставалось, как молча улыбаться.
Почти весь соседский двор зарос густой и высоченной полынью. Артёмке было чрезвычайно интересно наблюдать за собственным двором из дома тёти Таси и дяди Яна. Едва тётя Тася открыла дверь террасы, как уже знакомый Артёмке густой сладковатый запах ударил в нос. У него даже слегка закружилась голова. Потом прошли в комнату. Воздух здесь был уже совершенно невыносимым. В помещении царил полумрак, и Артёмка не сразу разглядел сидящего на старом диване огромного дядю Яна.
- С чем пожаловали, молодой человек, - Сиплым голосом, в котором, однако, слышалось непривычное радушие, приветствовал Артёмку сосед,
- Тася, поставь, что ли, чаю. – Дядя Ян поднялся во весь свой богатырский рост. Его живот едва умещался в маленькой комнате.
- Не видишь, наш гость отчего-то волнуется.
- Так ты же, Ян, запугал всех местных мальчишек, - У тёти Таси на лице было написано, что на всём белом свете для неё не существует никаких тайн. Она картинно развела руки в стороны и сделала удивлённые глаза,
- И после этого ты хочешь, чтобы наш гость не волновался? Ладно, садись к столу, мальчик. – Артёмка присел на краешек шаткого стула. Ещё несколько одинаковых стульев расставлены были по периметру такого же шаткого, круглого деревянного стола. Здесь вообще всё было старым. И сам дом, и всё, что в нём находилось. Артёмка, понемногу оправившись от волнения, теперь стал оглядывать помещение. Глаза его уже освоились с поселившимся здесь и поселившимся, видимо, навсегда полумраком, и он с интересом скользил взглядом по таинственному жилищу своих соседей. Диван, две древних этажерки с пыльными лебедями и слониками, тяжёлые, в оборках, плотные оконные занавески с бахромой и тусклая лампа под тёмно-оранжевым матерчатым абажуром. На полу – некогда цветная, но теперь совершенно блеклая дорожка из плотной ткани. И повсюду – стеной стоящий вязкий, густой сладковатый запах.
- Так что у тебя за дело? – Дядя Ян подсел к столу, и Артёмке показалось, что жалобно заскрипевший стул вот-вот развалится под его тяжестью,
- Дома всё в порядке? Как поживает твоя бабушка?
- Бабушка? Бабушка поживает хорошо. – Артёмка собрался с духом:
- Я, дядя Ян, пришёл попросить прощения!
- А что случилось? – Сосед лукаво улыбнулся,
- Надеюсь, ты со своими приятелями не заложил бомбу под наш старенький дом?
- Ян, не говори глупостей! – Тётя Тася выставляла на стол чайные чашки с блюдцами. Откуда-то из недр буфета она извлекла вазочку с конфетами и печеньем.
- Вот, малыш, бери-ка лучше конфеты. Не стесняйся. Артём… Ты знаешь, малыш, у тебя хорошее имя. Сейчас я заварю чай.
- Дядя Ян, я всем ребятам скажу, чтобы никто не шумел у вас под окнами. И что б никто не дразнился…
- Ладно уж. Я и сам виноват. – Дядя Ян поменял позу, но негодующе заскрипевший стул, вопреки Артёмкиному ожиданию, опять выдержал и не рассыпался на части,
- А что я могу поделать? У меня больное сердце, у меня слабые нервы. Ты даже не представляешь, молодой человек, как я страдаю от этих поездов! А когда проклятый товарняк останавливается на семафоре, у меня мозги вытекают из ушей!
- Ян, не пугай ребёнка своими вытекающими мозгами! – Перебила мужа вошедшая с только что заваренным чайником тётя Тася,
- Артём, ты знаешь, мы скоро с Яном собираемся в Москву. – Оказывается, тётя Тася сильно пудрила лицо, и Артёмка, впервые видевший так близко свою соседку, обнаружил у неё на носу множество чёрных и жирных угрей. Это удивило его так сильно, что он даже слегка испугался.
- Тася, опять ты за своё! Ну, куда я поеду со своими болячками? Какая Москва? О чём ты говоришь?
- Нет, вы посмотрите, как он любит свои болячки! Он любит их прямо таки нежной любовью! Тебе же необходимо поменять климат! Тебе же говорят это все и повсюду, тебе это повторяют врачи и даже я говорю тебе то же самое! Тебе нужен воздух! Ну да, там же не будет этих чёртовых паровозов, и тогда тебе некого будет обвинять во всех своих несчастьях! Малыш, не слушай его и пей чай!
Обмен репликами, в том же духе, продолжался и дальше. Артёмка чувствовал себя не в своей тарелке, и больше всего на свете ему сейчас хотелось как можно скорее уйти. Всё равно, куда, но лишь бы покинуть это душное и непонятно, чем пахнущее помещение.
- Так вы не сердитесь, дядя Ян?
- Уже нет. – Дядя Ян вдруг тяжело, с хриплым посвистом, задышал,
- Тася, я прилягу, что-то мне худо. Это всё твой свежий воздух… Твои сквозняки… - Он перебрался на диван. Тётя Тася засуетилась подле него, подкладывая ему под голову подушки. Артёмка, воспользовавшись ситуацией, наскоро поблагодарил хозяев и дал стрекача.
И вот теперь дядя Ян умер… Прошло всего несколько дней после того, как Артёмка посетил дом своих соседей. За это время он успел поделиться с товарищами неожиданным открытием, что дядя Ян, оказывается, никакой не злой и не страшный, и никакой не грубиян, а просто старый и больной человек с сильно расшатанными нервами. Конечно, приятелям своим Артёмка всё это объяснял в других, гораздо более простых, выражениях, но суть от этого не менялась. Правда, убедить удавалось не всех. Но теперь… Теперь вся ватага, испуганно жавшаяся друг к дружке, молча переминалась с ноги на ногу внутри двора тёти Таси и дяди Яна. Никто не решался подойти к гробу, чтобы взглянуть на покойного. Потому что было страшно.
Хоронили дядю Яна по христианским обычаям. Тётя Тася, спустя несколько месяцев, продала дом и куда-то уехала. И ни у кого из Артёмкиных соседей о ней не было с тех пор никаких известий.
Апрель-Май 2010 года.
